Татьяна Полякова - Барышня и хулиган
— Конечно.
— А чего лыбишься?
— Ты еще не сказал ничего такого, из-за чего я могла бы зареветь.
— Ага. Значит, так, ты сидишь в машине и наблюдаешь за улицей, а я побеседую с хорошим человеком. Дверь запри и не вздумай ее открывать до моего прихода.
Мишка зашагал по направлению к дому, стоявшему прямо напротив колодца, и вскоре скрылся за калиткой, выкрашенной в коричневый цвет, а я настроилась терпеливо ждать.
Однако ждать мне пришлось недолго, не прошло и пяти минут, как он вновь показался на улице и торопливо двинулся к машине.
— Ну что? — спросила я, вышло это у меня как-то испуганно.
— Дома нет. Мать сказала, он скорее всего в «Харлее». Это клуб в трех кварталах отсюда.
— И мы туда поедем? — насторожилась я.
— Конечно. А как еще мы можем отыскать наш труп?
— Слушай, Мишка, — разволновалась я, — может, не стоит его искать, в конце концов, мы хотели от него избавиться, именно это и произошло. Зачем он нам теперь?
— У нас вечером встреча с шантажистом, ты что, забыла? Труп нам очень даже нужен, то есть не сам труп, а его местонахождение.
— По-моему, разумнее найти Славку, привести его в милицию и как следует допросить. Слушай, — осенило меня. — Я просто уверена, что труп у этого Славки. Смотри: он следил за Юрием Павловичем, заподозрив, что тот уже в курсе их хитростей, увидел, что Юрий Павлович вошел в квартиру, а сам затаился, когда я огрела Юрия Павловича лампой и сама отключилась, он спокойно его укокошил. Потом спрятался недалеко от дома и стал ждать, что будет дальше. Когда мы повезли труп, он пристроился за нами и…
— И что? — вздохнул мой спутник.
— Он его похитил.
— Труп?
— Труп.
— Дурак он, что ли? Он рад-радешенек, что избавился от него, и вдруг похищать. На черта он ему сдался?
— Чтобы нас шантажировать.
— Уж очень мудрено. Если Славка и следил за нами, то логичнее просто понаблюдать за тем, что произойдет с трупом. Самому с ним таскаться только психу придет в голову. К тому же шантажист может оказаться не Славкой, а кем-то из ребят-мотоциклистов. Так что оставь умные мысли при себе и поехали в «Харлей».
Клуб размещался в подвале двухэтажного дома, на вывеске, вдоль которой бежали разноцветные огоньки, не хватало буквы "а", но это, должно быть, никого не беспокоило. Прямо возле входа лежал парень в кожаном жилете и таких же штанах и безуспешно пытался подняться. Заслышав звуки подъезжающей машины, он поднял голову, посмотрел оловянными глазами и, отчаянно махнув рукой, устроился поудобнее, подтянув ноги и подсунув локоть под щеку. Когда мы, выйдя из машины, поравнялись с ним, он уже храпел.
— Это что же такое? — растерялась я.
— Устал человек, — пожал плечами Мишка, распахивая передо мной дверь. Я вошла и в первый момент решила, что оказалась на помойке. Запах, тяжелый, сладковатый, с примесью тления, едва не лишил меня чувств. Я зажмурилась и прикрыла рот и нос ладонью. Мишка держал меня за локоть, что позволило мне первые несколько метров преодолеть, ничего не видя вокруг. Когда я разлепила глаза, мы уже находились возле стойки с большим зеркалом. Полки были уставлены бутылками и красивыми коробками из-под табака, за стойкой стоял парень с перебитым носом в таком же жилете, как тип, валяющийся на улице, и смотрел на нас с некоторым недоумением.
— Пиво, — улыбаясь, заявил Мишка. — Мне и девушке.
— Я ничего не хочу, — торопливо заверила я.
— Тогда зачем пришли? — пробасил парень, а я разозлилась:
— Вам что за дело?
— Это мое заведение, — удивился он.
— Ну и что?
— Я получу свое пивo? — вмешался Мишка. Парень перестал стоять столбом, наполнил две кружки и придвинул к нам, а я огляделась.
Вдоль стен тянулись полки, которые с известной фантазией можно было принять за столы. В углу стояли человек шесть молодых ребят и в настоящее время с любопытством на нас поглядывали. Чуть дальше виднелся широкий проход в соседний зал, там находились бильярдные столы и, судя по шуму, посетителей было достаточно. Оттуда появилась девушка в белом переднике с, пустыми кружками в руках, а я с облегчением! вздохнула — ее присутствие подействовало на меня успокаивающе.
— Сиди здесь, — шепнул Мишка и, прихватив кружку, пошел к бильярдным столам, а я, подумав, придвинула вторую кружку к себе и зло посмотрела на бармена, точно это он был виноват во всех моих несчастьях.
Я успела сделать лишь один глоток, когда чьи-то руки оказались на моих бедрах и мужской голос, изрядно шепелявя, произнес:
— Привет, котеночек.
Я оглянулась с некоторым страхом и узрела немытого парня лет тридцати, со свежим шрамом на подбородке и исключительной улыбкой. Исключительность ее состояла в том, что зубов у парня практически не было, взор радовали два клыка, один снизу, другой сверху, странного серовато-коричневого цвета.
— Господи Иисусе, — пробормотала я, перепугавшись до такой степени, что заехала ему в лоб пивной кружкой и отчаянно завизжала, с опозданием сообразив, что история с ночной лампой меня ничему не научила.
Парень ошеломленно постоял некоторое время, а потом буквально свихнулся, рыкнул, выставив вперед клыки, и попытался ухватить меня за горло. Мне не осталось ничего другого, как треснуть его кружкой еще раз. Пиво расплескалось, заливая ему глаза, парень издал воинственный клич, а я, вспорхнув с табуретки, накинулась на бармена, который все это время стоял возле пивного бочонка с выражением величайшего изумления на физиономии.
— Это что у вас тут делается?
Протерев глаза, мой враг сделал несколько шагов в мою сторону, я, завизжав громче и отчаяннее, схватила еще одну кружку и запустила ею в парня. Когда появился Мишка, парень уже так разволновался, что никакими словами пронять его было невозможно, так что Мишка совершенно напрасно орал: «Ты что, охренел?» — и что-то еще в том же духе. Парень пер на него как трактор, и Мишка, не долго думая, врезал ему кулаком по физиономии, и тут произошло непредвиденное: парень пошевелил губами, а потом выплюнул на свою ладонь серовато-коричневый клык, один из двух остававшихся в неприкосновенности. Это зрелище произвело на него ужасное впечатление, он побледнел, взвыл по-звериному и, размахивая кулаками, кинулся на Мишку.
— Да что за черт, — обиделся тот и принялся молотить парня.
Далее действие развивалось так: на помощь однозубому из соседней комнаты бросились двое приятелей, и Мишке пришлось махать кулаками гораздо интенсивнее. Я вновь вооружилась кружкой, с намерением помочь ему, но бармен выхватил ее из моих рук и заметил укоризненно:
— Они денег стоят.
Я вынуждена была с ним согласиться, и мой личный вклад в драку свелся в основном к мелким пакостям. Время от времени я кого-нибудь награждала пинком, но и с этим пришлось быть
Поосторожнее, потому что, не рассчитав немного, я пнула Мишку, и он возмущенно рявкнул:
— Не путайся под ногами.
Каким-то образом он угомонил двоих дружков однозубого (то есть, пролетев в зал с бильярдом, они оттуда больше не показывались), ухватил самого виновника побоища за шиворот и потащил к двери, крикнув:
— Давай за мной.
Однозубый обмяк, сопротивлялся вяло и все еще сжимал в кулаке свой клык.
Поднявшись по ступенькам, мы распахнули дверь на улицу и даже успели сделать несколько шагов прежде, чем смогли оценить зрелище, которое предстало нашим глазам:человек десять крепких парней замерли напротив, образовав полукруг, лишая нас возможности прорваться к машине и вообще куда-либо, за исключением, разумеется, бара, из которого мы только что появились. Мишка отпустил однозубого, схватил меня за руку, влетел в бар и даже запер дверь на засов, после чего вытер потный лоб и поинтересовался:
— У тебя что, хобби такое?
— Какое? — пискнула я.
— Бить людей по башке… — Не успел он договорить, как холл наполнился мужчинами. Здесь их было человек двадцать, так что выходило, мы дурака сваляли, удрав с улицы, да еще заперли дверь. Я принялась тоненько верещать, а Мишка тяжко вздохнул. И тут произошло нечто в высшей степени неожиданное: одна из боковых дверей распахнулась и появился молодой человек с очень странной прической, волосы на его голове стояли дыбом, должно быть, поэтому он здорово походил на дикобраза.
— Миша, — крикнул он удивленно, Мишка повернул голову, сказал «Вадим» и заметно расслабился. Они пошли навстречу друг другу и обнялись с улыбками счастья на лицах, а граждане, моментально потеряв интерес к происходящему, вернулись к бильярдным столам.
Бармен открыл входную дверь, народ, что ожидал на улице, смог войти, но тоже как-то сник, даже однозубый, посмотрев на нас, шмыгнул носом и пристроился за стойкой с пивной кружкой.
— Пойдем, — улыбаясь, сказал Вадим, обняв Мишку за плечи. Мы вошли в небольшое помещение с прямоугольным столом и диваном в углу, на столе стоял ящик пива и селедка, порезанная узкими ломтями, черный хлеб и сковорода с картошкой. — Есть хочешь? Садись… — Тут Вадим перевел взгляд на меня и спросил весело:
