Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Холодно и медленно Мими спросила:
— А ты бы что подумал?
— Не знаю, — ответил я. — Я подумал бы, что ты хотела использовать свое доказательство для того, чтобы при первой возможности вытрясти из Вайнента деньги, а потом что-то заставило тебя изменить свои планы.
Мими ударила меня по щеке, оцарапав ее своими острыми ногтями. Рот у нее был оскален, зубы сжаты.
Я схватил ее запястье и, сказал как можно задумчивее:
— Женщины неисправимы. Только что я был у одной, которая швырнула в мужчину сковородку.
Мими засмеялась, не изменив при этом выражение глаз.
— Ублюдок ты. Ведь ты всегда думаешь про меня очень плохо.
Я отпустил ее руку, и Мими потерла синяки, оставшиеся от моих пальцев.
— А что это за женщина, которая бросалась сковородками? — спросила она. Я ее знаю?
— Если ты думаешь, что это Нора, то ты ошибаешься. Сиднея-Кристиана Келтермэна-Йоргенсена еще не арестовали?
— Что?
Я поверил замешательству Мими, хотя и само замешательство, и моя вера в него оказались для меня неожиданностью.
— Йоргенсен и есть Келтермэн, — пояснил я. — Ты его помнишь. Я думал, ты в курсе.
— Ты имеешь в виду того ужасного человека, который?..
— Да.
— Я в это не верю. — Мими встала, сжимая кулаки. — Я не верю. Не верю. — Лицо ее исказилось от ужаса, голос звучал неестественно сдавленно, как у чревовещателя. — Я в это не верю.
— Это ничего не меняет, увы, — сказал я.
Мими меня не слушала. Она отошла к окну и стала спиной ко мне.
— На улице, перед входом, в машине сидят двое; похоже, это полицейские, которые собираются его сцапать, когда…
Мими обернулась и резко спросила:
— Ты уверен, что он и есть Келтермэн? — Выражение уж аса почти исчезло с ее лица, голос звучал уже по-человечески.
— В этом уверена полиция.
Занятые своими мыслями, мы смотрели друг на друга. Я думал о том, что Мими была ошарашена не тем, что Йоргенсен мог убить Джулию Вулф, и даже не тем, что его могли арестовать. Ее убивало, что единственной причиной, по которой Йоргенсен женился на ней, было желание реализовать какой-то свой замысел, направленный против Вайнента.
Я засмеялся — не потому, что сама идея была уж очень забавной, просто пришла она очень неожиданно.
Мими вздрогнула и неуверенно улыбнулась.
— Я не поверю, — произнесла она, и теперь голос звучал мягко, — пока он сам мне об этом не скажет.
— Он скажет, а потом что?
Мими еле-еле пожала плечами, ее нижняя губа дрогнула.
— Он мой муж.
Все это было бы забавным, если бы так меня не раздражало.
— Мими, — позвал я, — это я. Ник. Ты меня помнишь? Ни-и-к.
— Я знаю, ты никогда ко мне хорошо не относился, — серьезно сказала Мими. — Ты думаешь, что я…
— Ну ладно, ладно. Давай это оставим. Давай поговорим о твоих уликах против Вайнента.
— Да, давай, — проговорила Мими и снова отвернулась. Когда она повернулась ко мне, ее губы опять дрожали. — Я соврала. Ник. Ничего у меня нет. — Мими подошла ближе. — Клайд не имел права писать тете Алисе и Маколею, пытаясь настроить их против меня: и я решила — поделом ему будет, если я предприму что-нибудь против него, потому что я на самом деле считала… то есть, я и теперь считаю, что это Вайнент убил Вулф, и это только.
— И что же ты предприняла? — спросил я.
— Я… я еще ничего не предпринимала, Я сначала хотела узнать, чем мне это грозит… ну, ты помнишь, я тебя об этом спрашивала. Я хотела рассказать, что когда лифтер ушел звонить по телефону и мы с Вулф оставались наедине, она сказала мне, что это Вайнент стрелял в нее.
— Ты не говорила, что знаешь что-то, но держишь в секрете, ты сказала, что нашла что-то и спрятала.
— Но я на самом деле не подумала, что я…
— Когда ты услышала про письмо Вайнента Маколею?
— Сегодня днем, — ответила Мими, — сюда приходил человек из полиции.
— Он спрашивал тебя про Келтермэна?
— Он спросил, знакома ли я с ним или знаю ли кого-нибудь из его знакомых, я считала, что ответив «нет», поступила честно.
— Может быть, так оно и было, — сказал я, — и на первое время я поверю, что ты не врала, сказав, что обнаружила улики против Вайнента.
Мими широко раскрыла глаза.
— Не понимаю.
— Я тоже, но дело, похоже, было так: ты могла обнаружить какую-то улику и решила пока ее попридержать, вынашивая идею продать ее Вайненту; потом, когда его письма привлекли к тебе внимание, ты решила отказаться от денег и сразу и Вайненту отомстить, и себя защитить, выдав свою улику полиции; наконец, узнав, что Йоргенсен это и есть Келтермэн, ты опять делаешь крутой поворот и снова решаешь попридержать свое доказательство, но теперь уже не из-за денег, а для того, чтобы оставить Йоргенсена в тяжелом положении в качестве наказания за то, что он женился на тебе не по любви, а чтобы использовать тебя в своей игре против Вайнента.
Мими спокойно улыбнулась и спросила:
— Ты на самом деле думаешь, что я на все это способна?
— Это не имеет значения, — сказал я. — А вот для тебя должна иметь значение возможность провести остаток своих дней в тюрьме.
Вскрик был негромкий, но жуткий; прежнее выражение страха на лице Мими не шло в сравнение с теперешним. Схватив меня за лацканы, она бормотала:
— Не говори так, пожалуйста, не говори. Скажи, что это не так. — Мими всю трясло, и я, чтобы она не упала, обнял ее одной рукой.
Гилберта мы не видели до тех пор, пока он, кашлянув, не произнес:
— Мама, тебе нехорошо?
Мими медленно отпустила мои лацканы, сделала шаг назад и сказала:
— Твоя мать — глупая женщина. — Она еще дрожала, но уже улыбалась мне и пыталась говорить шутливым тоном. — Скотина же ты, так меня напугал.
Я извинился.
Гилберт положил пальто и шляпу на стул и с вежливым интересом поглядывал то на меня, то на Мими. Поняв, что ничего объяснять мы не собираемся, он, снова кашлянув, сказал:
— Очень рад вас видеть, — и подошел, чтобы пожать мне руку.
Я сказал, что тоже рад ему.
— У тебя усталые глаза, — заметила Мими. — Наверняка весь день читал без очков. — Покачав головой, она сказала мне: — Он такой же безалаберный, как его отец.
— Об отце есть какие-нибудь новости? — спросил Гилберт.
— Нет, со времени того ложного сигнала о его самоубийстве, — ответил я. — Ты, наверное, слышал, что сигнал был ложным.
— Да, мне, бы хотелось поговорить с вами несколько минут до вашего ухода.
— Конечно.
— Милый, но ты же сейчас можешь с ним поговорить, — сказала Мими. — У вас есть секреты, которые мне знать не положено? — Тон был достаточно приветливый; Мими уже не дрожала.
