Чак Хастмайр - Дом восходящего солнца
Он вырос в районе Айриш-Чэннел. Кроме Тони, в семье было еще семеро детей. Зелло были единственными итальянцами в округе. Отец Тони тридцать лет проработал сантехником, но никогда не брался за сверхурочные, потому что слишком любил выпить. На приличную католическую школу денег у Зелло не было, и поэтому все дети ходили в обычную муниципальную.
В школе Макдонаф № 35 белых, кроме них, не было. Тони приходилось драться каждый день. Драться, чтобы пройти к своему шкафчику, драться, чтобы попасть в класс, драться, чтобы добраться до дома. К десятому классу он решил, что с него хватит. Он явился домой пораньше, не досидев до конца урока, и сообщил родителям, что бросает школу.
– Черта с два, – сказал отец, обдав Тони перегаром. – Ты закончишь школу и найдешь хорошую работу.
– Я уже нашел хорошую работу.
Мистер Зелло состроил удивленную гримасу:
– Вот как? И где же?
– Я буду работать на мистера Никки.
Отец Тони был обыкновенным нищим алкашом, но он был честным алкашом. И прекрасно знал Ника. Ник был «при делах» – держал подпольную лотерею и собирал «долю» для крутых ребят. И даже сам крышевал некоторые магазинчики на Сент-Клод-авеню.
– Ты вернешься в школу и будешь держаться подальше от Ника, – заявил отец.
Они сидели на кухне. Отец взял бутылку и налил себе еще выпить.
– Я не вернусь в школу, – сказал Тони. – В заднице я видал этих ниггеров, и эту школу, и… тебя тоже.
Дальше все произошло очень быстро. Неожиданно быстро. Отец развернулся – в правой руке он держал стакан – и прямо стаканом врезал Тони по голове. Тони рухнул на пол. Ощупав голову, он увидел, что его руки в крови. На следующий день врач наложил ему швы – за левым ухом у Тони была рана шириной в три дюйма. С тех пор они с отцом больше не виделись.
Теперь Тони ехал в собственном «линкольне», с Джоуи за рулем. Он многого достиг. И все, чего он достиг, могло обрушиться из-за одного-единственного человека – Рэя Шейна. Он не представлял себе, где искать Шейна. Не знал даже, откуда начать поиски. Время идет. Винни вот-вот узнает, что Шейн сбежал. Но именно сейчас, в этой ситуации, Тони решил сделать ход конем.
– Тони? Вы меня не слышите?
– А? – Тони посмотрел на Джоуи. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что забыл о его присутствии. – Что ты сказал?
– Я спросил, куда ехать.
Они были в самом конце Кэнал-стрит, возле реки.
– Давай на окраину. На Чоупитулас.
– А куда там?
– Я покажу.
Глава 19
Когда Рэй вышел из душа, Дженни протянула ему одежду, которую нашла в шкафу, и присела на край кровати. Рэй натянул штаны цвета хаки, застегнул их и просунул ладонь за пояс. Штаны были ему велики на пару дюймов.
– В тюрьме хреново кормят, – прокомментировал Рэй и надел голубую футболку. – Поверить не могу, что ты их сохранила.
Несколько недель после того, как Рэя арестовали, Дженни каждую ночь рыдала, уткнувшись лицом в его рубашки. Она так и засыпала с его вещами в обнимку. Потом рубашки перестали пахнуть Рэем, она их постирала и повесила в шкаф. И в конце концов забыла о них. Наверное, где-то в глубине души, сама того не осознавая, Дженни надеялась, что когда-нибудь он вернется. Однако знать об этом Рэю было совсем необязательно. Она улыбнулась.
– В Красном Кресте не хотели их брать.
– А моих старых ботинок у тебя, случайно, не найдется?
Дженни покачала головой.
– Я разожгу камин, и мы высушим твои ботинки у огня.
Они вышли из спальни, и Дженни вздохнула с облегчением. Слишком много воспоминаний было связано с этой комнатой – и плохих, и хороших. Она села на корточки перед маленьким камином и чиркнула длинной спичкой. Потом повернула газовый вентиль. Газ зашипел, Дженни поднесла к нему спичку и разожгла огонь. Рэй взял носки и ботинки и пристроил их поближе к камину.
Часы на каминной полке показывали 6:30.
– Есть хочешь? – спросила Дженни.
– Умираю.
– Будешь яичницу?
– Буду. Отлично.
Все как всегда. Как в то время, когда они были вместе. В голове Дженни тут же возникла картинка.
Полдень. Даже ближе к обеду. Они оба собираются на работу – Рэй в полицию, Дженни в бар. Она стоит на кухне, босая, и готовит ему что-нибудь перекусить, прежде чем он уйдет. Потом целует его у дверей. Говорит, чтобы он был осторожнее.
Дженни разбила в миску четыре яйца – на двоих. Потом подумала и добавила еще одно – Рэй действительно похудел в тюрьме. Взболтала яйца. Вылила на сковородку. Поджарила тосты. Налила в стаканы апельсиновый сок.
Они позавтракали. Потом Рэй принялся помогать ей убирать со стола. Это было что-то новое. Раньше он быстро запихивал в себя еду и срывался с места, предоставляя Дженни делать все остальное. Хотя ей тоже нужно было на работу.
Когда они все убрали и перемыли посуду, было уже семь часов, и Дженни едва держалась на ногах.
Рэй зевнул, словно прочитав ее мысли.
– Ничего, если я лягу на диване? Я сейчас упаду.
Разумеется, она не возражала. Она даже чуть не предложила ему лечь на кровать вместе с ней, но вовремя остановилась. Кровать была та же самая, на которой они когда-то спали вдвоем, оба валились с ног от усталости – что тут такого в общем-то? Но ей стало страшно. Вдруг Рэй откажется? Откажется потому, что ему неприятно спать рядом со шлюхой, или потому, что он не хочет подцепить что-нибудь. Если он скажет что-нибудь подобное, то она просто не выдержит, решила Дженни и промолчала.
Из шкафа в коридоре она достала запасные подушку и одеяло и бросила их на диван. Рэй положил подушку на подлокотник и принялся разворачивать одеяло.
– Ты… ты когда-нибудь думал о том, что было бы сейчас с нами, если бы жизнь не повернулась в другую сторону? – неожиданно спросила Дженни.
Не глядя на нее, Рэй аккуратно расстелил одеяло на диване. Дженни принужденно засмеялась.
– Не важно. Люди вроде нас всегда все портят, так что.
Рэй выпрямился и посмотрел на нее в упор. Дженни смутилась и отвела взгляд.
– Я думаю об этом каждый день, – тихо, почти шепотом сказал он.
Сердце подпрыгнуло. Дженни проглотила ком в горле.
– Я тоже, – еле выговорила она.
– То, что ты сказала… ну, что люди могут меняться. Ты правда в это веришь?
Дженни кивнула, боясь расплакаться.
– Как? – спросил Рэй.
Она наконец отважилась поднять на него глаза.
– Сначала. Сначала, я думаю, нужно признаться себе, что все, что произошло, – это твоя вина. Твоя и больше ничья. Потом, наверное, твердо решить, что ты хочешь измениться. – Рэй покачал головой. – А потом просто взять и сделать это, – торопливо закончила Дженни. – Взять и измениться. Перестать делать вещи, которые ты делал раньше.
Рэй посмотрел в сторону.
– Хотел бы я, чтобы это было так легко.
Он присел на край дивана, спиной к Дженни. Она подошла и села рядом. Не очень близко – между ними был где-то фут.
– А я и не говорю, что это легко, – тихо сказала она.
Рэй наклонился вперед и уперся локтями в колени.
– Однажды, когда я только начинал работать, нам поступил сигнал. Я тогда был совсем новичком, месяца два или три, как вышел из академии. И вот кто-то позвонил в полицию. Сказал, перестрелка. И мы с моим напарником – моим наставником, старшим офицером – выехали на вызов. Это было в третьем округе. Небольшой такой тихий райончик. Мы приезжаем и видим – на улице лежит парень. Половина на асфальте, половина на траве. Его буквально изрешетили – шесть или семь выстрелов в грудь и один в голову. Так что затылок снесло напрочь.
Футах в десяти стоит женщина. Кричит и заливается слезами. Оказывается, этот парень – ее муж. Потом мы узнали, что он был абсолютным уродом, задолжал кому-то деньги за наркоту, но на тот момент мы были не в курсе, конечно. Женщина показывает на проход между двумя домами. Говорит, тот, кто стрелял, побежал туда.
Мой наставник, здоровый толстый мужик, двадцать лет стажа и при этом не может и десяти футов пробежать, говорит мне, чтобы я бежал туда, а он будет охранять место преступления. И я иду. В одной руке фонарик, в другой пистолет. Ползу по этому проходу между домами. Темнота вокруг кромешная. Где-то рядом лает собака, прямо разрывается. И скребет когтями по ограде, рвется с цепи.
Потом вдруг выстрел. Я нагибаюсь и свечу фонариком на ограду – ограда из проволочной сетки. И вижу, что через ограду пытается перелезть какой-то парень. А по ту сторону ограды лежит собака – он ее пристрелил. Тогда я целюсь и стреляю. Руки у меня дрожат, и я промахиваюсь, конечно. Но не важно. Потому что парень слышит выстрел, бросает оружие на землю и с поднятыми руками идет ко мне.
Я слышу, как мой напарник кричит что-то там, на улице, но в проход между домами не суется, потому что боится. Я надеваю на парня наручники, подбираю его пушку и вывожу его к машине. – Рэй немного помолчал, глядя в пол. – Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.
