Татьяна Степанова - Венчание со страхом
— Значит, вы не сотрудник этого НИИ?
— Нет. — Старичок пошарил в ящике стола, извлек очечник и водрузил на нос очки в толстой роговой оправе.
— Как же эта кража произойти-то могла? — спросил Никита задумчиво. — Ведь серпентарий ваш — словно Гохран. Вы, значит, вчера все проверили здесь, все заперли, а сегодня…
— А сегодня в половине восьмого змей уже не оказалось на месте!
— А ключ… ключ от этого импортного хитрого замка где вы обычно держите? Сдаете куда-нибудь?
— Здесь он, всегда здесь! — Старичок позвенел ключами в кармане. — Ключ всегда со мной.
— А вы на базе постоянно живете? — Никита спрашивал неторопливо, со стороны даже могло показаться, с некоторой ленцой.
— Приходится жить постоянно здесь. Их нельзя оставлять, пока они… А из Москвы не наездишься, годы, знаете ли, не те уж… Короче, у нас там жилой сектор, — старичок ткнул куда-то в глухую стену. — Там домик — четыре комнаты. Мы все прежде там и жили.
— Прежде? А кто это все?
— Я, Ольгин, Женя, если ему ночевать позволяют, и Серафима Павловна, когда дежурила.
— А Званцев?
— Он при лаборатории живет во втором секторе. Там у него комната имеется.
— Возле обезьянника? Это домик такой резной — избушечка?
— Совершенно верно.
— Значит, ключ от серпентария все время при вас. В вашей комнате?
— Именно.
— Ну и как вы объясните тот факт, что дверь, которую вы собственноручно заперли, оказалась открытой? — простодушно осведомился Никита.
Старичок растерянно пожал плечами. Был он весь сухонький, бледный. Даже седые волоски его — вздыбленные и растрепавшиеся — словно бы возмущались и недоумевали.
— Ума не приложу, молодой человек.
— Это ведь не первый случай здесь, да?
— Что не первый случай?
— Ну, когда змеи ни с того ни с сего вдруг покидают свои клетки, — молвил Никита вкрадчиво. — Ведь в прошлом году был уже такой инцидент?
— Ах, вы об этом, — Венедикт Васильевич нахмурился.
— И в прошлый раз в этом безобразии обвинили бедного шимпанзе. Чарли его зовут, кажется? — Никита сел напротив заведующего серпентарием и облокотился на стол. — А вы уверены, что тогда это сделала именно обезьяна?
— Уверен. — Венедикт Васильевич снял очки и положил их перед собой. — Чарли действительно по недосмотру проник в серпентарий — это случилось среди бела дня — и открыл несколько вольеров. Я уверен, вернее, я точно это знаю, хотя…
— Что?
— Это просто невероятно, молодой человек. Невероятно, но факт.
— Что невероятно? — не понял Никита. — Что шимпанзе сумел открыть клетки? Но там запоры плевые, я же видел. Обычная задвижка.
Венедикт Васильевич побарабанил по столу пальцами.
— Невероятно то, что шимпанзе приблизился к змеям, — сказал он веско.
Никита смотрел на него с недоумением.
— Да, да! Для меня это… Видите ли, вы располагаете хоть какими-нибудь познаниями в зоологии?
— Ничем я не располагаю, — вздохнул Никита. — Темный лес эта наука для меня.
— Ну, я тоже не специалист по антропоидам, и все же… — Старичок хмыкнул. — Видите ли, для обезьян, для любых обезьян, особенно для человекообразных, нет в природе страшнее врага, чем змеи. Ни один из представителей этого вида добровольно и близко к змее не подойдет!
Колосов напряженно слушал: что-то здесь есть, что-то такое…
— Так, значит, все-таки не Чарли тогда забрался в серпентарий? — спросил он.
— Нет, молодой человек. Это сделал шимпанзе. Его видели. Но… — старичок беспокойно зашевелился на стуле, — такое поведение для него просто аномально.
— Аномально?
— Невероятно. И вот я не понимаю: что все же с ним произошло тогда, что он так резко вдруг вышел за рамки своего обычного поведения.
Никита все недоумевал:
— Но вы ведь с ними работаете. Как же вы не можете…
— Я к обезьянам не имею никакого отношения, — отрезал Венедикт Васильевич. — Программа Ольгина не в моей компетенции, я занимаюсь только своей работой — серпентарием.
— Но вам ведь коллеги объяснили, наверное…
— Мне не дали по тому факту никаких объяснений, молодой человек. Вразумительных, во всяком случае. А те, коими от меня отделались, просто несерьезны.
Колосов молчал. Потом спросил:
— Ну и какова получилась сумма ущерба? Старичок молча передал ему список.
Никита просмотрел его, с раздражением цепляясь за латинские названия, написанные быстро и неразборчиво, — чувствовалось, что заведующий серпентарием дружит, и давно, с латинским алфавитом, — и удивленно свистнул:
— Ничего себе! Так много!
— Это все исчезающие виды. Очень редкие. Почти все запрещены к экспорту из тех стран, где они еще обитают. Обмен производится только через зоопарки и научно-исследовательские центры.
— Выходит, вор отлично разбирался в этих ваших ложноногих. Брал тех, что подороже, а дешевых игнорировал?
— Выходит, так.
— Ну и как же вы все это можете объяснить? — удивился Никита, уже в который раз он наблюдал за реакцией старичка.
Тот вздохнул.
— Ну хорошо. Кто в последние недели был вхож в этот ваш серпентарий? — Колосов приготовился записывать.
— Все наши — то есть я, Олег, Зоя, Женя, Александр Николаевич — но он отсутствовал последнюю неделю, и… и все.
— А Калягина?
— Нет. Она никогда не подходила к серпентарию. У нее чувство страха всегда превалировало…
— Но здесь на базе есть ведь, наверное, какие-нибудь посторонние — рабочие, завхоз, например?
— В это лето обязанности завхоза выполняет Званцев. Сейчас здесь не так много работы. А рабочие… когда необходимо что-то сделать: наладить аппаратуру там, то приезжают из института вместе со снабженческим транспортом. Тут, к сожалению, режим жёсткой экономии. Институт вынужден…
— Так, ясно. Чужих, выходит, тут не бывает. Никогда?
— Во всяком случае, кроме вас — сотрудников милиции, я здесь больше никого не видел. Ольгин очень строго следит за этим.
— Но ведь сейчас его нет на базе.
— Почему нет? Он вчера утром приехал. Я же сказал: они вместе с тем майором…
— Вчера? — быстро перебил его Никита. — А на какой электричке, не знаете?
— Той, что прибывает из Москвы без пяти десять.
— Ага. — Колосов вздохнул: опять туфта какая-то. — Своим ходом, без институтской машины… — Итак, вы говорите, чужих здесь никогда не бывает, — он спрятал список в карман. — Ладно, Венедикт Васильевич, будем искать ваших ложноногих. Ну вот, по-вашему, куда это скользкое хозяйство может быть пристроено? Кто вообще заинтересуется крадеными змеями?
— Ну, — старичок задумался. — Не знаю, как насчет краденых, но сейчас есть очень богатые люди — любители экзотики, коллекционеры, затем в бывших наших республиках…
— В СНГ, что ли?
— Да, никак не могу привыкнуть к этой аббревиатуре, там и центры имеются, и зоопарки. За рубежом тоже… Наконец, цирки тоже могут проявлять интерес. Питоны, удавы часто используются в цирковых номерах.
— М-да-а, — Никита усмехнулся. — Цирка мне вот только не хватало. Остальное все вроде есть. Полный набор.
Он покинул серпентарий хмурый как туча. Полуденное солнце било в глаза. Горячий ветерок доносил пряный аромат настурций с цветочной клумбы, разбитой перед «жилым сектором».
У ворот слонялись Женя и участковый.
— Послушайте, Женя, я вас вот о чем хотел спросить, — Никита пытался ухватиться за одну свою мысль, мелькнувшую еще там, в серпентарии, но затем ускользнувшую. — Вы какой электричкой сегодня приехали?
— Восьмичасовой, — ответил лаборант испуганно.
— Восьмичасовой, так… А вот в тот день, когда убили Калязину, вы же ее вроде бы сменщиком были, да?
— Да.
— А тогда во сколько вы прибыли?
— Тоже восьмичасовой электричкой.
— А сюда, на базу, во сколько подошли?
— В полдевятого уже там в будке, — Женя кивнул на домик-дачу с кирпичной верандой, — сидел. А что?
— А у ворот с Серафимой Павловной вы тогда не столкнулись? Ну, когда она домой уже собиралась? Там и Зоя Петровна еще была, у ворот-то… А может, потом их видели?
— Нет, не видел я. Мне надо было срочно снять показания приборов. Я и так опаздывал. По графику я их в восемь двадцать снимать должен.
— А почему такая срочность?
— График, — лаборант передернул узкими плечами. Глаза его за стеклами очков в металлической оправе глядели как-то мутно и настороженно. — Ольгину точность нужна. А она зависит от своевременности снятия…
— Точность — вежливость снайпера, — неудачно пошутил Никита. — Итак, в то утро. Калягину вы так и не видели.
— Нет, я же сказал. А что, собственно… Мы же вроде о краже говорим тут, — Женя обернулся к участковому.
Тот явно не понимал мыслей главковского начальства, но все равно сделал каменно-умное лицо.
— Да, события у вас тут любопытные происходят, — заметил Никита. — Чудные события. И кража эта еще. Змеи ведь — тяжеленные, придушить могут за здорово живешь. Как же он их волок-то, интересно?
