Данил Корецкий - Кто не думает о последствиях…
— А они обращают!
— Достойная смена братьям-ваххабитам растет, — покрутил головой Вампир.
И вздохнул.
— Пусть ими полиция занимается…
— Так что, отпускать?
— Подожди, не так быстро. Пусть прочувствуют, осознают…
Седой пожал плечами.
— Отдай их моим ребятам на профилактику, тогда осознают. А так…
Нижегородцев усмехнулся.
— Профилактику они еще не заслужили. Что еще у тебя есть?
— Да, тут глава села крутится, Гасанов… Все ему старшего подавай. Надоел уже.
— Веди, потолкуем!
Седой махнул рукой, и бойцы охранения пропустили представителя местной власти. Гасанов оказался тучным мужиком лет пятидесяти, поросшим безобразной, наполовину седой щетиной, которую трудно было назвать бородой.
— На каком основании весь этот беспредел? — с ходу начал наезжать он, вытаращив круглые дерзкие глаза. — Зачем ваши люди изымают компьютеры? Разве это гранатометы? Разве иметь дома компьютер теперь запрещено? Или вам своих компьютеров не хватает, так решили у людей отобрать?
— Не нужно дерзить, уважаемый! — холодно ответил Вампир. — Компьютеры проверят и вернут, их хозяев отпустят. А беспредела никакого нет! Решением Оперативного штаба на территории Узергиля введен режим КТО. Если вы считаете решение неправильным — можете жаловаться.
В это время подошли Алиев с Керимовым. Последний нес системный блок дадашевского компьютера.
— Вот! Вот! — завопил толстяк, тыча своим пухлым пальцем. — Конечно, будем жаловаться, конечно… Не сомневайтесь!
— Этот блок мы не отдадим. И еще один, как минимум, тоже. Включите это в жалобу!
— Включим, все включим! Адвоката наймем, он так красиво напишет! Мы за деньгами не постоим, честь дороже…
— Проводите его, — устало попросил Вампир Седого.
— Не нужно меня никуда провожать! — насторожился Гасанов. — Я на своей земле…
При этом он предусмотрительно пятился к месту, где его пропустили, а отойдя метров на пять, развернулся и почти бегом выскочил за оцепление.
— Мамашу, соседей опросили? — Нижегородцев повернулся к следователю. — Была здесь Вика?
Алиев хмыкнул.
— Опросили, конечно… Все, как обычно, — никто ничего не видел, ничего не знает…
Нижегородцев похлопал майора по плечу.
— Да, я бы удивился, если бы было иначе… Ладно, поставьте дадашевский блок отдельно, а ты, Хасан, посмотри комп этой Фатимы, его уже должны были принести. Думаю, там найдется переписка с Викой Воробьевой. Только Фатима там должна представляться Тамарой.
— Хорошо, сделаем, — кивнул компьютерщик и пошел к «Уралу».
Через некоторое время вернулся недовольный Мамедов, протянул фотографии из вестибюля московского метро и отрицательно покачал головой.
— Все отказываются, — сказал старлей. — И этот Гасанов, и участковый, и жители… Хотя по лицам некоторых видел: врут! Узергиль маленький, все друг друга знают… Только зачем им нам помогать? Выгоды никакой, а односельчанина можно обидеть, или вред принести… А у них с этим строго!
Вампир с трудом сдержал улыбку: Мамедов сам местный, но говорит не «у нас», а «у них»… Дистанцируется от земляков, однако! Старший лейтенант, очевидно, заметил, как дернулись уголки его губ.
— Здесь, в горах, все строже, чем на равнине, — произнес он, как бы поясняя, что дистанцируется не от земляков, а от горцев. — Хотя… Своя рубашка ближе к телу, как и везде!
— И в горах тоже?
— Люди везде одинаковы, — философски сказал Мамедов.
— Да, да, да, — задумчиво произнес Нижегородцев. В мозгу складывалась несложная оперативная комбинация. — Ну-ка, сбегай к старшему группы разбора, возьми у него фамилии малолеток с подчистками в паспортах! — приказал он старлею. — А потом приведи ко мне их мамаш, они наверняка за оцеплением стоят. Только по одной! Я буду в той машине…
Через несколько минут перед полковником Нижегородцевым сидела Патимат Сулейманова, мать задержанного Тимура Сулейманова двадцати трех лет. Выглядела она лет на шестьдесят, но по металлической лестнице в высокий кузов «Урала» вскарабкалась довольно ловко. На вид это была сухонькая старушка в кофте неопределенного цвета, длинной черной юбке, выношенных туфлях, похожих на мужские, и в обязательном платке. Сморщенное, как печеное яблоко, лицо, маленькие, глубоко посаженные настороженные глаза — она была похожа на пойманную в силки птицу.
— Тимурчик хороший мальчик, он ничего плохого не делает, — в который раз повторяла она, будто снова и снова заводила одну и ту же пластинку.
— А зачем он бритву в паспорте носил? — Полковник снял свои знаменитые очки и впился в Патимат высасывающим «вампирским» взглядом. Он знал, что горские матери, как и любые другие, никогда не признают вину сына, но пасуют перед очевидными уликами. — Вот его паспорт, а вот эта бритва! — Он поднял оба предмета с таким видом, как будто это были доказательства вины Тимура во всех смертных грехах.
— Ею же не зарежешь, маленькая, — резонно заметила Патимат, хотя глаза ее беспокойно бегали. — Это же не кинжал…
— Бывает, и маленькой режут, — строго возразил Вампир. — При проверке документов паспорт вынул, а сам лезвие незаметно достал и полоснул по горлу…
— Нет, нет, Тимурчик не такой! — Мамаша замахала руками. — Он против власти не выступает…
— А зачем тогда в паспорте, на государственном гербе, крест срезал?
Патимат опустила голову. Видно, она знала о проделке сыночка и думала, что это государственное преступление или, как минимум, подделка документа.
— Он не знал… Пошалил по глупости…
— Ничего себе «шалости»! — делано возмутился Вампир и снова надел очки. — Это признание идеологии «лесных»!
— Нет, нет, мы никогда в их сторону не смотрели!
— Сейчас проверим, — полковник протянул женщине фотографии. — Знаете кого-нибудь?
Патимат, прищурившись, вгляделась.
— Вот эту не знаю… А это наши — Роза и Гулизар. Они на улице Шамиля живут, недалеко от мечети. Дом с зелеными воротами…
— Ну, ладно, верю, что вы не заодно с «лесными»… Забирайте своего Тимура и больше пусть не попадается! Держите его паспорт!
— Спасибо, начальник, спасибо! Да продлит Аллах твои дни!
Счастливая Патимат увела здоровенного парня с редкой черной бородой вокруг чистого полудетского лица. А Мамедов привел следующую мамашу, потом еще одну. С ними тоже были проведены профилактические беседы, и каждая, счастливая, увела своего сына, обогатив Вампира кое-какой информацией.
Довольный полковник выпрыгнул на пыльную землю, прошелся, разминая ноги, подошел к Седому.
— Получена новая информация, даже две. На старом кладбище тайник заложен. И вот этот адрес проверить надо, если Роза и Гулизар дома, привезти сюда! На кладбище направь омоновцев, а в адрес — своих!
Потом подозвал Алиева и Мамедова.
— Поехали, нужно тайник посмотреть. Вдруг там взрывчатка подходящая, тогда ее нам забирать придется…
К старому кладбищу поехали на бронированном «уазике», именуемом также «братской могилой» и «консервной банкой». За рулем сидел водитель местного ОМОНа, Мамедов сел на переднее пассажирское сиденье, Вампир и Алиев устроились сзади. Не успели доехать, как Седой сообщил по рации: прошла информация, что в здании школы заложено СВУ[26].
— Сначала туда! — скомандовал Вампир.
Когда подъехали к школе, там уже стояли «УАЗ» и БТР, несколько омоновцев оцепили здание, двое «спецов» прикрывали вход. Рядом ожидал Седой. Непонятно каким образом, но он всегда оказывался в гуще событий. Может быть, благодаря этому качеству его и назначили командиром «тяжелых».
— Омоновские взрывотехники с собачкой внутри, — доложил Седой.
— Посмотрим, — сказал Вампир, выходя из машины.
Навстречу им из здания вышел рослый омоновец без маски, с ротвейлером на поводке.
— Ну, что случилось? — спросил Алиев.
— Глава села Гасанов прибежал к нашему командиру, сообщил, что в школе бомбу нашли, — проводник кивнул на своего пса. — Брайн понюхал — ВВ[27] не нашел…
— Может, он ошибся?
— Кто? Брайн, что ли? Мы пять лет вместе, с самого его рождения. Ни разу не подводил. Поэтому мы с ним и живы, — улыбнулся омоновец и направился к свежевыкрашенному БТРу, в расцветке которого преобладал черный колер.
Оперативники прошли по школьному коридору и у раздевалки увидели двоих омоновцев. Перед ними стояло пустое оцинкованное ведро. Рядом, на желтом, под паркет, линолеуме лежал выкрашенный в черный цвет деревянный брусок с примотанным к нему синей изолентой куском черного коаксиального кабеля. Издали это изделие напоминало носимую радиостанцию. От нее к ведру тянулась пара белых проводов.
— Муляж! — пояснил один из омоновцев.
— А смысл? — удивился Алиев.
