Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
– Жаль, что упустил его, – отозвался я с чувством.
Вульф оживился:
– Полагаю, конверт проверили на отпечатки?
– Естественно.
– Могу я на него взглянуть, если не возражаете?
Он протянул руку к инспектору. Кремер секунду-другую колебался, затем пихнул конверт по столу, и Вульф взял его. Он вытащил из конверта банкноты – новенькие, хрустящие, – пересчитал их и заглянул внутрь.
– Коверт был запечатан, – заметил он сухо, – и надписан моим именем, тем не менее вы вскрыли его.
– А вы как думали?
Кремер подался вперед и протянул руку:
– Верните.
Прозвучало это как требование, а не просьба. И тут Вульф совершил опрометчивый поступок. Задумайся он хотя бы на секунду, сразу понял бы, что, заявив права на конверт, должен будет отрабатывать деньги. По крайней мере, имитировать бурную деятельность. Однако мой босс не мог игнорировать вызов, прозвучавший в голосе Кремера. Вульф убрал банкноты в конверт и сунул его к себе в карман.
– Это мое, – провозгласил он.
– Это улика, – рявкнул Кремер, – и мне она нужна.
Вульф покачал головой:
– Какая еще улика? Как служитель закона, вы должны быть в курсе. – Он постучал по карману пальцем. – Это моя собственность. Докажите ее или мою причастность к преступлению.
Кремер сдержался, что при сложившихся обстоятельствах потребовало от него титанических усилий.
– Я мог бы и догадаться, – подосадовал он. – Хотите, чтобы я доказал вашу причастность? Так и быть. Даже не знаю, сколько раз я сидел в этом кресле и выслушивал, как вы строите предположения. Не хочу сказать, что вы впустую сотрясали воздух. Просто говорю, что по части предположений вы дока. А сейчас я хочу выдвинуть свое, но для начала приведу несколько фактов. В том доме на Тридцать седьмой улице Хеллер жил на четвертом этаже, а работал на пятом, последнем. По достоверным сведениям, без пяти десять этим утром он покинул свою квартиру и поднялся к себе в кабинет. Гудвин утверждает, будто вошел туда в двадцать восемь минут одиннадцатого. И если во время пребывания Гудвина в кабинете тело уже находилось в кладовке – а наверняка так оно и было, – значит, Хеллера застрелили между девятью пятьюдесятью пятью и десятью двадцатью восемью. Нам не удалось найти свидетелей, слышавших выстрел, но надеяться на это было бы глупо, поскольку звукоизоляция в кабинете очень надежная. Мы проверяли.
Кремер зажмурился и снова открыл глаза – водилась за ним такая привычка.
– Что ж, ладно. При содействии портье мы составили список всех, кто побывал в доме на протяжении этого периода. Большинство посетителей уже у нас, остальных скоро отыщем. Всего их было шестеро. Сьюзен Матуро, медсестра, ушла перед тем, как наверх поднялся Гудвин. Другие отправились восвояси, кто раньше, кто позже, когда им надоело ждать появления Хеллера, – если верить их показаниям. При данных обстоятельствах – сомневаюсь, что в них что-либо изменится, – представляется очевидным, что один из них и убил Хеллера. Любой, выйдя из лифта на пятом этаже, мог пройти в кабинет профессора, застрелить его, а потом направиться в приемную.
– Спрятав труп в кладовке? – пробурчал Вульф.
– Естественно, чтобы отсрочить его обнаружение. Если бы кто-то вдруг заметил, как убийца покидает кабинет, тот мог бы объяснить, что искал там Хеллера и не нашел. Но это не прокатило бы, останься тело на виду. На полу сохранились следы волочения, хотя Хеллер весил не так уж и много. Выйдя из кабинета, убийца оставил дверь приоткрытой на тот случай, если попадется кому-нибудь на глаза. Посчитал, что это будет выглядеть правдоподобнее, якобы в таком положении он ее и обнаружил. Также…
– Ошибка.
– Передам ему при первой же возможности. Также не вызывает сомнений, что он не мог сразу покинуть здание. Зная, что Хеллер начинает прием в одиннадцать, все эти люди явились туда пораньше, чтобы поменьше ждать в очереди. В том числе и убийца. Ему ничего не оставалось, кроме как пройти в приемную и присоединиться к остальным. Один посетитель все-таки ушел – медсестра. И она сочла необходимым объяснить Гудвину почему. Теперь дело лишь за тем, чтобы ей поверило следствие.
– Вы собирались связать меня с преступлением.
– Именно, – самоуверенно подтвердил Кремер. – Но сначала еще один факт. Оружие обнаружили в кладовке, на полу под трупом. Это старый хлам. «Гаштайн»[24]. Короткоствольный маленький уродец. Отследить его практически невозможно, хотя мы и пытаемся. А теперь мои предположения. Убийца явился вооруженным, позвонил в кабинет Хеллера, и тот его впустил. Хеллер прошел к столу и сел за него, поэтому он вряд ли…
– Это установлено?
– Да. Он вряд ли опасался покушения. Однако после разговора, который, судя по всему, не мог продолжаться более нескольких минут, профессор не просто испугался, но почувствовал смертельную угрозу. Звать на помощь в звукоизолированной комнате было бесполезно. Убийца вытащил револьвер и направил на Хеллера. Тот понял, что для него все кончено. Он начал говорить, пытаясь оттянуть время. Не потому, что питал надежду остаться в живых, а потому, что хотел оставить послание, которое прочитают после его смерти. Сотрясаемый нервной дрожью, он опрокинул на стол стакан с карандашами, возможно, когда простер к убийце руку, умоляя о пощаде, а потом принялся нервно нащупывать их, передвигая перед собой по столу. Затем раздался выстрел, и Хеллер успокоился навсегда. Убийца обошел стол, убедился, что жертва мертва, и оттащил труп в кладовку. Ему не пришло в голову, что разбросанные карандаши составляют послание, – в противном случае он смёл бы их одним взмахом руки. Он отчаянно спешил убраться из кабинета и оказаться в приемной.
Кремер встал.
– Если вы одолжите мне восемь карандашей, я покажу, как они лежали.
Вульф открыл ящик стола, но я опередил его, подскочив с горстью карандашей из своего лотка. Кремер обошел вокруг стола Вульфа, и тот, скорчив гримасу, сдвинулся в кресле, чтобы освободить пространство.
– Я стою на месте Хеллера за его столом, – объяснил Кремер, – и раскладываю их так, как это сделал он.
Разложив восемь карандашей к собственному удовлетворению, он отошел в сторону.
– Вот, взгляните.
Вульф изучил со своей стороны, я – со своей. Вот как это выглядело с его стороны:
– Так вы говорите, это сообщение? – осведомился Вульф.
– Да, – подтвердил Кремер. – Должно быть.
– С чего бы? Потому что вам так хочется?
– Вздор. Вы прекрасно понимаете, что практически невозможно, чтобы карандаши случайно сложились в подобный рисунок. Гудвин, ты же их видел. Они ведь так и лежали?
