Владимир Колычев - Стальной мотылек
— А кто предупредил ее, что мы едем за Бураковым?
— Я не предупреждала.
— Хорошо, ты ее не предупреждала. Зачем она тогда поехала убивать Буракова?
— Ну, не знаю, — пожала плечами Лида.
— А зачем убила Ветрякова?
— Я откуда знаю?
— Но Буракова убили после разговора с тобой. И Ветрякова убили после того, как ты отправила к нему Берестову… Ты в совпадения веришь?
— Ну, не знаю… — Казалось, Лида вот-вот расплачется.
— А я тебе не верю… Если тебе дорога свобода, сделай так, чтобы мы поверили… Мы ведь и Буракова на тебя повесим, и Ветрякова.
— Но я здесь ни при чем! — Из ее глаз брызнули слезы.
— Это пожизненное заключение! Пожизненное!..
— Но я не хотела, чтобы она убивала Рому… — Лида закрыла лицо ладошками и разрыдалась.
Скважин успел выкурить сигарету, прежде чем она успокоилась.
— Не хотела, но согласие дала? — хлестко проговорил он.
— Кто вам такое сказал?
— Колись, детка, колись! Мы ведь возьмем Альбину, она все расскажет…
— Она не скажет.
— Что не скажет…
— Она сказала, что на Ветрякова все свалит…
— На Ветрякова?
— Ну да… Мол, это Ветряков ее попросил Рому убить…
— Зачем?
— Ну, Рома его обделил… Себе нахапал, Скачку дал, а ему ничего. Ну, почти ничего. Дом построил, пару «зеленых лимонов» на счет бросил, и все…
— Два миллиона долларов? Всего-то! — хмыкнул Скважин.
— Ну, это версия у нее такая была…
— А на самом деле?
— Ну, она сказала, что по-любому меня отмажет… В общем, уговорила… — Тяжко вздохнув, Лида уронила голову на грудь. — Заказать Рому уговорила…
— И ты согласилась?
— Она сказала, что Рома меня с Семеном застукал, и завещание изменить хочет… Она умеет уговаривать. Она всегда могла меня уговорить…
— Значит, все-таки вы, гражданка Панарина, заказали своего мужа? — Скважин перешел на строгий официальный тон. И это повергло Лиду в панический ужас.
— Но я не хотела! Она фактически меня заставила!
— Вы знали, что Ветряков уже на свободе?
— Нет, честное слово, не знала.
— Тогда, может, и не знали. А потом узнали. И о том, что Альбина встречается с Ветряковым, знали. Поэтому испугались за себя, — чеканил Скважин. — Испугались, что Альбина, в случае чего, свалит все не на Ветрякова, а на вас. Поэтому и заказали Ветрякова. Расчет простой: если Альбина вдруг попадется, она свалит все на мертвого…
Антонина качала головой. Что-то не то говорил Скважин. Не могла Лида организовать покушение на Ветрякова. Во всяком случае, без Альбины не могла. А зачем Альбине потакать прихотям какой-то дурочки? Она свои вопросы решала. Буракова зачистила… Может, и Ветрякова тоже зачистили, чтобы он не отсвечивал…
Но зачем она убила Буракова? Возможно, она и его уговорила заказать Скачкова?
— Но я не заказывала Ветрякова! — хватаясь за голову, простонала Лида.
— Не заказывала, не заказывала… — Антонина положила руку ей на плечо. — А Бураков заказывал Скачкова?
— Не Бураков… Его Женька заказала… Альбина ее уговорила… Я же говорю, она умеет уговаривать…
— И сколько ты ей заплатила?
— Пятьсот тысяч. — Лида снова уронила голову на грудь.
— Долларов?
— Нет, рублей… А потом она потребовала с меня еще миллион.
— У вас был такой договор?
— Да нет, я думала, что пятьсот тысяч — это все. А она сказала, что теперь я богатая наследница, могу и раскошелиться…
— А про наследство она как узнала?
— Ну, Рома же не изменил завещание…
— Деньги ты отдала?
— Ну, пятьсот тысяч да, а миллион нет… Приготовила, жду. А она не приходит.
— Куда она должна прийти? Сюда?
— Не знаю. Она предупредила, что сама меня найдет…
— Найдет, — кивнул Скважин, доставая наручники. — В следственном изоляторе она вас, Лидия Аркадьевна, найдет.
— Вы меня арестовываете?
— А разве вы не заказывали своего мужа?
— Ну, я же не хотела!
— Не хотели. А деньги заплатили.
Скважин взял Лиду за руку, защелкнул на запястье браслет.
— Может, не будем торопиться? — спросила Антонина. — Может, оставим под домашним арестом?
— Слишком мягко, — покачал головой Артем Емельянович.
— Можно было бы засаду здесь устроить…
Скважин промолчал, но браслет наручников разомкнул.
— Лида, насколько я знаю, у вас московская прописка, — задумчиво произнесла Антонина.
— Ну да, у нас квартира на Вернадского…
— А кто там сейчас живет?
— Никто… Блин!
— Что такое?
— Ну, Альбина ключ от этой квартиры просила, — жалко пробормотала Лида.
— Ты как пипетка. По капле выдавливать приходится. Макнешь — выдавишь, макнешь — выдавишь, — с язвительной усмешкой проговорил Скважин. И вдруг громко выпалил: — Адрес!
Узнав, где находится квартира, он пошел к дверям, оставив с Лидой двух своих оперов. Антонина хотела ехать с ним, но Скважин отправил ее в больницу, где находился Семен. Сказал, что претензий к нему больше не имеет, и даже передал привет…
Глава 29
Интересная картина — стройная тоненькая медсестричка стояла в позе манекенщицы, а Семен обнимал ее за талию. У нее в руке был уже пустой шприц, а он что-то тихо ей говорил, белозубо улыбаясь.
— Сначала проститутки, потом медсестры! — не сдержалась Антонина.
Семен выразительно посмотрел на девушку, и она колышущейся походкой вышла из палаты. И бедрами она виляла не просто так. Это был знак Семену, адресованный так же и Антонине. Сестричка обещала вернуться, не трудно было догадаться, зачем.
— Не такая уж она и красивая, — раздраженно сказала Антонина, когда за медсестрой закрылась дверь.
— Человек меня лечит, а ты его оскорбляешь, — с упреком посмотрел на нее Семен.
— Вижу я, как она тебя лечит…
— Укол она мне поставила. Обезболивающий. Если ты не в курсе, мне вчера операцию сделали.
— И операцию сделали, и охрану сняли.
Все это было вчера, но только сегодня Антонину впустили к Семену в палату, где он уже, как оказалось, освоился…
А охрану сняли вчера. И московскую квартиру Панариной брали штурмом вчера. Альбины там не было, но нашлись следы ее пребывания…
— Да, слышал, Лида в чем-то там призналась…
— Она у тебя расческу выкрала. А звонила тебе Альбина. Или кто-то из ее людей.
— И много у нее людей?
— Пока непонятно…
— Второго покойника опознали?
— Нет.
— А я опознал… Второй бомж. Ох, и мощный у него электрошокер, — поморщился Семен.
— А убежал, возможно, Федосов…
— Все равно…
— Альбина в розыске, может, возьмут.
— Без разницы. Главное, что Лида призналась. Значит, она мужа заказала?
Антонина встала у окна, посмотрела вниз. Альбина сейчас в бегах, ей не до карательных акций, но вдруг она со своими сообщниками попытается напасть на Семена? Подъедет сейчас к больнице, выйдет со своими людьми из машины, и начнется… Но зачем ей убивать Семена? Какой в этом смысл?
— Заказала, — кивнула она. — Говорит, что Альбина ее уговорила. И Буракова она, возможно, уговорила… Бураков уже ничего не скажет…
— Без разницы, кто да что, — покачал головой Семен. — Главное, что я никого не убивал.
— Ну да, показания сняты, зафиксированы. И если с Лидой вдруг что-то случится, обратно уже не повернешь. Так что можешь спать спокойно.
— Что с ней может случиться?
— Ну, как-никак она свидетель. Такой же, как Бураков… Если Бураков не организатор… А может, и Лида организатор… В общем, Панарина сейчас под домашним арестом. Альбина может к ней прийти…
— Чтобы убить?
— За деньгами. А, может, чтобы убить… Я так понимаю, что Альбина собиралась ее доить.
— Доить?
— Ну, она же теперь дама богатая. И в полной зависимости от Альбины. Как этим не воспользоваться? Она ей уже миллион должна. Ни с того ни с сего — целый миллион. А потом еще и три миллиона потребует. И десять… Ну, пока такая версия, а как там на самом деле… Может, Панарина нас за нос водит…
— Но в том, что меня подставили, она реально призналась?
— Я же говорю, можешь спать спокойно… Да, кстати, Скважин привет тебе передавал. Он, говорит, пока за тобой бегал, все время звонка из министерства ждал. От твоего покровителя. Но так и не дождался.
— Так я ни к кому за помощью и не обращался. Если бы я не виноват был, тогда бы позвонил.
— А ты виноват?
— Ну да… — кивнул Семен, совершенно серьезно глядя на нее. — Это я Скачкова убил.
— Ты?! — потрясенно вскинулась Антонина.
— Ну, он же меня обокрал. Тебя украл. Должен же был я восстановить справедливость?
— Так это ты все-таки его убил? — Она не могла в это поверить.
— А я должен был его убить? — колко усмехнулся он. — Из-за тебя? Дорого же ты себя ценишь… Шучу я. Не убивал я Скачкова. И не собирался. Ушла и ушла. Я смирился. Мне же не привыкать, да?
