Кэрол Дуглас - Авантюристка
– Там же, где и всему остальному. На сцене. Были в моей карьере одна-две оперы…
– В Америке, – подчеркнула Алиса.
– И там тоже, – чуть слышно промолвила Ирен. – Благодаря тембру голоса я могу исполнять мужские роли, поэтому и владею мечом. Почти у каждой труппы есть свой инструктор, и в свободное от репетиций время я часто с ним тренировалась ради удовольствия. Но, откровенно говоря, я опасалась, что разучилась фехтовать.
Алиса бросила взгляд на Беатрису, раскладывавшую спортивный инвентарь:
– Кажется, нет. Ты нас вдохновляешь. Как бы мне хотелось сражаться столь же изящно и искусно, как это делаешь ты! А уж когда ты предложила фехтовать без масок… Знаю, на острие каждой рапиры стоит защитная насадка, но все же… ведь это всего лишь спорт.
– Отнюдь! Фехтование, как и кулачный бой, столь обожаемый виконтом, – нечто большее, чем простое состязание.
– Значит, ты его видела?
– Не я одна.
Алиса удивленно перевела взгляд на меня:
– И ты тоже? Произвел ли он на вас впечатление грозного соперника? Вы ведь знаете, что я сражаюсь с ним за право иметь влияние на Альбера.
– Он грозен не больше разъяренного быка. Не столько по-настоящему страшен, сколько напорист. Правда, иногда подобная тактика срабатывает.
– Дорогая моя Ирен, ты описала его совершенно по-мужски, – поежилась Алиса. – Такое ощущение, что ты готова сразиться с виконтом на его условиях.
– Такого человека по-другому и не опишешь. Но ты ошибаешься: я бы никогда не согласилась на выгодные ему условия. Хотя не исключено, что мне придется встретиться с ним на его территории.
– Он меня беспокоит, – призналась герцогиня. – Если виконт узнает о моем не самом благопристойном прошлом, он сможет использовать его против меня.
– На твоем месте я бы не волновалась из-за виконта Д’Энрике, – посоветовала примадонна. – Вскоре ему предстоит столкнуться с обстоятельствами куда более неприятными, чем твои канувшие в Лету романы. – С этими словами Ирен протянула Алисе рапиру, и мы удалились.
– И что это нам дало? – спросила я по дороге в номер.
– Знание. Теперь ты понимаешь, сколь важную роль виконт – если он, конечно, действительно тот самый главарь, о котором нам поведал Джерсовый, – играет в этой интриге? В его руках сходятся все нити: сокровища, сургуч, принц, бурная молодость герцогини. Быть может, Годфри удастся выяснить дату кораблекрушения и найти список пассажиров, в котором значится его имя.
– Как знать. Но, Ирен, надо ли было так набрасываться на бедную фехтовальщицу? Может, стоило оставить ей хотя бы надежду на победу?
Подруга замерла и строго на меня посмотрела:
– Я пришла туда не для того, чтобы доставить Беатрисе удовольствие. Я хотела удостовериться, что не разучилась фехтовать. Если бы я на нее не набросилась, у меня не было бы абсолютной уверенности в том, что она сражается в полную силу.
– Понимаю, но ведь теперь в ней может проснуться жажда мести, и она попытается причинить тебе боль.
– Уже причинила, – промолвила Ирен, вымученно улыбаясь. – И не единожды. Думаешь, я справилась?
– Превосходно. Во время вашего поединка мне все время казалось, что ты держишь ситуацию под контролем.
– Именно поэтому я победила, а она проиграла. Признаться, Беатриса – слабый соперник. Придется найти кого-то посильнее.
– Но зачем?
– Соперник должен быть достойным, иначе какой смысл побеждать?
Глава тридцатая
Злой дядюшка
– Луиза! Ты жива!
Наша развеселая компания сидела, как громом пораженная, на террасе «Отеля-де-Пари», не сводя глаз с прямой как столб фигуры Эдуарда Монпансье.
Как обычно, первой оправилась Ирен:
– Вы тоже! Разве это не счастливое совпадение?
Слова ее отвлекли внимание месье Монпансье от дрожащей Луизы, судорожно сжимавшей мою руку под столом.
– Ага! Теперь-то я вас узнал! Вы – та самая назойливая американка, что пришла ко мне в Париже выразить лживые соболезнования по поводу кончины Луизы! И эту леди я тоже где-то видел, правда в ином обличье… – прибавил он, впившись в меня взглядом.
Годфри поднялся:
– Ваше здоровье может сильно пошатнуться, месье, если вы сейчас же не перестанете столь гнусным образом публично клеветать на дам. Не забывайте, что одна из них – моя супруга.
– Может, и так, англичанин, но эта девчонка – моя племянница. Мог бы и догадаться, что встречу ее в краю с таким нездоровым климатом, да к тому же в компании охотника за богатыми невестами!
Получив свою порцию дядюшкиных острот, разгневанный Калеб тотчас сорвался с места:
– Богом клянусь, сэр, коль скоро вы позволяете себе так обращаться с моей невестой, вам придется иметь дело со мной! И уж поверьте, я не посмотрю, что вы ее родственник!
– Чрезвычайно приятно видеть, сколь искренне дядя радуется тому, что родная племянница жива и здорова, – промолвила Ирен с чистым французским выговором.
Услышав замечание примадонны, Эдуард тотчас насторожился и, с запозданием снимая шляпу, проворчал:
– Признаться, я не ожидал, что девчонка жива. Иной реакции от меня не ждите. Что касается «жениха», пусть забирает ее, если хочет. Но приданого ему не видать.
– Не вы ли только что назвали его охотником за богатыми невестами? – напомнил Годфри.
Эдуард Монпансье пожал плечами со свойственной галлам элегантностью:
– Всего лишь проявляю опекунскую заботливость, месье… Нортон.
– Сомневаюсь, – промолвила Ирен, задумчиво помешивая кофе. – Насколько мне известно, Луиза имеет право на значительную часть драгоценностей, причитающуюся Кварте, в которой когда-то состоял ее отец. Прошу вас, присядьте, месье Монпансье. Кажется, вы слегка перегрелись на солнце.
Дядюшка опустился на пододвинутый Годфри стул и оперся на позолоченный набалдашник трости. Лицо его пожелтело и сделалось прозрачным, словно восковка.
– Стало быть, вы знаете о Кварте?
– Разумеется. А вам-то откуда о ней известно?
– Последняя просьба о встрече с моей племянницей пришла из Монте-Карло, и у меня тотчас закрались подозрения, что дело нечисто. Я решил заняться расследованием предполагаемой смерти Луизы и отправился на юг. Взглянув на адрес отправителя, я догадался, что письма принадлежат перу моряка.
– Браво, – похвалила Ирен. – Полагаю, теперь вы осознаете, сколь многое поставлено на карту. Но стоило ли убивать индуса?
– Дружка английского моряка? Я его не трогал!
– Но вы знаете о существовании Кварты, – сказал Годфри.
Эдуард переводил жалобный взгляд с одного на другого, словно предстал перед судом присяжных.
