Виктор Галданов - Аптечное дело
Каким же образом скромный охранник без образования и связей поднялся до такой должности? Объяснение этой метаморфозе было одно: образование у него было иного рода и связи в несколько иной сфере. Скорее всего эта «сфера» убедилась в преданности юного Миркина и поручила ему поработать на ниве фармацевтики. Пожалуй, портрет, полученный от Гарбузова, очень хорошо объяснил появление Владимира Миркина во время драки в аллее и его ошибку, благодаря которой похитители сумели скрыться. Ошибка его состояла в том, что он двинул меня не дубинкой и не кастетом, а кулаком, благодяря чему не вырубил меня, са просто свалил с ног. У меня стало создаваться впечатление, что именно Миркин сунул мне в карман записку тогда, в «Москве». Или он, или Пирчюпис. Окончательно в своих выводах я уверен не был. Единственное, чего не хватало для полноты картины, это указания на какую-нибудь связь между Миркиным и Пирчюписом. Судя по досье, Миркин был так же далек от политики, как и Табаков. Из всех существующих в Москве клубов он посещал только «Не бей рогами!» «Все же, — подумал я, — бьюсь об заклад, что Миркина знает куда больше меня обо всей этой шараде. Или я ничего не смыслю в людях». Я налил себе еще одну порцию виски и начал читать материалы о Роберте Соломоновиче Бурциевиче. Это была еще одна простая биография, характерная для любого среднего гражданина страны Советов. Роба Бурциевич происходил из зажиточной семьи из-под Могилева. Отец был аптекарем, дела его шли ни шатко, ни валко. Затем в шестидесятых семья переехала в Израиль, где отцу удалось открыть свою аптеку. Именно у папани Соломона Роберт работал в эмиграции. Затем дела их пошли в гору. Вероятно, в самой этой обыкновенности происхождения крылись причины того, что спустя годы именно Россия была выбрана местом строительства крупнейшего завода корпорации «Фармбиопром», а сама корпорация твердо встала на ноги и уверенно распространила свое влияние на другие регионы.
В двадцать один год Бурциевич потерял отца, продал аптеку и отправился на север США. Он поступил на юридический факультет, закончил его и стал работать в одной из нью-йоркских юридических фирм. Работал много, завоевал репутацию блестящего юриста и в двадцать восемь лет стал партнером владельцев фирмы. Женился. Дочь назвали Ларисой. Через шесть лет в результате смерти или отставки старших компаньонов Бурциевич становится главой фирмы. Два года спустя он покупает разорившуюся фармацевтическую фирму в Цинциннати и уже через год в результате сложных операций, никогда нигде не обсуждавшихся, завладевает контрольным пакетом акций этой фирмы, которая вскоре твердо встает на ноги. Так было положено начало великой империи Бурциевичей.
Дальнейшее развитие событий было еще более сложным. Финансовые эксперты приложили немало усилий и израсходовали немалую сумму денег из кармана американских налогоплательщиков, чтобы выяснить подробности деятельности этой загадочной фармацевтической компании — все напрасно. Она росла и процветала, пока не стала одной из крупнейших в мире (оставаясь на пятидесятом месте среди фармацевтических фирм в США), постепенно расширяя ареал среди стран третьего мира за счет дешевизны своих лекарств и строительства аптечных заводиков на местах.
Где-то еще в самом начале всей истории мадам Бурциевич, прилежная ученица факультета изящных искусств в Гринвич-Виллидже, решила, что ее замужняя жизнь совершенно лишена романтики, и сбежала в Рио вместе с русским поэтом, бисексуалом, придерживавшимся к тому же большевистских убеждений. Он спустя полгода выпустил роман, в котором подробно описал особенности сексуального поведения бывшей супруги финансового магната. «Эта грязная сучонка обожала вылизывать мои гениталии и особенно пристрастилась к анальному отверстию. Доходило до того, что мне невозможно было сходить испражниться. Эта дамочка караулила под дверью…» — вдохновенно описывал он. Такой поворот событий не столько обескуражил, сколько вдохновил господина Бурциевича на новые финансовые подвиги. Он окончательно оставляет свою юридическую фирму на попечение младшим партнерам и, покинув Америку, целиком отдается международной коммерции. Прошло еще несколько лет, наполненных разнообразными биржевыми и финансовыми операциями. Затем он перебирается в Европу, очевидно прижатый налоговыми органами США и вот наконец появляется «Фармбиопром». Это уже настоящий спрут, чьи фабрики расположены в сорока четырех странах мира. «Фармбиопром» уже занимается не только выпуском такой простой продукции, как аспирин или слабительные средства, но и производит минеральные удобрения, витамины, синтетические вещества, пластмассы. Ежегодно корпорация представляет безукоризненные финансовые отчеты, состоящие из астрономических сумм. Сам Бурциевич имеет годовой доход в сто миллионов долларов. Однако эти деньги начисляются на его офф-шорные счета, сама же корпорация работает чуть ли не в убыток.
Бурциевич твердо держал бразды правления корпорацией в своих руках, но у него находилось время и для посещения гольф-клубов, клубов верховой езды и иных не менее престижных заведений. Несколько лет назад он вместе со своей взрослой дочерью Ларисой проводил лето в Европе. Он не единожды вызволял дочурку из различных романтических приключений, подробности которых попадали на страницы газет. Однажды это был французский барон, в другой раз — бухгалтер-аферист из Чикаго. Говорят, что иные увлечения Ларисы, не наделавшие столько шума, в равной степени касались и сторонников ее отца, и его противников. Из Карловых Вар он внезапно отправляется в Россию, которая его приятно поразила своей открытостью и переменами. Спустя еще недели две Бурциевич подписывает с Министерством здравоохранения контракт на поставку лекарственных препаратов, а попутно еще один — на строительство десяти фармацевтических заводов. К тому времени пришла пора куда-то вкладывать ваучеры, и Бурциевич фактически оказался главным аптекарем страны.
Сам папаша Бурциевич отличался образцовым поведением. Он был истинным выкрестом-христианином, стойким республиканцем и дилетантом в вопросах политики.
Бурциевич, бесспорно, был очень умным человеком. Сумел бы он действовать так безошибочно и продуманно, если бы все время находился под чьим-то прицелом?
Я отхлебнул еще глоток и вынужден был признать, что в моих логических построениях по-прежнему чего-то не хватало, может быть, ошибка была в самом начале моих рассуждений?
И я вновь подумал о Ларисе. У нее была внешность вагнеровских героинь. Несомненно одно — именно она под именем Ирины Лисянской пришла в контору к Барсукову… Ее отец, вероятно, умел извлекать выгоду из соблазнительных форм своей дочери. Она же без стеснения пользовалась ими. Я испытал это на собственном опыте. Я увидел ее перед собой как живую — ее полные чувственные губы, ее безукоризненную фигуру. Воспоминания, однако, не помогли моей работе.
Я закурил очередную сигарету и взял последнюю пачку листков — историю человека, наиболее загадочного из всех — Симеона Валерьяновича Зиганшина.
Явился на свет в одном из самых престижных родильных домов Питера. Родился, что называется, в рубашке. Закрытая школа. МГИМО. Закончил учебу с весьма посредственными результатами, так как был слишком занят повышением своего алкогольного и сексуального образования. Отец устраивает его на службу в Минздрав. Симеон проработал там весь испытательный срок — шесть лет, побывав в различных отделах и познакомившись со всеми отраслями деятельности. Повзрослев, он приобрел повышенное чувство ответственности за исполняемое дело. Стал членом Промышленно-инвестиционной палаты. По характеру Зиганшин был человеком вроде бы честным и незлобным, но скучным. Играл в теннис в элитарном клубе, выступал в поддержку любого хорошего начинания, ему всегда можно было поручить сказать небольшую, ни к чему не обязывающую речь на каком-нибудь торжественном заседании.
Объездил с делегациями весь белый свет, но так и не поумнел. Его политическая деятельность ограничилась участием в выборах в Госдуму. Он выиграл с небольшим преимуществом, но с тех пор решил, что занятия политикой — дело слишком обременительное. Я сам говорил с Зиганшиным и поэтому верил досье. По-видимому, руководство Комиссией по контролю здравоохранения — высшая ступенька его карьеры.
Вот и все. Ни малейшего намека на рискованные предприятия, коррупцию, политические амбиции, участие в делах транснациональных корпораций… Честен, незлобив, но скучен, скучен…
Пожалуй, из всех прочитанных досье история Зиганшина была самой скучной, но и самой неопровержимой. А это все ставило с ног на голову.
Я откинулся назад, пуская колечки голубого дыма в потолок. Вновь и вновь я собирал воедино все кусочки, учитывая все известные и запомнившиеся факты, оценивая их заново и анализируя их, как на контрольной по математике. Но уравнения не поддавались решению.
