Наталья Берзина - Вверх по дороге, ведущей в ад
– Но простить?
– Нет, прощения он не заслуживает. Хотя может обрести забвение и покой. Посмотри, он устал скитаться. У него нет никого, кто мог бы поставить за него свою жизнь. Дух его был силен, но чужая воля подавила его. Пройдя через испытания, он надломился и поддался обстоятельствам. Он виновен не настолько, чтобы обратиться в прах. Я не отниму у него искру.
– Я вижу больше темного, чем светлого. Ты хочешь сказать, что та искра, что теплится в нем, способна будет очистить душу?
– Я верю в это. Согласись, Тара, мы прощали и большую кровь.
– У меня нет хранителя.
– Я знаю. Ты выбрала для него нелегкую долю. Но твои горы очистят его. Пройдут годы, возможно, века, прежде чем душа станет достойной чертогов. Ему придется забыть прошлое. Абсолютно все, что было с ним в жизни. Готов ли он?
– Ты собираешься спросить его? Но он…
– Он слышит! Я позаботился об этом!
– Ты, оказывается, еще более жесток, чем я! Выходит, он уже знает, что его ждет?
– Он не представляет своей участи. Возможно, для него это будет страшнее смерти. С твоего позволения я выношу приговор! – твердо сказал мужчина.
– Я согласна!
– Василий Зинченко! Отныне ты теряешь имя и становишься Хранителем Белой Тары! Твой удел – жить в этих горах, охранять и защищать доступными средствами Святилище. Твой дух, неразлучный с нетленным телом, останется здесь, в Беловодье, до той поры, пока очищение не снизойдет на тебя и пока новый Хранитель не придет тебе на смену!
Умрой покачивался в седле. Невеселые мысли роились в его голове. То, что Белая Тара оказалась в руках у Маркела, не давало ему покоя. Видел он статуэтку впервые, раньше только слышал о ней. С детства рассказы о Белой Богине передавались из уст в уста, и не только среди женщин селения, в котором родился и вырос Умрой. Мужчины тоже частенько вспоминали о ней. В особенности после одного случая, что произошел, когда Умрою было всего четырнадцать лет.
Разбитной тракторист Сунжой, не чуравшийся выпивки, любитель женщин и игрищ, притащил как-то домой сверток. Что в нем было, не говорил никому, только вскоре забросил он пьянку, все чаще стал проводить время со стариками и, как ни странно, женился на хорошенькой учительнице, приехавшей в селение из города. Пара была загляденье. Оба молодые, красивые. Сунжой молодую жену буквально на руках носил. Как-то раз соседка услышала в доме Сунжоя дивное пение. Восхищенная, она решила зайти к молодой учительнице, похвалить да, что скрывать, пригласить на вечерние посиделки, чтобы она и ее подругам спела удивительную песню. Зашла соседка в дом, а там никого! Едва соседка дверь открыла, пение смолкло! Удивилась она, вышла на улицу и видит, к дому приближается учительница, из школы идет!
Удивилась соседка, но решилась спросить у учительницы, кто мог петь в ее доме. Смутилась тогда молодая женщина, но в дом пригласила и под большим секретом показала удивительной красоты статуэтку.
– Вот она и поет иногда. Особенно когда дома никого нет.
Соседка ничего не сказала учительнице, хотя узнала ту, что была изображена в металле. Белая Богиня, или, как ее еще называют, Белая Тара. Хранительница и защитница этой земли и этих гор. К ней обращают молитвы женщины, когда хотят завести детей, просят богиню о помощи, когда в семье нелады. Да только не всем помогает Белая Тара. Озаряет она добром лишь чистые души и светлые помыслы. Но не удержалась соседка и рассказала о статуэтке подругам. В дом Сунжоя зачастили женщины, да только недолго это продолжалось. Пропала богиня. Думали, унес ее кто-то, но так и не нашли. Скорее всего, сама ушла. Потому как в селении долгое время царили мир и покой.
Предания гласили, что когда Белая Тара заканчивает свои мирские дела, то удаляется в горы на покой сил набраться, отдохнуть от суеты среди древних вершин, чтобы в очередной раз прийти на помощь там, где это понадобится. С той поры о богине вспоминали не раз, но та не появлялась.
Теперь, оказавшись в грязных руках, Белая Тара могла начать мстить. Нужно было вернуть богиню горам. Сделать это мог только Умрой. Но как вырвать ее из кровавых лап Маркела, он не знал. Богиня не потерпит убийства! Даже защищая ее, нельзя применять оружие. Убедить Маркела в том, что богиню нельзя трогать человеку с нечистыми помыслами, было просто невозможно. Он на самом деле мог продать Белую Тару, распилить ее или переплавить. Умрой мучительно искал выхода. В своем предназначении он не сомневался. Если уж выпал шанс вернуть богиню родным горам, то это нужно сделать.
Маркел не обращал на спутника никакого внимания, он рвался вперед, стараясь как можно скорее разделаться с похитителями. Умрой решил воспользоваться представившимся случаем. Едва Маркел, спускаясь по длинной осыпи, отвернулся, Умрой стеганул свою лошадь, чтобы столкнуть главаря вниз, но странно: вместо того чтобы врезаться на скаку в бок лошади Маркела, его лошадь вдруг остановилась как вкопанная. Обернувшись, Маркел оскалился и, резко взмахнув нагайкой, рассек лицо Умроя.
– Ты бессилен, дикарь! Тебе не завладеть золотом! – расхохотался бандит, глядя, как кровь стекает по щеке Умроя.
Голос Маркела прогремел подобно грому. Умрой невольно содрогнулся. Только позже он понял, что бандит кричал ему не на русском языке. Этот старинный язык, который в детстве он слышал от стариков, поразил его и испугал. Маркел, не очень-то владеющий нормальной речью и изъясняющийся в основном на блатном жаргоне, кричал на языке предков, которого просто не мог знать! Язык ойротов, ныне забытый и искаженный, снова зазвучал над горами. И тут Умрой понял, что он бессилен. Если в Маркела вселился демон гор, то бороться с ним могут только боги! Напуганный внезапной переменой, Умрой забыл о первоначальных планах завладеть деньгами Маркела. О том, что страстно желал спасти Белую Тару. Теперь он мог лишь подчиняться и выполнять приказы.
Уже полдня они преследовали беглецов, но никого и ничего, кроме свежих следов, найти не могли. Маркел несколько раз пытался связаться по радио с Чикой, но тот не отвечал. Впрочем, Умроя теперь все это уже не беспокоило. Уронив голову на грудь, он следовал за Маркелом, даже не пытаясь что-либо предпринять. С грустью думал о нелепости жизни, о том, что уже никогда не порадует жену. Предчувствие чего-то страшного подавляло все его желания. Единственное, о чем теперь мечтал Умрой, так это о скорейшей развязке, которая, по его мнению, приближалась с каждым шагом.
Солнце скрылось за тяжелыми свинцовыми тучами, подул сильный, порывистый ветер, взметнул тучи серо-красной каменной пыли. Дымкой заволокло горизонт. В такую погоду продолжать погоню безумие, но Маркел упорно продолжал понукать лошадь, и Умрой послушно тянулся за ним, не смея даже прекословить.
Широкая и глубокая расщелина преградила путь. Арсений, не слезая с седла, достал бинокль и долго всматривался, выискивая безопасный путь. Погода ухудшалась. Тучи, цепляясь серыми рыхлыми брюхами за острые вершины, грозили пролиться затяжным дождем. Ветер крепчал, поднимал пыль, дышать становилось трудно.
Достав из нагрудного кармана камуфляжа бандану, он повязал ее на ковбойский манер, защищая горло от едкой пыли. Инга только улыбнулась, увидев то, что он сделал, но последовала примеру, и легкая косынка скрыла от глаз Арсения ее иссохшие на ветру губы.
– Нам нужно спешить! – сказал Арсений. – Если непогода застигнет нас здесь, хорошего не жди!
– Куда мы направляемся? – тревожно спросила Инга.
– Ближе к горам, там есть вероятность отыскать какой-нибудь грот или пещеру. Дожди здесь иногда льют неделями.
Свернув вправо вдоль расщелины, всадники пришпорили усталых лошадей и поскакали к виднеющимся в отдалении горам. Недосягаемые из-за пропасти скалы, к которым они первоначально двигались, остались по левую руку, уже хорошо видимые.
Внезапно ветер сменил направление и стал дуть им в спины, как бы подгоняя усталых лошадей. Арсений напряженно поглядывал на темнеющее небо. Инга держалась в седле достаточно уверенно, но если начнется гроза, то неизвестно, как поведет себя ее лошадь. Когда они доскакали до подножия гор, ветер внезапно стих. Повисла звенящая тишина, нарушаемая только ритмичным топотом копыт. Скалы словно выросли прямо из каменистой земли. В одной из них Арсений заприметил глубокую трещину. К сожалению, на лошадях туда не добраться. Пришлось спешиваться. Первые тяжелые капли упали в мелкую пыль, подняв крошечные фонтанчики. Где-то прогремел раскат грома. Привязав лошадей, Арсений схватил Ингу за руку, подхватил другой оба рюкзака и что есть силы побежал к спасительной щели. Инга спешила за ним, не в состоянии даже оглянуться. Камни мелькали под ногами со скоростью курьерского поезда. Когда пришлось карабкаться наверх, Арсений, чтобы освободить руки, закинул за спину оба рюкзака и, цепляясь за выступы, пополз, словно паук, прямо по, казалось бы, идеально гладкой стене. Взобравшись на выступ, размотал веревку, сбросил вниз и крикнул, стараясь перекрыть громовые раскаты:
