Рекс Стаут - Знак зеро
Она, видимо, ожидала ответной реакции, и Вульф глухо пробормотал:
– Пожалуй, пожалуй…
– Вообще-то я не из тех, кто с ненавистью относится к людям, – продолжала она.
– Да?
– Вот именно. Прежде я никогда за собой такого не замечала. Но с недавних пор меня буквально захлестывает ненависть к тому мужчине – или, может быть, женщине, – который подложил бомбу в больницу и стал виновником трагедии. Нет, я не сошла с ума, но это чувство неотступно преследует меня. Спустя две недели я попыталась начать работать в другой больнице, но не смогла. Я ежедневно прочитывала все газеты, надеясь хоть что-либо узнать о результатах расследования, и ждала, когда же наконец поймают преступника. Ни днём, ни ночью мысль о случившемся не давала мне покоя. Я пошла в полицию и предложила свою помощь, но там мне задали лишь несколько формальных вопросов. Я сообщила полицейским все, что знала.
Шли дни, и мне становилось ясно, что они никогда его не найдут. Надо было что-то предпринять. Тут мне попалась газета со статьей о Хеллере, и я решила обратиться к нему.
При этих словах Вульф фыркнул.
– Я пошла к Хеллеру. У меня имелись кое-какие сбережения, и в крайнем случае я даже была готова занять немного денег, чтобы ему заплатить. Но когда я уже сидела в приёмной рядом с другими посетителями, мне вдруг подумалось: «Боже, что я здесь делаю? Не безумие ли это? Неужели обуреваемая жаждой мести, я не ведаю, что творю?» Мне захотелось выйти на воздух и собраться с мыслями. Я встала и покинула приёмную. Спускаясь на лифте, я почувствовала, что кризис миновал. В больнице мне часто доводилось наблюдать у пациентов подобное состояние.
Выходя из лифта, я услышала, как привратник произнес имена Арчи Гудвина и Ниро Вульфа, и у меня возникла идея обратиться к вам. Я окликнула мистера Гудвина, но тут на меня снова нашло затмение. Я не смогла объяснить ему суть своего дела и лишь попросила устроить мне встречу с вами. Он обещал попробовать, и мы договорились созвониться позднее. – Она взмахнула рукой. – Вот, собственно, и все.
Вульф пристально уставился на неё.
– В том, что вы мне сейчас рассказали, есть своя логика, однако разумными ваши действия назвать все же нельзя. Вы считаете себя умной женщиной?
– Да, в достаточной степени. Я хорошая медсестра, и одно это уже предполагает наличие головы на плечах.
– И все же вы надеялись, что этот шарлатан с помощью своих фокусов-покусов сможет вывести на чистую воду человека, который подбросил бомбу в больницу?
– Но я ведь считала, что он настоящий ученый. О нём много писали в газетах, он был широко известен и обладал почти такой же репутацией, как у вас.
– Боже праведный! – Вульф широко раскрыл глаза. – И чего только не наслушаешься за день! Ну так о чем вы хотели со мной посоветоваться?
– Я хотела узнать, сможет ли полиция, на ваш взгляд, найти преступника.
Глаза Вульфа вновь пришли в нормальное состояние. Они были полузакрыты.
– Мисс Матуро, спектакль, в котором вы принимаете участие и который называется «допрос лица, волею обстоятельств вовлеченного в картину убийства», на начальной стадии всегда напоминает поиски дороги в джунглях. Двигаться приходится вслепую, наугад, руководствуясь только чутьем.
Вы сказали, что никогда прежде не видели мистера Хеллера, но не можете этого доказать. Однако я имею полное право предположить, что вы его видели, пусть не в офисе, и говорили с ним. При этом вы убедились – неважно как, – что именно он подбросил бомбу в больницу и стал виновником бойни. Затем, повинуясь стремлению отомстить, вы явились к нему в кабинет и убили его. Вдобавок…
Она вытаращила глаза.
– Но с какой стати я могла решить, что бомбу подложил Хеллер?
– Понятия не имею. Я ведь уже сказал, что двигаюсь наугад. В пользу моей версии говорит и та невероятная ненависть к злодею, в которой вы мне сами признались. Полагаю, она вполне могла толкнуть вас на убийство. Карающую руку правосудия в нашем спектакле олицетворяет инспектор Кремер, и я не сомневаюсь, что сейчас двое или трое его людей уже названивают вашим друзьям и знакомым, интересуясь, не упоминали ли вы когда-либо о Лео Хеллере как о негодяе, ответственном за преступление в больнице. Возможно, они также выпытывают, не было ли у вас каких-либо причин к тому, чтобы самой подложить эту бомбу.
– О боже! Самой подложить бомбу? – Её лицо нервно задергалось.
– А почему бы и нет? У вас могли иметься к тому веские основания. Кто подтвердит, что афишируемая вами ненависть к преступнику не есть простой трюк для отвода глаз?
– Нет! – Она вскочила и, придвинувшись вплотную к лицу Вульфа, забарабанила кулачками по столу. – Да как вы смеете такое говорить! В ту ночь погибли шесть самых дорогих мне людей. – Она ещё сильнее забарабанила по столу. – Разве могу я после этого быть неискренна? И разве любой другой мог бы?
Я подошёл и взял её за локоть. Мне было её немножко жаль, но порядок требовалось восстановить. Она выпрямилась и ещё некоторое время враждебно глядела на Вульфа, дрожа всем телом. Наконец она взяла себя в руки и вернулась на своё место.
– Извините, я сожалею… – произнесла она слабым голосом.
– Еще бы! – мрачно буркнул Вульф. Он не переносил истеричных женщин. – Стуком и криком ничего не докажешь. Кстати, а кто те шесть самых дорогих вам людей, которые погибли в ту ночь?
Она перечислила, и он пожелал услышать о них подробнее. Откровенно говоря, у меня сложилось впечатление, что Вульф и сам не знал, как разгадать головоломку, и теперь водил Кремера за нос, пытаясь отвлечь от столь полюбившейся тому версии оставленного Хеллером послания. Объяснялось это просто. Вульфу случайно попали в руки пятьсот долларов, и он не хотел отдавать их без боя.
Метод, которым он обрабатывал Сьюзен Матуро, наводил скуку. Это была старая как мир игра с ловлей рыбки в мутной воде. Он заставлял девушку говорить обо всем и всех в надежде, что та нет-нет да и обмолвится, протянув ему ту самую соломинку, за которую он сможет ухватиться. Я хорошо знал этот метод. Порой требовалось потратить многие часы, прежде чем он приносил какой-либо результат.
Вульф все ещё возился со Сьюзен Матуро, когда в кабинет вошёл полицейский и шепотом передал на ухо Кремеру какое-то сообщение. Кремер встал, направился к двери, но с полпути обернулся и произнес:
– Пожалуй, вам тоже следует быть в курсе. Мои люди задержали миссис Тиллотсон, и она уже доставлена сюда.
Сообщение принесло Сьюзен Матуро долгожданное избавление, ибо в противном случае Вульф, вероятно, промурыжил бы её ещё не менее часа. Впрочем, за дверью её, видимо, ожидало общество нескольких лейтенантов или сержантов, готовых продолжить допрос.
