Владимир Колычев - Стальной мотылек
— Такими вещами не шутят.
— Ну, можешь меня арестовать.
— Да нет, не надо.
— Значит, я свободен?
— Да.
— Тогда прощай! — помахал ей рукой Семен.
— Как прощай? — опешила она.
— Ну, я же ни в чем не виновен, а больше меня ничего не интересует. Ну, если у тебя есть вопросы, задавай.
Равнодушие в его глазах было наигранным, чувствовалось, что Семен очень переживал. Но решение принято, а он упрямый. Антонина знала, насколько…
— Я должна извиниться за Скачкова… — Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, у которой кто-то дорогой и горячо любимый отбирает куклу за плохое поведение, и захотела объясниться: — Это было какое-то безумие…
— Если бы не Альбина, ты бы и дальше жила с этим безумием, — усмехнулся Семен.
— Но безумия больше нет…
— Есть. И ты должна жить с ним дальше…
— Я хочу остаться с тобой.
— А я хочу остаться самим собой… А извиняться за Скачкова не надо. Жизнь есть жизнь. Что было, то было.
— Но жизнь продолжается…
— Да, но у меня есть желание ее прекратить. На часик-другой… — Он закрыл глаза. — Возможно, мне приснишься ты.
Антонина тоскливо вздохнула. Ему сделали укол, который не только снимает боль, но и усыпляет. А, возможно, Семен всего лишь притворяется, что его тянет в сон. Может, он всего лишь ищет повод, чтобы Антонина ушла.
И она уйдет. Но завтра придет снова. На этот раз унижаться она не будет, всего лишь задаст какой-нибудь вопрос по делу об убийстве Ветрякова. Или Панарина. Или Скачкова… И не важно, что этими делами она не занимается. Главное, у нее должен быть повод, чтобы видеться с Семеном. Антонина очень виновата перед ним, но руки она не опустит…
Солнце над пышной кроной магнолии, шелестящее море у ног. Небо светлое, высокое, воздух мягкий, теплый, вода в море как парное молоко. Но все это было в Сочи и в июне, но тогда Семен был в бегах, прелести курортной жизни впечатляли его совсем не так, как сейчас.
На свободе он. И в компании с очаровательной Ингой, которую забрал с собой из больницы. Хорошо ему с ней, да и нельзя ему без медсестры, когда на сердце рана.
Да и на ноге рана еще не совсем зажила. Инга все еще делает перевязки. А еще она помогает забыть Антонину. И, надо сказать, это у нее неплохо получается. Хотя до полного забвения еще далеко…
— О чем ты думаешь? — Она прильнула к нему, нежно провела пальцами по его волосам.
Тело у нее стройное, упругое и, главное, с уникальным температурным режимом. Жара, солнце, а тело прохладное. А когда холодно, ее тело согревает. Семен помнил, как они отметили первый свой день на море. Он тогда больше думал об Антонине, чем об Инге, может, потому и не заметил, как напился. Проснулся на пляже, на деревянном лежаке, в объятиях Инги. Прохладная тогда была ночь, с моря дул неприветливый ветер. Но Инга не дала ему замерзнуть.
— Да так.
— Об этой… капитанше? — В голосе Инги звякнули ревнивые нотки.
— Антонина ее зовут.
— Да знаю… Любишь ее?
— С чего ты взяла?
— Ну, я же не совсем дура, догадываюсь.
— Если не дура, догадывайся молча.
— Обидеть меня хочешь?
Семен закрыл глаза. Не было у него такого желания, но, если Инга обиделась, то это ее право.
— Ну ладно!
Она отстранилась от него, поднялась и пошла к морю.
А когда Семен открыл глаза и обратил свой взор к морю, то увидел Ингу в компании с каким-то загорелым «качком». Парень что-то говорил ей, восхищаясь, скорее, самим собой, чем ею, а она внимала ему с резиновой улыбкой.
Все бы ничего, но «качок» стал забывать о себе, любимом. Его глаза вдруг забрались в ложбинку между двумя роскошными полусферами, едва прикрытыми тонкими остроугольниками лифчика, а рука легла ей на талию. Инга возмутилась, захлопала глазами, подалась назад. Он выставил вперед руки и растопырил пальцы, показывая жестом, что это случайное недоразумение.
Но Семен уже шел ему навстречу. Легкая хромота у него еще осталась, поэтому «качок» посмотрел на него, как на инвалида, который нуждается в снисхождении, и пренебрежительно хмыкнул.
— Слышь, красавчик, грабли свои не распускай! — Семен подал знак, и Инга встала у него за спиной.
— А то что?
— Хочешь узнать?
— Ну, я человек любопытный…
— Тогда пошли!
Семен показал на кафе, за которым в тени магнолий можно было поговорить с глазу на глаз. Места там не очень много, но громиле будет, где развернуться, когда он начнет падать.
— Ну, пошли!
«Качок» с ухмылкой сделал пару шагов по направлению к кафе, но вдруг резко сдал в сторону и со смехом попытался ухватить Ингу за ногу. Дескать, он снова распустил руки, и что теперь? Инга с визгом отскочила в сторону, и он не смог дотянуться до нее. К тому же под ногами были еще и зыбкие камушки, поэтому парень на какой-то момент потерял равновесие, и Семен воспользовался этим.
Со стороны могло показаться, будто он попытался удержать споткнувшегося парня, но не смог справиться с весом его тела. И еще руку ему выкрутил — конечно же, совершенно случайно. «Качок» упал, а Семен ударил его кулаком в шею. Сделал он это вроде неловко, сам споткнулся и ткнул в лежащего рукой. Равновесие всего лишь хотел восстановить…
Он знал, куда бить, так что «качок» быстро затих. А когда пришел в себя, Семен с Ингой уже уходили с пляжа. Преследовать их он не собирался.
— Что ты с ним сделал? — спросила Инга, когда они вышли на набережную.
— Жара какая, а он без кепки. Знаешь, что такое солнечный удар?
— Какой солнечный удар? Ты его ударил. Я же видела, как ты его ударил! — Она вроде бы возмущалась, но глаза восторженно сияли.
— Да нет, он сам.
— Только вот не надо ля-ля!.. А ты что, приревновал меня? — расплылась в самодовольной улыбке Инга.
— Еще как.
— И ударил этого из ревности?
— Выходит, что так…
— А кого ты из ревности убил?
— Никого. Обвинения сняты. Но ради тебя кого угодно убью, можешь даже не сомневаться.
Он обнял и привлек Ингу к себе. Хорошая она девушка, а ему давно уже пора остепениться. Может, сделать ей предложение? Узнать ее лучше и сделать. А почему бы и нет?
Глава 30
Суббота, выходной день, серьезных дел, как назло, нет — занять себя нечем. А на мелочь разменивать выходные неохота, поэтому Антонина приехала в дом, который она хотела бы считать своим. Может, и нет уже той невероятной любви к Радику, от которой она сгорала изнутри, но этот дом остался. И принадлежит он ей по закону.
Охрана на месте, и ворота в дом открылись без промедления. Парень у караулки какой-то незнакомый, но это не удивительно. Охранная фирма Скачкова по-прежнему работает, новый начальник меняет людей, как ему вздумается. Не важно, кто в смене, главное, чтобы дом охранялся. Вот если бы Антонина здесь постоянно жила, тогда бы она сама бы отбирала людей…
Дом у Радика огромный, Инне Сергеевне приходится работать в режиме электровеника, чтобы содержать его в чистоте и порядке. Она здесь одна за всех, но именно такой вариант ее больше всего и устраивал. Не хотела она делить дом с другой прислугой, и Радик ей в этом потакал.
Чисто в доме, уютно. И тихо, как в могиле.
— Инна Сергеевна! — позвала Антонина.
Дверь в дом открыта, а экономки нет. Может, лежит в своей комнате? Она еще не старая, но уже и не молодая. Может, сердце отказало.
Два часа назад все было в порядке. Антонина звонила ей, сказала, что приезжает.
— Инна Сергеевна!
— Ну, чего разоралась! — донеслось вдруг из-за спины.
Голос женский, но не знакомый. Она обернулась и увидела красивую девушку примерно одного с ней возраста. Яркая, эффектная, стильная. И страшная в своем гипнотическом обаянии.
Антонина сразу узнала в ней Альбину. Волосы цвета воронова крыла, смоляные брови, черные пронзительные глаза. И сама вся в черном, и в душе у нее тьма непроглядная.
— Где Инна Сергеевна? — испуганно пробормотала Антонина.
— Спит Инна Сергеевна, — приложила палец к губам красотка. — Не надо ее будить.
— Что ты с ней сделала?
— С ней — ничего. А с тобой — сделаю.
— Ну, конечно!
Только сейчас Антонина вдруг вспомнила, что когда-то занималась тхэквондо. Она сейчас в штатском, и не юбка на ней, а белые брюки из мягкой эластичной джинсы. Эти брюки не очень стесняют движения.
— Что, конечно?
— Вы арестованы, гражданка Зарубская!
— Надо же, настоящую фамилию узнали! — усмехнулась Альбина.
— Мы все про вас знаем, гражданка Зарубская. И где вы сейчас находитесь, нам известно.
— Кому известно? Только тебе, цыпа, и известно… Раздевайся!
— Что? — оторопела от такой наглости Антонина.
— Жарко в доме, раздевайся.
— Не жарко.
— Все равно, раздевайся.
— Вы арестованы, гражданка Зарубская!
Антонина шагнула к Альбине, протянула к ней руку, чтобы взять за плечо, но ударила ногой. Быстро ударила и внезапно.
