Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет
— Убийство, убийство! Приезжайте немедленно!
— Что вы говорите? — гаркнул Тэппер. — Кто вы такой? Где?..
— Я говорю, тут убийство… — повторил голос.
На какой-то момент установилось молчание, и сержант подумал, что их разъединили, но потом вклинился спокойный, интеллигентный голос:
— Я говорю из дома номер 27 по Дейлсфорд-Гарденз. Здесь находится тело мистера Лайонела Баллантайна. Пожалуйста, приезжайте и заберите его… Да, конечно, я вас дождусь. До свидания.
Тэппер вскочил со стула со скоростью, которая была бы примечательной и для более молодого человека. Не прошло и полминуты после окончания разговора, а он вместе с молодым констеблем, следующим за ним по пятам, оказался уже за пределами полицейского участка. В это время другой офицер передавал по телефону срочное сообщение в Скотленд-Ярд.
У двери дома номер 27 Тэппер и констебль обнаружили дожидавшихся их двух молодых людей. У обоих был такой вид, будто они только что пережили что-то ужасное. Из них двоих Харпер был заметно хладнокровнее.
— Рад видеть вас, сержант, — поприветствовал он Тэппера. — Вы найдете его в комнате в глубине дома. Ничего не тронуто.
Оба молодых человека следом за полицейским прошли по холлу в курительную комнату. Штора здесь была опущена, горел электрический свет. Контраст с дневным светом снаружи придавал сцене оттенок нереальности. На какой-то момент установилась тишина, все уставились на труп. В этой смерти не было никакого достоинства, никакой умиротворенности. Распростертая, окоченевшая фигура напоминала громадную марионетку, отвратительную, гротескную, непристойную.
Сержант на какой-то миг наклонился к останкам, потом выпрямился.
— Как я рассчитываю, судебно-медицинский эксперт прибудет сюда через пару минут, — сообщил он. — Хотя, кажется, делать ему тут особенно нечего. Потом я ожидаю старшего офицера из Скотленд-Ярда. Вы можете приберечь подробные показания для него. А я тем временем просто уточню некоторые подробности. — Он достал блокнот. — Ваши имена и адреса, пожалуйста. — И, записав их, спросил: — Кто из вас звонил в участок?
— Я, — ответил Харпер. — То есть, как мне думается, это от моего сообщения был какой-то толк. А вообще-то первые слова принадлежали моему другу, но я не думаю, что они несли большую смысловую нагрузку.
Льюис побагровел от злости.
— Не всем из нас привычно обнаруживать в домах трупы, — пробормотал он.
— Все нормально, приятель, — благожелательно сказал Тэппер. — Никто не собирается винить вас за то, что вы немного расстроились от такого неприглядного зрелища. Это совершенно естественно. — Он повернулся к Харперу: — И как вы узнали, что это мистер Баллантайн?
Вместо ответа, Харпер достал из кармана газету.
— А разве это не очевидно? — заявил он.
Газетный заголовок во всю ширину первой полосы кричал заглавными буквами: «ЗАГАДОЧНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ФИНАНСИСТА: ГДЕ МИСТЕР БАЛЛАНТАЙН?» Под ним была помещена фотография мужчины, только вступившего в средний возраст, с цветущим, самодовольным, не лишенным красоты лицом, одетого в визитку, серый цилиндр и широкий галстук, с орхидеей в петлице. Подпись под снимком гласила: «Мистер Лайонел Баллантайн; фотография сделана на скачках „Дерби“ этого года».
Сержант перевел взгляд с фотографии на перекошенное лицо убитого человека и обратно.
— Да, вижу, это действительно он, — сказал Тэппер. Потом поджал губы и какое-то время помолчал. Наконец спросил: — А что вы двое здесь делали?
— Проверяли по описи имущество для арендатора, мисс Пенроуз, — быстро ответил Льюис, который почувствовал, что ему пора заявить о себе. — Она сдала этот дом с обстановкой и…
— Полагаю, она сдавала его не мистеру Баллантайну? — уточнил Тэппер.
— Господи, нет! Жильцом был мистер Джеймс. Сержант, вы думаете…
— Я думаю, что вам двоим лучше бы заняться своим делом — проверить имущество, — заметил Тэппер. — Тогда, во всяком случае, мы будем знать, пропало ли что-нибудь из дома. А к тому времени, когда вы закончите, здесь, как я рассчитываю, появится кто-нибудь из Скотленд-Ярда и снимет с вас показания. Только будьте осторожны. Ни к чему не притрагивайтесь, а если найдете что-нибудь подозрительное, сразу же зовите меня.
Молодые люди вышли из комнаты, явно испытывая облегчение оттого, что смогли покинуть царившую в ней атмосферу насилия и ужаса. Сержант, поставив констебля у парадной двери, чтобы тот отгонял любых непрошеных гостей, вытащил блокнот, карандаш и принялся что-то старательно записывать в него своим округлым, ученическим почерком. Однако вскоре ему пришлось прерваться, так как прибыл офицер из полицейского участка, который привел с собой судебно-медицинского эксперта — маленького бледного человечка с рыжеватыми усами.
Эксперт провел недолгий осмотр.
— Удушение, — коротко констатировал он.
— Как долго он мертв? — поинтересовался Тэппер.
— Трудно сказать… два-три дня приблизительно…
— Ну что же, нам придется дождаться дальнейших указаний, прежде чем мы его передвинем. Может быть, тогда вы сможете что-нибудь еще нам рассказать, отозвался сержант.
Через некоторое время в доме появился еще один констебль.
— Только что пришло сообщение из Скотленд-Ярда, — сообщил он. — Инспектор Маллет прибудет с минуты на минуту. А пока ничего нельзя трогать.
— Он что, считает, что я ничего не понимаю в своем деле? — проворчал Тэппер. — Можешь возвращаться в участок, приятель, а если встретишь на крыльце кого-нибудь из газетчиков, держи свой рот на замке.
В знак протеста сержант отложил свой блокнот, будто бы решив, что чересчур въедливый Маллет больше не получит от него никакой помощи. Но в результате тут же обнаружил, что ему нечем заняться. Судебно-медицинский эксперт достал сигарету, вставил ее в длинный мундштук и, устроившись в кресле, закурил с меланхолически-скучающим видом. Тэппер попытался вовлечь его в разговор, но нашел его ненамного более общительным, чем был мистер Баллантайн. В конце концов в поисках, чем бы занять свой ум, он подобрал газету, оставленную Харпером, и принялся читать текст, расположенный над, под и вокруг фотографий мистера Лайонела Баллантайна и нарядного фасада его лондонской конторы.
Это оказалась странная мешанина из фактов и комментариев. Собственно, фактов было немного по той простой причине, что ничего не было известно, кроме того, что в пятницу мистер Баллантайн, как обычно, днем покинул свою контору и больше его никто не видел вплоть до позднего вечера в субботу, хотя большое число людей прямо-таки жаждало с ним встретиться. Комментарий же, напротив, был пространным и едким, выдержанным в том тщательно выверенном тоне, который обычно избирает пресса в отношении человека, чье судебное преследование ожидается, но пока не является неизбежностью. Текст мастерски состряпали таким образом, чтобы оставить каждого читателя в твердом убеждении, что объект его внимания — лицо, скрывающееся от правосудия, в то же время осмотрительно воздерживаясь от чего-либо способного выйти за рамки, установленные законом о клевете. Мистер Лайонел Баллантайн, напоминала газета своим читателям, на протяжении многих лет является важной фигурой в лондонском Сити. В частности, он президент «Лондон энд империал эстейтс компани ЛТД» — концерна, выпустившего ценные бумаги на сумму в два с половиной миллиона фунтов. Далее сообщалось, что курс акций компании, после его головокружительного взлета в начале года, за последние несколько дней резко обрушился, и теперь они котируются в одну десятую их номинальной стоимости. В Сити, проницательно добавляла газета, по-настоящему взбудоражены таким поворотом событий и с нетерпением ожидают годового отчета и баланса, которым надлежит появиться через две недели. Затем в статье туманно намекалось на возможное дальнейшее развитие событий. В заключение беспристрастным тоном, который не обманул бы и ребенка, автор замечал: как помнится, имя мистера Баллантайна упоминалось на сенсационном судебном процессе над Джоном Фэншоу четыре с лишним года назад. Сержант оторвался от чтения и проговорил вслух:
