Кирилл Казанцев - Твоя очередь умереть
Всё, восьмой — кончилась обойма у стрелка. Максим шагнул в каюту. «Очень красиво», — отметил мимоходом. Приглушенные древесные тона, отделка из ценных пород, рельефный потолок, унизанный россыпями ламп, кровать, обтянутая бархатом и велюром. Перепуганный тип орал от страха. Максим схватил его за шиворот и встряхнул. Треснул рукояткой по виску — висок окрасился кровью, владелец яхты повалился как подкошенный. Но тут же засучил ногами, пополз к двери. Макар вошел в каюту, и человек-собака ткнулся лбом ему в лодыжку. Поднял заплаканную физиономию и затрясся еще сильнее, обнаружив бесстрастные глаза в прорези маски. Пополз обратно — Максим схватил его за волосы, двинул в глаз. Туша была увесистая, но и он чего-то стоил. Приподнял ползущего, разукрасил второй глаз. Физиономия респектабельного господина превращалась в сиреневый синяк.
— Не бейте, пожалуйста… — канючила жертва, натыкаясь то на стены, то на кровать. На звуки выстрелов сбежались остальные «повстанцы», остались глазеть. Все дела уже сделали?
— Встать, — сказал он. — Ты, владелец престижных отелей и прочей долбаной недвижимости.
Истязуемый поднялся, слезы лились из заплывших глаз. Максим ударил в переносицу, учиняя хаос в строении черепа. «Потерпевший» пролетел на бреющем и хлопнулся четко на кровать. Максим прицелился.
— Признайтесь, Герман Романович, — сказал он насмешливо, — пуля очень многое меняет в голове, не так ли?
— Ты кто такой? — хрипело отбитое мясо. Максим стащил маску (у остальных хватило благоразумия этого не делать). Герман Романович Гарбус, влиятельный предприниматель на Черноморском побережье России, всмотрелся в него заплывшими глазками… и затрясся, как на вибростенде. Он узнал Максима! Губы расползлись в улыбке — мелочь, а приятно…
— Послушай… — забормотало «мясо». — Все не так, ты неправильно понял… Это не я… — И заревело белугой, когда Максим начал плавно натягивать спусковой крючок. К настоящему времени он точно знал, что Гарбус виновен. За двое суток, прошедших с момента посиделок у Бобышки, Ильич добыл достаточно информации, чтобы исчезли сомнения. Вскрылись другие неблаговидные дела, в том числе парочка убийств, которые Гарбус лично проплачивал. Но, к сожалению, у Максима не было разрешения на отстрел бешеных тварей…
Он схватил подонка за ворот, окончательно дорвав сорочку, и нанес серию точечных ударов. По их итогам Гарбус должен был выжить, но остаться уродом с обезображенным лицом и отсутствием голоса.
— Максим, кончай, а? — Даже у Угрюмого сдали нервы. — Ты уж либо замочи его, либо прекращай эту порнографию…
— Уберите его отсюда, а, мужики? — жалобно попросил Максим. — Не в службу, а в дружбу? До кучи — к охране. Позднее выбросим на берег…
Он отдышался, выбежав наружу. Бешенство проходило. Дул прохладный ветерок, море начинало волноваться. Распадались хлопья тумана, появлялась видимость. Не рычали полицейские катера, не жужжали вертолеты. Не мчались на выручку предпринимателю вооруженные до зубов «братки»… Придя в себя, он начал с изумлением озираться. Покосился на шлюпку, подвешенную к лебедке и упертую килем в фигурные киль-блоки. Прогулялся на бак, зачем-то перегнулся через борт, изучил монументальность форштевня, надпись, поблескивающую в лунном свете, — «Пенелопа». Все это было как-то странно. Товарищи тоже болтались без дела, зевали по сторонам, периодически запинаясь о бесчувственные тела. Бобышка зачем-то мерила шагами яхту. Потом объявила результат:
— Примерно двадцать два или двадцать три метра.
— Подумаешь, — фыркнул Фаткин, — половина рулона туалетной бумаги…
Загремел люк на корме — Угрюмый спустился в машинное отделение. Выбрался с интригующей физиономией, вскарабкался на квартердек, в передней части которого находился отсек управления, начал там что-то изучать, колупать и испытывать. Затем спустился вниз, озадаченно почесывая вихрастый затылок:
— В натуре, командир, правильная покупка… Шмотки центровые в шкафах, гроб с музыкой — это ладно. Не поверишь, яхту склепали в текущем году — новьё канолевое… Девочка непользованная, двести миль пробег, ну и ну… Горючки полный бак, танки с водой — под завязку. С машинерией все по железяке. Электрогенератор и помпы исправны, установка для опреснения воды, кондишен и система водяного охлаждения — работают. Звуковая и тепловая изоляция — в норме… Мать мою, неужели это все наше?
— Ау, Максим, а в трюме не только проститутки, — подал голос из мрака Макар, — а также акваланги и парочка прикольных буксировщиков на бензиновой тяге…
— Холодильник ломится… — скорбно возвестил Селин. — В баре — виски, бренди, коньяк, текила и даже пиратский ром…
— А постели какие мягкие… — простонала Бобышка. — Мужики, я никуда не пойду, я остаюсь…
— А в туалете были? — встрепенулся Фаткин.
— И что там? — фыркнул Ильич. — Есть надписи на русском языке?
Через несколько минут все присутствующие собрались на квартердеке. Дизайн защищенной от солнца верхней палубы не сильно отличался от внутреннего интерьера. Над головой — карбоновые люки, способные открываться и впускать в помещение солнечный свет. В передней части, справа — пульт управления, напоминающий водительское место в автомобиле представительского класса. Кресла из натуральной кожи, наклонная панель, изобилующая приборами, клавишами и рычагами. Рядом с пультом — круглый столик, полукруглый диван. Ковровое покрытие на полу. За спиной у «водителя» — угловой диван потрясающей податливости, способный вместить всю компанию, журнальные столики, бар, видео-, аудиоаппаратура. С квартердека открывался панорамный вид на море — полный обзор на триста шестьдесят градусов…
— Праворульная тачка, — хихикнул Фаткин, приседая на краешек дивана. На верхней палубе работало приглушенное освещение — его источники были вмонтированы между люками и в вертикальные стойки.
— Так английская же… — благоговейно прошептала Бобышка.
— И здесь бар… — обнаружил Коляша Селин и попытался его открыть. — Странно, не открывается…
— Защита от дурака, — машинально бросил Макар.
Люди рассаживались, вертели в руках конфискованное у охраны оружие — три тяжелых «Глока», характерных тем, что в их конструкции не предусмотрены предохранители, две девятимиллиметровые «Беретты».
— Махнем на курорт? — натянуто улыбнулся Макар.
— Ага, рукой, — проворчал Ильич. — Не стал бы расслабляться, молодые люди. Мы ведем себя так, словно купили эту яхту.
— Не купили, но можем продать, — начал кривляться Угрюмый. — Разбогатеем, купим «Гелендваген», поедем в Геленджик… — Он глупо засмеялся.
— А что дальше, Максим? — спросил Фаткин. — Прости, что интересуюсь нашим будущим, но нам там жить…
— Нужно сваливать, — нахмурился Максим. — Вкусили роскошной жизни — и будет. Опасно здесь сидеть. Забираем оружие, спускаем шлюпку — и ходу. Высадимся в паре миль от Фиоленсии, до города пешком доберемся. Путаны не пропадут — анонимно шумнем в МЧС, пусть забирают.
— Как-то это неправильно, Максим… — начал Макар и принялся энергично тереть лоб — ускоряя мысли.
— Он прав, — убитым голосом сообщил Фаткин. — Мы сделали невозможное, уделали профессионалов, в результате чего пострадал только мой нос. Сидим тут… И возникает ощущение, что поворачиваем на полдороге… Бросить эту яхту?
— Можно утопить, — не подумав, брякнул Коляша.
— Я тебе утоплю… — сунул ему кулак под нос Угрюмый.
— Не возражаете, я позвоню своему информатору? — Ильич хмуро обозрел собравшихся и побрел к лестнице в кормовой части. Он отсутствовал несколько минут, вернулся — весь подобранный, таинственный, с поблескивающими глазами. Наклонился к Максиму и начал что-то тихо говорить.
— Так нечестно, — обиделась Бобышка.
Максим сглотнул, отрывисто кивнул. И у него в глазах поселился лунный огонек.
— Лучше скажите, — надулась Бобышка. — А то сами додумаем.
— Подождем, — лаконично объявил Ильич. — Есть возможность за одну ночь убить двух зайцев. Человек, владеющий информацией, подкинул интересную идею.
Воцарилось неустойчивое молчание. Люди развалились на диванных подушках. Только Угрюмому не сиделось — он почесался, потом буркнул «ща приду» и куда-то смылся. Вернулся через несколько минут с красным ломиком, совмещенным с гвоздодером, сел на корточки и принялся вскрывать не поддавшийся Коляше бар. Тот был единым целым с корабельным скелетом. Под нарядным пластиком обнажился стальной корпус, но Угрюмый не сдавался — он пыхтел и тратил уйму энергии, чтобы взломать подозрительный «шкафчик». На поверку декоративные дверцы, обладающие запасом прочности, оказались муляжом, а бар — компактным сейфом, который Угрюмый, облившись потом, все-таки сделал.
