Найо Марш - Смерть после бала
— Присмотрите за ним, — сказал Аллейн.
Гримасничающего и тяжело дышащего Даймитри сдали на руки двум офицерам полиции.
— Ну, ну, спокойнее, — сказали они.
— Леди Каррадос, — начал Аллейн, — вы готовы официально предъявить этому человеку обвинение?
— Да, готова.
— Одну минуту, — сказал Аллейн, обращаясь к Даймитри, — прежде чем мы уточним, какое именно обвинение будет вам предъявлено… — Он повернулся к двери: — Сэр Даниэль? Я вижу, вы еще здесь. Могу я побеспокоить вас еще раз?
Дэвидсон с удивленным видом вошел в комнату.
— Бог мой, Аллейн! — воскликнул он, уставившись на Даймитри. — Что происходит?
Аллейн ответил:
— Я полагаю, что вы можете оказать нам неоценимую помощь в этом крайне запутанном деле. Вы узнаете этот портсигар?
Дэвидсон взял его в руки.
— Дорогой мой, это и есть то самое безобразие, — сказал он. — Я вам рассказывал о нем. Это часть коллекции в Марсдон-Хаусе. Вы помните?
Он подошел ближе к свету и, бросив еще один удивленный взгляд в сторону Даймитри, который стоял теперь совершенно спокойно и смотрел на него с потерянным видом, Дэвидсон надел свои очки и принялся внимательно рассматривать портсигар.
— Вы знаете, я думаю, это все-таки Бенвенуто, — сказал он, глядя на Аллейна поверх очков.
— Да, пожалуй, я соглашусь с вами. Вы не могли бы рассказать, где именно вы его видели?
— Среди других безделушек, лежавших на чиппендейловском столике в гостиной наверху в Марсдон-Хаусе.
— В какое время это было, сэр Даниэль?
— Мой дорогой Аллейн, я ведь уже говорил вам. В половине двенадцатого, может, чуть раньше.
— Вы готовы поклясться, что видели его не позднее половины двенадцатого? — настаивал Аллейн.
— Конечно, готов, — ответил Дэвидсон. — Я больше не возвращался в эту комнату. Я готов подтвердить это под присягой. — Он поднял свою ухоженную руку, в которой все еще держал портсигар. — Я клянусь, что видел этот портсигар на столике в зеленой гостиной не позднее чем в половине двенадцатого. Вы удовлетворены?
Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Даймитри.
А затем послышался неожиданно звонкий и твердый голос миссис Холкат-Хэккет:
— Но это не может быть правдой.
— Вы не могли бы открыть портсигар? — попросил Аллейн.
Дэвидсон, который в изумлении смотрел на миссис Холкат-Хэккет, открыл портсигар и увидел вырезку.
— Вы не могли бы прочитать, что там написано? — сказал Аллейн. — Вслух, пожалуйста.
Глубокий, выразительный голос произнес вслух нелепое послание:
— «Котик, дорогой! Лелеял я глупую надежду, а действительность наказала одинокого дурака. Дядюшка». Это что еще за бред?
— Мы полагаем, что это послание принадлежит убийце, — сказал Аллейн. — Мы думаем, что вот этот человек, Даймитри, может расшифровать его для нас.
Дэвидсон резко захлопнул портсигар. Что-то произошло с его руками. Они дрожали так сильно, что бриллианты, украшавшие золотой портсигар, сверкали и переливались, словно ожившие.
— Значит, Даймитри и есть убийца, — сказал он.
— Осторожно! — громко воскликнул Аллейн.
Даймитри бросился вперед с такой бешеной яростью, что люди, державшие его, на секунду растерялись, и, прежде чем они успели остановить его, он уже схватил Дэвидсона за горло. Через мгновение в комнате разгорелось настоящее сражение. Стулья падали на пол, раздался женский крик. Послышался голос Фокса:
— Я держу его. Что вы делаете?
Центр боя сместился в сторону письменного стола. Зеленая лампа упала на пол и разбилась вдребезги.
— Так-то лучше, — сказал Аллейн. — А теперь руки назад.
Послышался щелчок, у Даймитри вырвался слабый крик, а потом взорам присутствующих предстала живая картина: у стола трое держали Даймитри, на котором уже красовались наручники, в центре комнаты располагался Дэвидсон с заломленными за спину руками, которого держали Аллейн, Фокс и еще один человек в штатском, а между двумя этими группами, как судья на ринге, невозмутимо стоял заместитель комиссара полиции.
— Убийца! — визжал Даймитри. — Предатель, грязный убийца! Я признаюсь! Джентльмены, я во всем признаюсь! Я работал на него целых семь лет, а теперь, теперь он хочет отойти в сторону и отправить меня на виселицу за преступление, которое сам совершил! Я расскажу вам все. Абсолютно все.
— Приступай, Рори, — сказал заместитель комиссара полиции.
— Даниэль Дэвидсон, — начал Аллейн, — я должен арестовать вас за убийство лорда Роберта Госпелла, и я предупреждаю вас, что…
30. Признание Трой
— Я подумал, Милдред, — сказал Аллейн, — что вы захотите сразу же узнать обо всем.
Леди Милдред Поттер покачала головой, и это было выражением не столько несогласия, сколько полной безнадежности.
— Очень мило, что вы пришли, Родерик. Но, боюсь, я просто не в состоянии это осмыслить. Сэр Даниэль всегда был так мил с нами. Он очень нравился Банчи. Он мне сам об этом говорил. И, без сомнения, сэр Даниэль сотворил просто чудо с моим больным желудком. Я совершенно излечилась. Вы уверены, что это не какая-то ошибка?
— Боюсь, что уверен, Милдред. Видите ли, Даймитри признался, что они с Дэвидсоном занимались этим гнусным промыслом уже семь лет. Я думаю, все началось с того, что Дэвидсону было известно кое-что о Даймитри, таким образом тот оказался у него в руках. Дэвидсон был очень осторожен. Он находил нужную информацию, но предоставлял Даймитри выполнять всю грязную работу. Дэвидсон вошел в кабинет во время сцены, разыгравшейся между Каррадосом и Бриджит, и увидел открытое потайное отделение в секретере Каррадоса, в котором лежало письмо. Из предосторожности он приложил все усилия, чтобы ни разу не остаться одному в этом кабинете, но рассказал Даймитри об этом тайнике и велел ему украсть письмо. Он сказал Даймитри, что письмо может оказаться интересным. Даймитри выполнял всю черновую работу. Он забирал сумочки дам, которых они шантажировали. Он писал им анонимные письма. Иногда даже у него появлялись свои собственные идеи. Я думаю, самой удачной его мыслью было порыться в шкатулке миссис Холкат-Хэккет.
— Я совершенно теряюсь во всем этом. Трой, дорогая, вы что-нибудь понимаете?
Аллейн взглянул на Трой, которая сидела на полу у ног Милдред.
— Кажется, я начинаю понимать, — ответила Трой.
— Тогда продолжайте, Родерик, — устало сказала Милдред.
— Меня смущали три факта, которые никак не укладывались в общую картину, — сказал Аллейн, обращаясь больше к Трой, чем к Милдред. — Сначала казалось, что если Даймитри слышал этот телефонный разговор, то у него появились серьезные основания для убийства. Мы знали, что он был шантажистом, и знали, что Банчи напал на его след. Но мы обнаружили, что Даймитри никак не мог быть убийцей. У него было железное алиби.
