Данил Корецкий - Кто не думает о последствиях…
Она зарыдала. Тело стала бить дрожь, и с ней случилась истерика. Она плохо понимала, что происходит, и, как сквозь пелену, видела Фатиму Казбековну, которая уложила ее на кровать и заставила выпить несколько пилюль.
— На, выпей, это тебе поможет…
Мариам проглотила сразу три таблетки и погрузилась в небытие. Ей снился прекрасный сон: пышная веселая свадьба, добрые любящие родственники, Дадаш, который страстно ласкал ее брачной ночью…
Когда она пробудилась, солнце клонилось к закату. Фатима Казбековна сидела рядом с кроватью. В руках ее был Коран.
— Кто же преступает против вас, то и вы преступайте против него подобно тому, как он преступил против вас, — торжественно зачитала она вслух. — И бойтесь Аллаха и знайте, что Аллах — с богобоязненными! Теперь ты знаешь, что следует тебе делать? — Черные зрачки Фатимы расширились. Ее взгляд проникал прямо в мозг девушки.
— Не-ет… Что? — Она действительно ничего не понимала.
— Ты должна отомстить кафирам за смерть своего мужа! Этим ты смоешь с себя грязь тяжких грехов, заслужишь у Аллаха прощение и снищешь уважение у истинных правоверных. Они будут молиться за твою душу, и никто не посмеет вспомнить о тебе недобрым словом. Ты станешь шахидкой — достойнейшей из мусульман. Все, кто унижал тебя, будут завидовать тебе…
«Да, действительно, это единственный выход!» — поняла Мариам. На нее будто просветление нашло: все вдруг стало ясно и понятно. Но не до конца…
— Как я могу им отомстить?
Фатима Казбековна наклонилась вперед, и ее зрачки, как черные дыры, всасывали душу семнадцатилетней девушки.
— Ты же слышала о наших сестрах, которые взорвали себя вместе с неверными?
Мариам вспомнила заголовки в газетах и тревожные передачи по телевизору: взрывы, дым, разрушения…
— Слышала…
— Теперь тебе предстоит пройти по их пути…
Мариам ловила каждое слово Фатимы Казбековны. Они были тяжелыми и страшными, но справедливыми и верными. И они прокладывали дорожку к спасению.
«Да, я виновата во всем. Я опозорила память мужа и честь новой семьи. И только кровью я смою свою вину, — думала она. — Не зря же Аллаху было угодно послать мне эти испытания. Значит, я избранная. Сам Аллах избрал меня, чтобы я стала шахидкой…»
— Ты готова? — Фатима Казбековна взяла руку Мариам в свои теплые ладони. От нее веяло спокойствием. Очевидно, это спокойствие передалось Мариам.
— Да! Я стану выше их всех…
Кого «их», она не уточнила, да это было и неважно.
— Очень хорошо, моя девочка! — непреклонная суровость Фатимы исчезла.
— Но я не знаю, как все это делается! — Мариам уткнулась в теплое плечо своей наставницы.
— Ничего, за тебя сделают все, кроме самого главного, — успокоила Фатима. — Тебя отвезут в Москву, наденут пояс, в руки дадут кнопку, и ты поедешь в метро.
— Но я не знаю Москвы! Я даже не найду метро… И не знаю, как покупать билет…
— Не беспокойся! Тебя привезут ко входу и билет тоже дадут. Тебе останется только нажать кнопку.
Фатима Казбековна замолчала, внимательно разглядывая Мариам.
— Но если ты вдруг передумаешь, то можешь не нажимать ее… Тогда езжай куда хочешь, только сюда уже не возвращайся, мы тебя не примем! Ты поняла меня?
Мариам кивнула.
— Да, я все поняла…
— С тобой поедут Роза и Гулизар, — ты их знаешь, они будут тебе помогать.
— Это хорошо, они очень добрые…
— Да. А еще с тобой поедет Артур. Он все организует. Завтра я его приведу… Я тебе оставлю таблетки — пей по одной утром и вечером, они успокаивают душу и просветляют сознание… А пока ложись и поспи, тебе надо сохранять силы…
* * *Москва
Кафе «У Юрика» выгодно отличалось от других тем, что столики в теплое время года располагались среди деревьев в уютном дворике, к тому же оно находилось недалеко от базы дивизиона и, самое главное, отличалось умеренной ценовой политикой. Поэтому все торжества личного состава: награждения, присвоения званий, дни рождения, — отмечались в этой точке.
За столом собрались двенадцать человек — второе отделение в полном составе, командир подразделения Анисимов и его зам по кадрам Королев. Каждое торжество отличается своей спецификой, награды и новые звезды положено «обмывать». И не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. В небольшой пластиковый стаканчик до краев налили «Русскую», виновник торжества аккуратно опустил туда две больших звезды, так что водка поднялась мениском. Твердая рука, с отставленным в сторону локтем, не пролив ни капли, подняла стакан и поднесла ко рту. Раз! В несколько глотков новоиспеченный майор опустошил пластиковую посуду, поймал ртом звезды и аккуратно выложил на плечи штатского пиджака — одну на левое, вторую — на правое.
— Товарищ полковник, капитан Назаров звание «майор» представил и обмыл! — четко отчеканил виновник торжества.
— Поздравляю, товарищ майор! — встав, сказал Анисимов.
Сидящие за столом зааплодировали. По традиции, именно с этого момента звание признается коллективом, с этого момента можно носить новые погоны.
— Предлагаю выпить за майора Назарова! — продолжил полковник.
Пластиковые стаканчики бесшумно сошлись и разошлись, а их содержимое перелилось в голодные желудки.
— «Майер» — значит «старший», — пояснил Анисимов. — Это первое звание старшего офицера. Когда-то вы с этого момента получали право ездить в командировки в мягких вагонах. Но мягких вагонов не стало, командировочный фонд сократился, и вообще, мы не ездим, а летаем на самолетах и вертолетах, как правило, бесплатно. Но тем не менее с этого момента вы старший офицер! Дай Бог, это не последнее ваше звание!
— Но особенно крыльями не хлопай, — поднял палец недавно получивший звание подполковник Королев. Он был похож не на отставного майора военной контрразведки, а на «братка», правда, не рядового, а «бригадира». — Если сегодня напьешься, залетишь, завтра тебя понизят в звании, и снова будешь средним. А вот подполковник — это уже д-а-а, запас имеется…
Королев рассмеялся, но коллеги его не поддержали.
— Смотри, не накаркай! — буркнул Анисимов.
Скромную закуску подобрали довольно быстро, потом ждали горячего, ставя под стол пустые бутылки из-под «Русской». Анисимов шашлыка не дождался, встал, простился и направился к служебной машине — сегодня еще нужно починить протекающий смеситель в ванной. Через пять минут уехал и Королев.
После ухода командиров личный состав раскрепостился. Разговоры стали громче, анекдоты рискованней, тосты чаще.
— Скоро серьезная командировка намечается, — сказал кто-то.
— Откуда знаешь?
— Есть признаки…
— Знаете, друзья, если за столом начались разговоры о работе, это верный сигнал, что надо расходиться, — сказал Мальцев. — А то Максим накрыл стол еще на капитанскую зарплату, если не хватит, придется со следующей, майорской, добавлять… Так что давайте на посошок — и по домам!
Офицеры стали расходиться. Кто-то уехал на своей машине, кто-то вызвал такси, кто-то пошел к маршрутке. Назаров и Мальцев жили по соседству и решили ехать на автобусе до метро. До остановки пришлось идти минут двадцать по плохо освещенной улице. Стоял тихий прохладный вечер, настроение у обоих было благодушно-расслабленным.
— Завтра у дочери день рождения, четыре года стукнет, — сказал Назаров. — Вот, медведя ей купил…
Он приоткрыл объемистый пластиковый пакет, показав большую оранжевую игрушку.
— А тут еще и звание подгадало, вроде двойной праздник…
И неожиданно спросил:
— А что, действительно командировка ожидается?
— Похоже на то, — коротко ответил Мальцев. — Приказ будет, узнаем.
Он не любил пустых разговоров и необоснованных предположений.
Сзади послышался гул мотора, их осветил яркий луч света.
— Эй, уважаемые!
Щурясь, оба повернулись. Это был полицейский автомобиль. В окно выглядывал прапорщик в криво сидящей фуражке.
— Это вы нам? — не понял Мальцев.
— Кому же еще?! Кроме вас тут никого нет!
— А почему так грубо? Мы вам не «эй», и не «уважаемые», — вступил в разговор Назаров. — Ты бы лучше фуражку надел как следует!
— О, да они борзые! — Прапорщик с неспешной уверенностью открыл дверцу и вылез на тротуар. У него было длинное лицо, квадратная челюсть и развитые надбровные дуги. В правой руке он держал увесистую дубинку из литой резины, которой многозначительно похлопывал по ладони левой.
Сидящий за рулем сержант тоже вышел, обошел машину и стал рядом. Оба внимательно осмотрели двух припозднившихся прохожих. Те явно не были похожи на современных «хозяев жизни». Простецкие лица, скромная одежда, идут пешком по темной улице. Значит, обычные мужики, работяги, — ни денег, ни связей, ни возможностей… Таким надо вести себя тише воды, ниже травы с представителями власти. А они прут, словно на амбразуру!
