Татьяна Полякова - Аста ла виста, беби!
Я с тоской пнула колесо своей машины. Может, Тимур поэтому и не хотел моего вмешательства в расследование, чтобы не открылась эта неприглядная истина? Довольно глупо. Нет, я не хочу видеть его убийцей. Очень не хочу. Допустим, это все-таки чей-то хитрый ход… иди идиотский, как выразилась Алла. Впрочем, почему идиотский, раз Тагаев в тюрьме? Возможно, это и было целью. И то, что выглядит это преступление столь дурацки, только на руку заказчику.
— Может быть, откроешь машину? — услышала я. Я открыла. Стас плюхнулся на сиденье и заботливо спросил:
— Тебя огорчили ее слова?
— Что? А, нет. Ты же сам сказал, ждать моногамии от мафиози довольно глупо.
— Я рад.
— Чему?
— Твое отношение к этому говорит о том, что он тебе, в сущности, безразличен.
— Просто я не ревнива.
— Глупости. Когда любишь по-настоящему, ревнуешь даже к солнечным лучам.
— Это как? — удивилась я.
— Они, а не мои руки касаются твоего лица, — улыбнулся Стас. — Как видишь, я романтик.
— Идиот ты, прости господи, — покачала я головой и наконец-то тронулась с места. На «идиота» он совершенно не обиделся и тут же принялся трещать:
— Знаешь, в работе следователя, безусловно, есть свои плюсы. Постоянно узнаешь что-то новое…
— Ага. С людьми общаешься, часто бываешь на воздухе.
Он засмеялся и спросил:
— Где ты этому научилась?
— Чему?
— Ну… задавать вопросы и вообще… У тебя это получается, как у заправского сыщика.
— Ты мне льстишь.
— Нет, серьезно. Какое у тебя образование?
— Ниже среднего.
— Я серьезно. Что, так трудно ответить?
— Юридическое.
— Тогда понятно. А в милиции работала?
— Год.
— А потом стала пресс-секретарем?
— Да, выдвинули из рядов за ум и смекалку.
Я притормозила возле супермаркета. Стас поинтересовался:
— Куда мы?
— Вот сюда. У Сашки кончились консервы.
— Если здесь найдется фасоль, я приготовлю такое блюдо, пальчики оближешь.
— Ты еще и готовишь? — усмехнулась я.
— Я живу один с семнадцати лет, поневоле научишься. А почему ты не спросишь, где я учился?
— Мне неинтересно. Если ты хороший человек, так какая разница, что ты там закончил, а если жулик, правды все равно не скажешь. А вранье чего слушать?
— Ты меня подозреваешь? — вроде бы обиделся он.
— А ты как думал?
— Я думал, тебе прекрасно известно, какие чувства движут мною. По-твоему, если мужчина хочет помочь женщине, попавшей в беду…
— В беду попал ты. Это тебя ребята обещали на куски разрезать. Я-то при чем?
— Не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно. Лично я вижу ситуацию так: ты принцесса, которую окружают злобные недруги, а я твой верный рыцарь…
— Я слышала, что поляки страшные бабники, но чтоб дураки…
— Я литовец.
— Тоже не очень хорошо.
Стас засмеялся и ткнул пальцем в длинный ряд банок:
— А вот и фасоль. Берем?
Поход за продуктами занял довольно много времени. Сашка забрался в тележку и весело поглядывал оттуда, вызывая улыбки у покупателей.
— Карточки принимают? — спросил Стас, поравнявшись с кассой. Он продолжал разыгрывать джентльмена и непременно хотел расплатиться сам. Я взяла Сашку на поводок и прошла к выходу, народу возле касс столпилось много, и я решила выйти на улицу, чтобы не мешать людям. Сашка семенил к машине, и тут откуда-то сбоку возникли двое молодых людей и решительно подхватили меня под руки. А я с печалью подумала, что если ждешь от кого-то ответных действий, то расслабляться не стоит.
Конечно, можно было попытаться оказать сопротивление. К примеру, тому, что справа, задвинуть ногой в известное место, однако тому, что слева, ничто не мешает задвинуть мне сразу во множество мест. Опять же, насколько я знала, такие типы обожают тренироваться в стрельбе, используя в качестве мишеней не в меру прытких противников. Сашка, сообразив, что происходит нечто необычное, заливисто залаял, попытался ухватить одного из моих обидчиков за ногу, тот хотел его пнуть, а я завопила:
— Не трогай мою собаку. — Это было последнее, что я успела сделать. Под нос мне сунули носовой платок, запахло эфиром, и я тихо-мирно обвисла в руках моих врагов.
* * *Мое возвращение в сознание было не из самых приятных. На самом деле делать этого не хотелось, потому что было ясно: ничего хорошего мне не светит, а плохое я не люблю. Однако мысль о Сашке беспокоила меня, и я поспешно открыла глаза.
Я лежала на диване в довольно просторной комнате без окон. Вскоре выяснилось, что окна были, просто их закрыли ставнями. Горел ночник, освещая часть дивана и круглый стол, на котором стоял стакан с водой.
— Пес, ты здесь? — позвала я. Никто не откликнулся, а я загрустила. Супермаркет довольно далеко от моего дома, что, если Сашка потерялся? — Ерунда, — сказала я вслух, успокаивая саму себя, такая гениальная собака найдет дорогу. К тому же в магазине остался Стас… И то, и другое звучало не очень убедительно. Дорогу он найдет, и что дальше, если в квартире никого нет? А со Стасом вовсе ничего не ясно. Его могли забрать со мной за компанию, или он был за компанию с моими похитителями с самого начала.
На самом деле было еще стыдно, в основном за собственную глупость. Я пошевелилась, голова раскалывалась от боли, и тут дверь открылась, и я увидела одного из своих похитителей.
— Очухалась? — спросил он.
— Где моя собака?
— Это ты называешь собакой? — сострил он.
— Ты же называешь себя человеком, и ничего.
— Слушай, ты бы вела себя поскромнее, — попытался не злиться парень. — Мы все знаем твои закидоны, но сейчас не та ситуация. Улавливаешь?
— Насчет ситуации не очень. Вы кто, и какого черта вам от меня надо?
— А ничего не надо, — ответил он и развел руками. — Побудешь здесь немного, отдохнешь. А потом вернешься в город.
«Выходит, мы где-то за городом», — отметила я.
— И ты будешь отдыхать со мной?
— Не я один. Так что без всяких там штучек. Начнешь плохо себя вести, свяжем или в погреб посадим. Хочешь в погреб?
— Я чаю хочу.
— Вон вода стоит, пей.
— А кормить меня вы планируете, или я должна вспомнить о пользе голодания?
— Ладно, идем на кухню, — подумав, сказал он.
Я с трудом поднялась и пошла за ним.
В кухне сидел здоровяк со смешно оттопыренными ушами и поедал бутерброд, который смело можно было занести в Книгу рекордов Гиннесса. Увидев меня, он вроде бы удивился и перевел взгляд на приятеля.
— Говорит, что жрать хочет.
— Перебьется, — буркнул здоровяк.
— Я бы советовала вам заботиться о моем здоровье, — вежливо сказала я. Они вновь переглянулись. — Если мне придет в голову пожаловаться Тимуру, вы пойдете на котлеты моей собаке.
— Тагаев в тюрьме, и неизвестно, выйдет ли он оттуда, — ехидно заметил здоровяк. Приятель остановил его взглядом, он отвернулся и сосредоточился на бутерброде.
— Между прочим, — сказал мой конвоир, — Тимур как раз и приказал подержать тебя здесь. Уж очень ты шустрая.
Это вполне могло быть правдой. Тимур не хочет, чтобы я совала нос в его дела, при этом еще и опасается за мое здоровье. Идея подержать меня под арестом вполне могла прийти в его светлую голову: и не мешает, и забот никаких.
С другой стороны, такая ситуация могла быть выгодна и врагам Тимура, которые, безусловно, у него имеются. И если считать мое похищение ответным шагом, то, скорее всего, так оно и есть.
— А вот это ты врешь, устраиваясь за столом, заметила я.
— Чего вру? — насторожился парень.
— То, что Тимур приказал. Приказал тебе твой хозяин, я до него доберусь, и мало этой гниде не покажется. Это он Тимура в тюрьму пристроил?
— Даже не понимаю, о ком ты говоришь, — забеспокоился парень.
— Чего ж ты такой тупой-то?
— Пей чай и иди отсюда, — разозлился он.
Чай я пила в молчании. Парни то переглядывались, то посматривали на меня.
— И как долго я должна здесь сидеть? — осведомилась я.
— Уж это как получится.
— А что должно получиться?
— Чай выпила? Бутерброд съела? Вот и отдыхай.
— Хорошо, — не стала я спорить и вернулась в комнату.
Дверь заперли, я прошла к окнам и убедилась, что на них решетки плюс тяжелые ставни. Удрать не получится. Мобильный у меня отобрали. Сумочка валялась на столе, там много всякого барахла, но ничего такого, что могло бы пригодиться в подобной ситуации. Если меня намерены держать здесь, значит, ожидается некое событие. Что это может быть? Смотря кто меня сюда определил. Если Тимур, то сидеть мне здесь до его выхода из тюрьмы. В этом случае остается уповать, что произойдет сие на днях. А если Тимур к этому отношения не имеет, тогда хуже. Допустим, Вале не понравился мой визит, и, чтоб я не вносила своих корректив в его планы, он отправил меня отдыхать. Но если он действует самостоятельно, то… то, скорее всего, не особенно опасается Тимура или ждет события, после которого опасаться будет ни к чему,
