Кирилл Казанцев - Твоя очередь умереть
— Не могу… — хрипел Фаткин. — Меня оккупировали…
Смачный удар ботинком — пробегающий мимо Ильич от души врезал громиле по виску. И работа пошла веселее. Угрюмый награждал его тумаками по загривку, по шее, схватил за горло, начал душить, одновременно переворачивая.
— Здоров же ты, дядя… В натуре семь на восемь…
Охранник извивался, обливался слюной. Подпрыгнул обозленный Фаткин, принялся ногой охаживать телохранителя.
— Так его, Шкипер, именно так… — сипел Угрюмый, придавленный тушей. — А теперь нарисуй ему со шрамом… — Он рывком вывернул голову «бодигарда». И следующий пинок пришелся четко в перекошенный рот, из которого брызнули кровь и зубы…
— А ну-ка, девки, все на нос!!! — припадочно ревела Бобышка, внося порядок в панические метания путан. Полуодетые девицы истерично визжали, носились от борта к борту, зачем-то затыкали уши. Эффектная блондинка в ярком купальнике предприняла попытку прорваться, вцепилась Бобышке в маску.
— Ах ты, сучка облезлая! — взревела Бобышка и наградила блондинку таким тумаком, что та с жалобным воем покатилась по палубе. Бобышка подхватила валяющийся на палубе пистолет, стала им размахивать, сгоняя ошалевших девах на нос…
Максим перехватил штурмующую конечность, нанес «оборотку» — ответный удар — с вывертом, левой — чего противник никак не ожидал. И последний охранник с шумом выпустил воздух, начал задыхаться. Серия прямых и чувствительных в челюсть — и «последний герой» повалился навзничь. Максим вооружился пистолетом — вороненым австрийским «Глоком», сунул его за пояс и начал озираться. Активная фаза, похоже, завершилась, но в «гостевой» нише еще царил бедлам. Мелькали конечности, орали разгоряченные люди. Гости сопротивлялись — с отчаянием обреченных. Это были крепкие, основательные и сочно матерящиеся мужики. Но злодеев было больше — к ним на помощь уже бежали Максим и впадающий в маразм Фаткин. Обороняющиеся отступали, им удалось прорваться к правому борту. Мужчина с раскосой, плоской как блин физиономией заметался, схватился за леер. От толчка не устоял релинг — вертикальная стойка, к которой крепилось ограждение, с хрустом переломился, и азиат, бултыхая ногами, повалился за борт! Следующий прыгнул сам, оттолкнув спящего Коляшу. Третий вроде не планировал, но двойной удар, отпущенный Макаром и Ильичом, отнес его к борту, он начал балансировать на краю, воя от страха.
— Ладно уж, ступай к своим, — сказал Максим и подтолкнул человека. С тоскливым воем тот шлепнулся за борт.
Угрюмый вскарабкался в рубку, развернул прожектор. Безобразия завершались, дебют, похоже, состоялся! Бобышка разорялась, как надзирательница в концлагере, заставляла девиц сесть на корточки, сцепить руки в замок. «Расстреливать будет?» — мелькнула странная мысль. Берег в сизой дымке не читался, дистанция — пара миль. Разгром на судне не сопровождался стрельбой — вряд ли там поймут, что на «Пенелопе» что-то происходит. Посторонних судов в окрестностях не было. Под правым бортом бултыхались трое мужчин, что-то сипели, отплевывались — хорошими пловцами они не были.
— Тонут, что ли? — задумчиво вымолвил Ильич.
— Ага, — гоготнул Угрюмый. — Типа этого. Плавать не умеют. Зато ныряют классно.
— Ну вы и начудили, — свесилась через борт Бобышка, усмирившая своих подопечных. — У вас там целый клуб утопающих.
— Помоги, сука… — хрипел полноватый «утопающий», надувая щеки. — Помоги, убью…
— Он еще условия ставит, — посетовал Фаткин. Он осторожными движениями проверял сохранность носа, утирал кровь.
— Вылезайте, господа, нянек нет! — Максим тряхнул свисающий с борта штормтрап. — Что же вы, господа? Вылезайте, говорю, сегодня не лучший вечер, чтобы умереть.
Их трясло от страха. Бросились наперегонки к лестнице, стали отталкивать друг друга. Первым на борт, отбиваясь от приятелей, вскарабкался распухший казах — его челюсть ходила ходуном. Из-за синих припухлостей узкие глазки даже не просматривались.
— Здрасьте, сэр, — приветствовал «спасенного» Угрюмый. — Этому хрену мы репу начистим… — И двумя ударами — не столь техничными, сколько злобными — отправил казаха в нокаут.
Вторым карабкался рослый блондин с вытаращенными глазами.
— Этому перцу мы по тыкве настучим… — Угрюмый треснул блондина кулаком по макушке — у бедолаги подкосились ноги, и он свалился замертво.
— Этому кексу… — начал Угрюмый, когда над бортом воздвиглась грушевидная физиономия. Но Максим перехватил занесенную руку:
— Отставить, Боцман, с этим кексом я сам…
Какая прыть! Грушевидный господин в разорванной сорочке резко метнулся и чуть не сделал сальто через плечо! И вновь досталось Коляше — господин отпихнул нескладного парня и помчался по правому борту! Коляша ахнул, кинулся за ним. В хвост пристроился Макар. А беглец уже докатился до кормы, нырнул в проход на среднюю палубу. «Разбойники», спотыкаясь друг о друга, ухнули за ним.
— Да ладно, догонят, — махнул рукой Угрюмый. — Чего там всем кагалом толкаться… — Он глянул по сторонам и удовлетворенно вынес вердикт: — А чё, нормально побакланили…
Стонали побитые мужчины, вся палуба была забрызгана кровью. Скулили девчонки, над душами которых зависла строгая надсмотрщица. Фаткин, спотыкаясь, добрел до перевернутого столика, откопал непочатую бутылку шампанского, которая почему-то не разбилась. Он рухнул, словно на лавочку, на бесчувственное тело и начал вскрывать бутылку. Он делал это долго, бормоча «Какие, боже, пробки…» Наконец бутылка выстрелила, пробка со свистом унеслась в море.
— Была команда приступить к распитию спиртных напитков? — не понял Максим.
— Прости, Капитан… — У Фаткина заплетался язык. — Но когда я трезво гляжу на некоторые вещи, то понимаю — надо выпить…
И присосался к горлышку, чуть не подавившись.
— Гудит Самарканд, командир? — подмигнул Угрюмый. — По результатам, так сказать, блестяще проведенной операции?
— Никаких пьянок, — отрезал Максим. — Фаткин, брось эту гадость! Все, кто тут остался, вязать охрану и этих прощелыг! — кивнул он на казаха и блондина. — Заткнуть им рты и разложить под бортами, чтобы снаружи не мерцали! Собрать оружие! Верка, гони своих подруг в трюм, запри их там — надеюсь, конструкция корыта это позволяет? Намекни, что лицензия на отстрел у нас имеется. И проследи, чтобы никто из них телефон не пронес!
— Издеваешься? — расхохоталась Бобышка. — На них одежды-то нет! Заодно растолкуй, как попасть в трюм?
— С квартердека.
— Что такое квартердек?
О боже, какое невежество… Он схватился за горящую голову. Должны разобраться, не маленькие… Потихоньку доходило, что все сотворенное — уже необратимо… Он спускался на нижнюю палубу, держась за хромированный поручень. Внутри было стильно и очень современно. Он прошел мимо камбуза, сияющего цинком, нержавейкой и отделанного под орех. Проследовал мимо белоснежного санузла, где имелось биде (очень важный для мужчин аксессуар) и элегантная душевая кабина. Мимо спальни, выполненной в стиле «морской болезни» — главенствующее место в помещении занимала квадратная кровать с матрасом невиданной толщины (ей-богу, трехэтажный мат), заваленная грудой диванных подушек. Мимо кабинета с массивным креслом и брутальным письменным столом цвета «вишня». В чреве «Пенелопы» имелась кают-компания и три спальни — одна большая и две маленькие. Последняя из упомянутых была заперта. Под дверью, словно бедные родственники, мялись Коляша с Макаром и жалобно смотрели на «капитана». Обидел их, похоже, грушеобразный субъект — смылся и заперся. Максим вздохнул — в чем проблема? Отжать «внутряк» (как сказал бы Угрюмый), начистить господину рыло…
— Не догнали, — констатировал Максим.
— Не догнали, — развел руками Макар. — Хотя бежали быстро. Но этот тип включил форсаж…
— А если он оттуда позвонит на «большую землю»? — нахмурился Максим.
— Не позвонит, — возразил Коляша. — Их мобилы на столе лежали — там, наверху. До сих пор лежат… только под столом.
— Герман Романович? — Максим деликатно постучал в дверь рукояткой «Глока». Жестом показал товарищам, чтобы рассыпались. — Откройте, пожалуйста. Не доводите до намеренной порчи имущества. Жаль такую красоту.
Он тоже подался в сторону — словно чувствовал!
— Пошли вон!!! — хрипло проорал обладатель роскошной яхты, и грохнул выстрел! Пуля пробила дверь, Максим поежился. Второго телефона у господина, возможно, не было, но припрятанный пистолет имелся. Судя по звуку, примитивный «Макаров».
— Фу ты, ну ты… — испугался Коляша и втянул голову в плечи. Плохо дело. Максим сжал «Глок» обеими руками и выпустил несколько пуль в замок. Пнул по двери — и шустро подался в сторону. Загнанный господин был голым нервом, он не помнил, что такое рациональные поступки. Он ошалел от страха, тупо давил на курок, выбрасывая пули в проем. Пот стекал по припухшим глазам, он толком ничего не видел. Разбился за спиной хрустальный шар — элемент дизайна, искорежилось панно, отвалилась планка. В принципе, не страшно, герметичное нутро глушило звуки, с берега все равно не слышно…
