Татьяна Степанова - Венчание со страхом
— Да, события у вас тут любопытные происходят, — заметил Никита. — Чудные события. И кража эта еще. Змеи ведь — тяжеленные, придушить могут за здорово живешь. Как же он их волок-то, интересно?
— Нет. Похищены только молодые особи. Их в простой картонной коробке из-под сервиза унести можно, — робко возразил Женя.
— Да? Еще интереснее, Молодняк. Скажите, Женя, а в то утро, ну я все к тому печальному дню возвращаюсь, в то утро вы ну, как свои графики снимать кончили, Зою Петровну не встречали? Ну, опять же у ворот?
— Зою Петровну я увидел в обеденный перерыв. Помните, вы еще приходили к нам? Вот. А потом, когда вы уехали, мы все собрались в комнате Калязиной и помянули… Ну, баба Сима как раз нам наготовила всего — обед, второе, а сама… — Лаборант умолк. — Помянули мы ее, в общем.
— Ясно, спасибо, — Никита повернул к ветпункту. — Зоя Петровна сейчас там?
Но тут подал голос участковый, явно стремившийся привлечь внимание начальства.
— Кхм, это… товарищ майор, там… А на место предполагаемого отхода взглянуть не хотите?
— На что? — переспросил Никита.
— Ну, откуда он, по всей вероятности, проник на территорию этого объекта и куда потом ушел вместе с похищенным?
— Что ж вы мне сразу-то не сказали? — взорвался Никита. — С этого начинать надо было! Где это? Пошли!
Участковый повел его по дорожке, огибающей задворки обезьянника. Они миновали кусты сирени. И вот строения скрылись за кронами деревьев, а посыпанная гравием дорожка сменилась узенькой тропинкой, свернувшей в густой подлесок. Колосов вспомнил, как начальник Спасского ОВД говорил ему, что территория базы — это несколько гектаров леса, обнесенных забором. Здесь парк, обихоженный руками человека, кончался и начиналась настоящая чаща.
— Мы сюда кинолога с собакой взяли. Ну, она, псина-то, от змеюшника этого след не взяла, — повествовал участковый, раздвигая еловый лапник. — Тогда Юрий Иванович распорядился по всему внутреннему периметру забора пройти. Вот пролом-то и обнаружили, — он ткнул куда-то на север в темную гущу леса. — Мы обратно туточко шли. Тут наискосок ближе.
Они продирались сквозь густой подлесок.
— Эвон забор-то, — указал участковый. — А вон и сосны — ориентир. А вон… — он прошел вперед. — Вот и дыра эта. Дырища.
Участок забора пересекал отлогую низину, по краям которой, словно частокол, торчали кривые сосны. У подножия забора пышно разрослись кусты дикой малины. Сквозь них — смяв и поломав их, некто проложил своеобразный проход, заканчивающийся у зияющего отверстия, образованного в разбитой чем-то тяжелым бетонной стене. Дыра выглядела довольно внушительной. Никита присел, внимательно осматривая эти бетонные обломы, затем полез в дыру. Плечи его прошли в нее совершенно свободно.
На той стороне забора, у самого бетона, плотно смыкалась темная хвойная чаща.
— Юрий Иванович полагает, что тут он, паразит, лез, — сообщил участковый жизнерадостно, вслед за Никитой просовывая в дыру голову в съехавшей набекрень фуражке. — Пролом-то давний, несколько месяцев как сделан. Вот им и воспользовались.
Колосов потрогал края дыры: камень шероховатый, пропитанный дождевой влагой, весь в грязных потеках. Вон и мох в трещине успел уже угнездиться. Да, дырке этой действительно несколько месяцев. Пожалуй, с самой весны она тут. С самой ранней весны…
Он встал, отряхнул колени.
— Ничего не нашли тут?
Участковый с сожалением покачал головой.
По возвращении Колосов направился в ветпункт. Гнало его одно неотложное дело, одна смутная догадка.
Иванову он застал сидящей на подоконнике. Засунув руки глубоко в карманы белого халатика, она бездумно смотрела в окно. Начальника отдела убийств она вроде бы не видела, и тем не менее…
— Ну как, закончили вы экскурсию по серпентарию? — Вопрос ее прозвучал с наигранным равнодушием.
— Экскурсию, да. А вообще до конца тут далековато со всем вашим хозяйством: со змеями, с обезьянами. — Никита приблизился к ней и уперся рукой в стену, отгородив женщину. — Скучаете, Зоя Петровна?
— Ребят жду. — Она и головы к нему не повернула. — Они в вашу милицию с этим маленьким майором уехали.
Никита в душе усмехнулся: слышал бы Соловьев! Иванова невольно сквиталась с ним за «кубышечку».
— Зоя Петровна…
— Что? — Она, наконец, удостоила его взглядом, скользнув по его фигуре.
— Вы в этой краже кого-нибудь подозреваете?
— Я? — Ее глаза расширились. — Нет.
— Нет?
— А почему вы таким тоном… почему вы мне такой вопрос задаете?
— Вопрос толковый и задан по существу. — Колосов наклонился к ней ближе. — Так подозреваете, а?
— Почему вы задаете этот вопрос мне?!
— Ну, мне так захотелось, — он улыбнулся. — Вот слышал я, что в день убийства Калязиной тут был с вами один человек любопытный…
Он шел ва-банк. Кое-что услышанное им сейчас от старичка, от Жени, а главное — тогда, несколько дней назад от Ольгина, упомянувшего в связи с Ивановой некоего «молодого человека», сплелось вдруг в единый узел. И он был либо полнейшим блефом, либо…
— Вы не имеете права. — Иванова вдруг резко оттолкнула его руку и спрыгнула с подоконника. Щеки ее пошли красными пятнами.
— На что я не имею права?
— Подозревать, впутывать сюда Костю.
Два вопроса пламенно рвались с уст Никиты: что за Костя? Подозревать в чем? Но он сделал глубокий вдох (лучшее средство против скоропалительных и необдуманных действий), состроил загадочную мину, напуская все больше тумана.
— Ну, я так не считаю.
— Но почему? — Иванова сверлила его холодным взглядом. — Почему? Он же честный человек!
— Обстоятельства…
— Какие обстоятельства, ну какие еще обстоятельства?! Никита поразился сам себе: пробираясь на ощупь в потемках этой весьма загадочной беседы, он тем не менее рискнул запустить новый пробный шар — ему все казалось, мыльный пузырь это: одно слово — и лопнет он.
— Зоя Петровна, голубушка, ну вы же сами понимаете, какие обстоятельства… Не маленькая ведь вы.
— Но он же не мог украсть, а тем более убить! — Девушка тяжело дышала. — Он же просто не мог этого сделать! Неужели вам непонятно?! Мало ли что он пошел ее провожать. Они же могли разминуться дорогой!
И тут она увидела, какими глазами смотрит на нее Колосов, и осеклась.
А Никита… Голова его в этот момент абсолютно не соображала — его точно мешком ударили, так ему казалось. Работал один язык, и он (хвала ему) бойко и внятно выполнял обязанность всех профессионалов розыска во все времена: задавал и задавал вопросы. Больше, быстрее!
Последующий диалог напоминал игру в пинг-понг.
— Вы давно Костю знаете?
— Два года, нет, меньше… Но все равно — давно.
— Он прежний сотрудник базы? Так?
— Да.
— А когда его уволили? Или он сам ушел? Иванова отвернулась.
— Это вам Ольгин сказал. Насплетничал уже. Так чего же вы меня об этом спрашиваете? У него и узнавайте. Это его история.
— Он вас здесь все это время навещал?
— Я люблю его! — Ее ответ прозвучал словно выстрел из двуствольного ружья.
— Накануне, ну, в тот вечер перед смертью Калязиной, он ведь тоже был у вас?
— Да.
— Когда он ушел?
— Он торопился на электричку девять двадцать. Так же, как и баба Сима. Они хотели ехать вместе.
Перед глазами Никиты вертелось что-то огненно-жгучее.
— Но ведь Калязина вышла за ворота одна.
— Да, мы поговорили, потом… Ну, она пошла вперед, ну чтобы не мешать нам проститься. Она была очень деликатной, все понимала…
— Значит, она была в курсе того, что Костя вас навещает?
— Я сказала ей. Ему же надо было где-то есть. Он прямо с работы ко мне иногда приезжал. Вечером, ну, ночью. А баба Сима, когда дежурила, всегда его кормила.
— А как же он приходил? Как миновал ворота?
— Там, — Иванова кивнула на лес за окном. — В заборе есть дыра. Костя ее нашел. Ну через нее и… Прежде, весной, он как-то раз открыто ко мне приехал, так на Сашку напоролся. И вышел скандал грандиозный. Тогда он стал…
— Ясно. Ну значит, вы попрощались, а потом что было?
— Я закрыла ворота, а он пошел по бетонке догонять бабу Симу. — Иванова подняла на Никиту глаза. В них появилось выражение прежнего, так некогда удивившего Никиту недоумения.
— А после… ну, после того происшествия, вы с ним виделись?
Она отрицательно покачала головой.
— И что, ваш Ромео даже знать о себе вам не дал?
— Я ездила в Калиново. Там телефон на почте. Звонила ему, но дома никто не отвечает. Он и раньше, правда, пропадал на несколько дней.
— А где этот ваш Костя работает?
— Он работал здесь. Раньше. — Голос Ивановой был печален. — А где сейчас, я не знаю.
— Но вы его любите? — спросил Никита насмешливо. — Тем не менее и несмотря на?
— Да! — Это снова прозвучало как выстрел. Никита повернулся и пошел к двери. Спрашивать Иванову о том, как все же фамилия этого таинственного Кости, было лишним. Это явилось бы непростительным ляпсусом в столь виртуозно проведенной беседе, где одна из сторон до самого конца лишь смутно понимала, о чем все-таки тут идет речь.
