Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
— А что было дальше, Алексей Григорьевич? — с интересом спросил брюнет.
Он, наконец, допил свой чай и коснулся салфеткой губ.
— А дальше несчастная мать, которая была тогда ещё в здравом уме, обратилась в московский филиал частного сыскного агентства Андрея Озирского, в прошлом прославленного опера. В Москве по делу работала школьная подруга погибшей дочери Анны, Оксана Бабенко. Денег у Барсуковой уже не было, и в дело пошли связи. Озирский, как правило, не отказывал клиентам в деликатных бесплатных расследованиях. Барсукова просила вернуть хотя бы часть наследства, чтобы внучка ни в чём не нуждалась. Это требование было тем более справедливо, что покойная мать малютки получила львиную долю своих богатств от её же родного отца! Аргент узнал об этом очень быстро. Видимо, за судьёй следили. Дело принимало дурной оборот — у Озирского всегда была бульдожья хватка. Девочку к тому моменту сыщик уже надёжно спрятал — чтобы не похитили во второй раз. И тут Аргент, недолго думая, выстрелил дуплетом. Во-первых, организовал похищение из очень тщательно охраняемого школьного пансиона десятилетней девочки, дочери Оксаны Бабенко. Условием возвращения ребёнка было одно — отказаться от работы с Барсуковой и как можно скорее покинуть пределы России. У Оксаны не было иного выхода, и она по совету шефа выполнила эти требования. Продала прекрасную четырёхкомнатную квартиру на Пресне и здорово продешевила. Ей тогда было не до денег. Помня о судьбе Пети Барсукова, она не сопротивлялась. Бросила ещё и родные могилы на Николо-Архангельском, и богатую практику, и налаженные связи. Озирский же был атакован с тыла. Аргент нанёс визит его тогдашней супруге Генриетте Рониной. Её отец, милицейский генерал, сильно пострадал при теракте в девяносто пятом…
— Помню! — Брюнет пристукнул сжатым кулаком по столу, торопя рассказчика. — И что предпринял наш Люцифер?
— Он напрямую потребовал, чтобы Генриетта надавила на безумно любящего её супруга. И отговорила от намерений помочь Барсуковой. В противном случае, сказал он, можете пострадать лично вы и ваши дочки-двойняшки. Спасти свою семью Озирский может, только прогнав Барсукову к такой-то матери.
«Нормальный отец семейства так и сделал бы без разговоров! — заявил Аргент возмущённой его наглостью Генриетте. — Но, я слышал, что внучка клиентки, та самая девочка Маша — дочь вашего супруга. Получается, он завёл её, находясь в браке с вами. И если Озирский откажется бросить дело, значит, так оно и есть. Из-за чужого ребёнка своих дочерей никто подставлять не станет…»
— Силён! — воскликнул партийный функционер, потрясённо качая головой. — Какая женщина это выдержит? В свете сказанного, и нынешний его поступок выглядит вполне естественно. Тогда он опорочил Озирского, теперь — вас с братом. Это уж, видимо, почерк у него такой, подлый и гнусный! И, должно быть, гадость не раз сработала…
— Ход оказался беспроигрышным, — продолжал Василенко, думая лишь о том, чтобы его не вырвало в присутствии двух важных господ.
Но Фортуна в данный момент улыбалась ему так милостиво, что замолчать генерал мог, лишь испустив дух.
— Когда питерский сыщик ответил отказом на просьбу любимой жены, она обвинила его в измене и подала на развод. Как я уже говорил, Озирский имел много женщин, но Генриетту любил страстно. Она моложе на шестнадцать лет, к тому же дочь боевого товарища. Перед свадьбой он поклялся, что никогда не изменит. А тут, получается, изменил, да ещё со знаменитой путаной. По иронии судьбы, девочка оказалась похожа на Озирского. Видимо, это обстоятельство и натолкнуло Аргента на мысль. Озирский сначала пробовал оправдаться, но Генриетта была непреклонна. В конце концов, любящий муж взбесился. Да, он мог провести генетическую экспертизу, но из гордости отказался это делать. И согласился на развод, услышав от Генриетты, что она не поверит выводам врачей — их очень просто купить.
Одновременно с этим ему пришлось отбиваться в суде от желающих отобрать его процветающее агентство. Всплыли и давние его дела — связи с чеченскими сепаратистами и организация убийств на заказ. Доказать ничего не удалось, но репутация была безнадёжно испорчена. В результате Озирский потерял жену, вынужден был за копейки уступить бизнес, за ещё заимел перспективу надолго сесть за решётку. От всего этого с ним случился инфаркт, а сердце и так было ранено. В девяносто втором стрелял киллер, но не совсем удачно.
Туда же, в больницу, пришло известие о смертельной болезни бывшей тёщи Озирского Сельи Пилар де Боньер, владелицы громадного состояния. В числе прочего, она имела и остров на Средиземном море. Селья воспитывала двух других детей Андрея. Они были в ужасных отношениях, но перед переходом в Вечность бывшая тёща решила помириться и вернуть брата с сестрой родному отцу.
Это пришлось как нельзя кстати, и Озирский навсегда покинул Россию. Вернее, он просто не вернулся из командировки в Штаты. Очень торопился, потому что в любой момент ему могли запретить выезд. Этот человек никогда не жалел себя ради дела, но не сумел победить подлость. Он прихватил с собой побочного сына. Андрея-младшего, и ту самую девочку Машу, которой на родине ничем не смог помочь. Как бы в пику Генриетте, он в открытую объявил Марию свой дочерью. Так теперь и считают все, кто знает нового владельца этого острова. Перед его отъездом во Францию Ольга Барсукова подписала в качестве опекуна девочки соответствующее разрешение. Но потом, похоже, больше о внучке не вспомнила…
Василенко не оговорился только, что действовал Аргент по его наущению. Бандит не был в курсе взаимоотношений Озирского с женой. От себя он мог лишь привычно угрожать, но это вряд ли испугало бы сыщика. И разрыв с Генриеттой, и суд по поводу деятельности частного сыскного агентства, свалившие с ног непобедимого Озириса, были результатами деятельности именно Алексея Григорьевича. Того самого, что сейчас, с перекошенным от дурноты и боли лицом, то и дело потирая поясницу, добросовестно выкладывал перед двумя заинтересованными слушателями леденящие душу подробности главного дела Князя Серебряного. Генерал просто обязан был довести повествование до конца, чтобы не упустить птицу счастья.
— С тех пор Аргент считал себя победителем Озирского, которого до него никто не сумел одолеть. Сознание своего могущества так возбудило его амбиции, что тормоза слетели окончательно. Аргент надеялся на этот донос и готовил его вместе с Вороновичем, которого почему-то оставил в живых. А только потому, что делали они общее дело. Совместно сочиняли этот пасквиль, памятуя заветы доктора Геббельса. Но всё-таки они просчитались! Их пули попали «в молоко». В этом заслуга тех, кто не поддался на разводку, сохранил трезвость мысли, ясность логики. Никогда бандит не станет вредить тому, кто его крышует, ибо это не в его интересах. Выпады делаются именно против представляющих опасность — такими и были для Аргента мы с Кириллом…
— Итак, Алексей Григорьевич, вопрос ясен. Благодарю вас за подробный и интересный рассказ!
Обозначив, таким образом, скорый конец аудиенции, брюнет очень обрадовал Василенко.
— А теперь выслушайте моё предложение. Наше, если говорить точнее. — Брюнет покосился на представителя партии власти. — Вы с братом как патриоты, пострадавшие от бандитских наветов, ранее прошедшие «горячие точки», кавалеры многих наград и заклятые враги всяческого криминала, могли бы на декабрьских выборах взять протестные голоса, оттянув их у Компартии. Именно такие, как вы, убеждённые державники, делом доказавшие свою преданность России, и должны идти в политику. Хватит людям смотреть на болтунов, которые сами не знают, чего хотят, и способны только на бесплодное критиканство! Нашей партии, — брюнет кивнул в сторону прилежного невзрачного функционера, — нужны люди дела, способные увлечь за собой других. Я не тороплю с ответом — ведь выборы только в декабре. Но подготовка, сами понимаете, начинается гораздо раньше. Нужно будет, как следует организовать вашу кампанию. И потому прошу вас определиться, допустим, через неделю-две. Мне кажется, что любой человек должен время от времени менять род занятий, и никогда не удовлетворяться достигнутым…
Брюнет поднялся с кресла, и функционер, как привязанный, встал следом за ним. Василенко покачнулся, с огромным трудом выпрямил спину и чуть не закричал от пронзительной боли во всём теле. Ещё утром по-всегдашнему лёгкий и стремительный, сейчас он еле двигался. И не оставалось у него сил, чтобы порадоваться счастливому разрешению их с братом проблемы.
Такого они даже не ожидали, не дерзали и загадывать несбыточные желания. А ведь вот — не во сне, наяву — предложение в декабре пойти в Госдуму! Можно было бы и сейчас согласиться, но для солидности предстояло всё же подумать. Да и подлечиться нужно, прежде чем новое дело начинать. Пока разберёшься, что к чему, семь потов сойдёт…
