Пьер Сувестр - Пустой гроб
Фантомас, оказывается, был не только Миньясом, но еще и санитаром Клодом, и беднягой Мариусом; поневоле задашься вопросом — а не может ли Фантомас, как Протей, принимать любой приглянувшийся ему облик, захочет — и растворится в тысяче персонажей.
— Да у вас целая сотня лиц, — с восхищением сказал Пономарь и тут же умолк. Фантомас, равнодушный к восторгам своего адъютанта, жестом приказал ему замолчать.
— Слушай меня внимательно, — заговорил он. — Я должен ввести тебя в курс дела. Со временем ты все равно многое узнаешь, так слушай же.
Бандит и его сообщник, нарядившиеся простыми рабочими, ловко лавировали между прохожими, обсуждая свой чудовищный план.
— Когда я познакомился с Дро, — вспоминал Фантомас, — мной завладела одна престранная идея: сделать лечебницу домом мертвых… Задуманное казалось мне легкоосуществимым, я был уверен: лечебница, хирург которой поможет своим клиентам избавиться от несговорчивых жен, наскучивших мужей или богатых родственников, пустовать никогда не будет. Напарником я выбрал Дро, несмотря на его щепетильность. Я думал, что смогу обломать его, но этот идиот стал сопротивляться…
— Почему? — изумился Пономарь.
— Он, видите ли, был честным, — презрительно процедил Фантомас. — Я никогда не посвящал его в свои дела: в один прекрасный день он все равно бы меня предал. Вот почему я не могу использовать его так, как мне хотелось бы… приходится действовать иначе.
— Как? — спросил Пономарь.
По лицу Повелителя ужасов скользнула улыбка.
— Все проще простого, — ответил он. — Слушай и мотай на ус. Дро женат на богатой, а он — мой компаньон. Жену его, Амели Дро, я вчера прикончил, денежки ее, естественно, достанутся…
— Ее мужу, — закончил Пономарь.
— А вот и нет, — возразил Фантомас. — Они достанутся ее сыну. Тому самому крошке Юберу, с которого я велел тебе не спускать глаз и которого мы собираемся убить.
Пономарь ничего не понял, и Фантомас растолковал ему:
— Мать умерла, ребенок стал ее наследником. Если умрет и ребенок, наследником будет отец. Отец — мой компаньон, я облапошу его в два счета.
О своих чудовищных замыслах Фантомас говорил с циничным воодушевлением. Голос его выдавал готовность к любым преступлениям.
За беседой Фантомас с Пономарем и не заметили, как очутились на улице Бертен.
— Ты здесь живешь? — спросил Фантомас.
— Отсюда рукой подать.
— Где именно?
— На улице Лавандьер-Сент-Опортюн.
— Какого черта ты переехал? — удивился Фантомас.
— В квартале Шапель стало небезопасно, — отвечал Пономарь, — полно шпиков и полицейских ищеек. Кончилось доброе старое время, все наши потихоньку отсюда перебираются, теперь наше место сбора — центральный рынок.
Фантомас молчал. Его терзали неотступные мысли. Ему до смерти хотелось узнать, чем все-таки закончились его необычные приключения во Дворце правосудия.
Убил ли он Жюва? А вдруг тот увернулся от пули, ускользнул от, казалось бы, верной гибели?
Пономарь, озабоченный исключительно обещанным ему вознаграждением, млея от почтения, указывал Фантомасу путь.
— Сюда, пожалуйста…
Не доходя улицы Риволи, Пономарь остановился у вполне приличного дома, соседствовавшего с фруктовой лавкой — лотки, заполненные аппетитным товаром, занимали почти весь тротуар; в этом доме сдавали внаем меблированные комнаты.
— Входите, — пригласил Пономарь.
Фантомас вошел в дверь и стал искать лестницу. Пономарь тронул его за рукав.
— Я живу на первом этаже, — сказал апаш, — выше мне не по карману. Да и хозяева — скряги, каких поискать. Я, хозяин, подобрал себе жилье подешевле.
Пономарь приоткрыл дверь, почти не различимую в деревянной стене; за дверью скрывалась сырая, скользкая лестница, ведущая в подвал.
— Посмотрите на мои хоромы, хозяин, — приговаривал Пономарь. — Лавочнику эта конурка не подошла! Не дворец, конечно!.. Случись мне пригласить Ротшильда, придется вести его в ресторан…
Пономарь уверенно шагнул в узкий подвал, остановился перед наглухо закрытой дверью, на которой висел огромный замок.
— Дворец перед вами, — торжественно объявил он.
Апаш открыл дверь. Фантомас достал из кармана электрический фонарик, включил его.
Вошедшим открылась до жути убогая картина.
В подвале царил невероятный беспорядок, в углу торчала деревянная кровать-развалюха, рядом с ней — проржавевшая печка, приспособленная под тумбочку. Кругом валялись рваные тряпки; огромная, посаженная на цепь собака глухо рычала.
Всего этого Фантомас словно и не заметил; войдя, он сразу отыскал взглядом малыша лет четырех-пяти. Несчастный ребенок был так крепко привязан к стулу, что руки и ноги его распухли и посинели, хорошенькое личико совсем отупело от страха, в глазах, опухших от постоянных слез, застыл невыразимый ужас.
Пономарь подошел к нему и вместо приветствия наградил увесистой затрещиной.
— Ну вот вам и пацан, — обратился он к Фантомасу, — полюбуйтесь-ка на него! «Здрасьте» от него не дождетесь — дохныкался до того, что надорвался. Ну и черт с ним!
Фантомас молча смотрел на ребенка.
Не отвечая Пономарю, он подошел к мальчугану, положил ему на плечо свою тяжелую ухоженную руку.
— Так это малыш Юбер? — медленно проговорил он. — Потом злобно добавил. — Чертов пацан!.. Какого труда стоило мне выкрасть его!.. А потом сколько с ним было хлопот!
— Скоро он не будет докучать вам, — хмыкнул Пономарь. — Сейчас укокошим его, вот только как?
Фантомас расхохотался.
— Есть один новый способ, приятель, я давно хотел его испробовать… Для ребенка — лучше не придумаешь… Смотри внимательно. Сейчас я положу руку ему на голову, на маленькую его черепушку, и начну ее раскачивать — вкривь и вкось, вправо и влево, как маятник. Я слышал, китайцы часто так убивают, а по части пыток китайцы — большие доки. Способ отменный: трескаются позвонки, спинной мозг расплющивается, боль невероятная, а главное — клиент и не пикнет.
Фантомас накрыл своей лапой головку несчастного мальчугана. Малыш обезумел от ужаса, страх вызвал в нем отчаянное желание жить. Губы его дрогнули, и он душераздирающе вскрикнул — так кричат дети, так кричат порой здоровенные мужчины, и обычно крик этот смягчает даже самые жестокие сердца.
— Мама! Мама! — кричал маленький Юбер.
* * *
Казалось, Фантомас заколебался.
Пономарь стоял рядом, бледный, как полотно. Изо всех сил апаш старался скрыть, что взволнован. Он ухмыльнулся:
— Мамочку зовешь, паршивец! Померла она, твоя мамочка.
