Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок
В его спальне было темно, но слабый свет проникал снаружи, и он беспрепятственно добрался до туалетного столика. Там он зажег лампу и в зеркале увидел отражение тучного, растрепанного пожилого человека с посеревшим лицом, в котором он с трудом признал самого себя. Он попытался сдерживать дыхание, опасаясь разбудить спящих в соседней комнате. Опустившись на стул, он обхватил голову руками.
Так он просидел еще какое-то время; шум заводимого мотора нарушил тишину улицы, потом он услыхал, как машина тронулась, и вскоре звук замер вдали. Энджелл встал, подошел к сейфу, открыл его — у него по-прежнему дрожали руки. Он вытащил тот предмет, который заметил в первый раз, — Смит и Вессон сорок пятого калибра, найденный им в Мерса-Матрух более четверти века назад. Тогда же он нашел и две пачки патронов в серой фабричной бумажной упаковке, которые тоже сохранил. Дрожащими пальцами он разорвал один из пакетов, открыл барабан и вложил в гнезда шесть патронов. Затем вытащил из дула кусок промасленной тряпки и поставил револьвер на предохранитель.
И тут он увидел свое отражение в другом зеркале — прекрасном зеркале наполеоновской эпохи в замысловатой раме, украшенной наверху позолоченными орлами. Он увидел себя и понял, что все его действия были никак не согласованы с реальностью. Своего рода безнадежной попыткой сохранить хотя бы остатки достоинства, как происходит с человеком, разбившим драгоценную вазу, который берется собирать осколки, теша себя иллюзией, будто расколотую вещь можно склеить. Ведь он-то наверняка знал, что ему не хватит мужества направить револьвер — даже если он и не заржавел — ни против них, ни против себя. Уж во всяком случае — против себя. Помимо разъедающей горечи измены, главное, что он испытывал в данный момент, был страх, страх, что Годфри проснется и обнаружит его присутствие. Он знал, что профессиональный боксер Годфри, с голыми руками, был во сто раз опаснее его, Энджелла, размахивающего старым револьвером.
Кроме того, полученное им воспитание не позволяло сделать опрометчивый шаг и оправдывало его малодушие. Прежде всего необходимо время, нужно все обдумать, взвесить последствия обнаруженного и решить, какие дальше предпринять шаги.
Он осторожно завернул револьвер в тряпку и спрятал назад в сейф, вытащил оттуда портфель, запер сейф и положил ключи в карман. Затем оглядел комнату. Никаких следов его пребывания, за исключением домашних туфель у кровати. Он поднял их и на цыпочках направился к двери, выключил свет и осторожно спустился по лестнице. Внизу он взял чемодан, пальто и бесшумно покинул дом.
Он провел ночь в гостинице Кадоган. Примерно около пяти заснул беспокойным сном, но к восьми уже бодрствовал. Он позвонил, чтобы ему подали завтрак и газету, но обнаружил, что читать не может. Он съел завтрак — яичницу из двух яиц с четырьмя кусочками бекона, четыре тоста с апельсиновым вареньем и кофе со сливками. Временами все его огромное тело сотрясалось от приступов бешеного гнева, но всякий раз дело оканчивалось ничем; он был горой, не способной родить даже мышь. Даже плакать он не мог. Слезы, как кровопускание, могли бы облегчить его страдания, но их не было.
Несколько раз он садился на постели и проклинал: проклинал Перл и ее прекрасное греховное тело и страстно молил, чтобы оно сгнило, как сгнило тело Анны. Иногда он посылал проклятия и в адрес Маленького Божка. Ему казалось, что он стал жертвой обширного заговора. Перл и Годфри определенно знали друг друга и раньше; возможно, они даже между собой решили, что Перл должна согласиться на брак с ним, чтобы его ограбить. Нечего сомневаться, что большая часть тех пяти тысяч уже перекочевала в карманы Годфри. Нечего сомневаться, что за ними последуют и драгоценности, которые его вынудили купить, если только они сумеют овладеть ими. Нечего сомневаться и в том, что Перл надеялась обвести его вокруг пальца и выудить у него в конце концов крупные суммы денег. Не вернись он внезапно из Швейцарии, этот чудовищный заговор зрел бы годами. Возможно, в нем участвовал даже ее жадный, ненасытный отец.
Как было бы прекрасно, если бы вчера у него хватило мужества осуществить свои намерения и застрелить их обоих на ложе разврата. «Crime Passionnel» — «преступление в состоянии невменяемости». Видный стряпчий совершает убийство, защищая свою честь. Во Франции он мог рассчитывать на сочувствие, но английский судья рассмотрит дело без эмоций и снисхождения. И, несмотря на смягчающие вину обстоятельства, ему, Уилфреду Энджеллу, бакалавру юридических наук Лондонского университета, возможно, придется провести в тюрьме целые годы. Лучше уж воздержаться. Лучше действовать не торопясь. Лучше проявить осмотрительность. (Не стоит забывать также, что у него нет разрешения на оружие. Он не мог расстаться с револьвером, этим воспоминанием о прежней, героической жизни. Но заставить себя потратиться и получить разрешение он также не мог.)
Медленно, неуверенно, словно человек, оправляющийся после тяжелой болезни, он встал, умылся и побрился. Случись это предательство четыре месяца назад, оно не причинило бы ему такой сильной боли. Но в августе он допустил серьезнейшую ошибку, полюбив свою жену. Это было не просто оскорбленное самолюбие: это был нож в спину.
Он оделся, сложил чемодан, спустился вниз и уплатил по счету. Сегодня днем ему, наконец, придется возвратиться домой, и он не знал, сумеет ли спрятать от Перл свою боль, да и стоит ли вообще ее прятать. Гнев клокотал в нем, словно лава в извергающемся вулкане. Пусть он не смеет бросить вызов Годфри Брауну, но он может бросить вызов ей, может ударить ее, избить, исхлестать ремнем ее обнаженное тело.
Но гнев сменился глубокой горечью, и он понял, что, соверши он любой из тех поступков, она от него уйдет и никогда не вернется. А при всей ненависти к ней, он вовсе не хотел предоставлять ей свободу. Если уж мстить, то женщине, которая остается в его власти. Поэтому развод тоже не был желательным выходом. Развод недостаточно наказывал ее. А его бы заклеймили как рогоносца. Знакомые станут посмеиваться между собой и говорить: «Бедняжка Уилфред, чего же он ожидал?»
Он вызвал посыльного и, когда тот пришел, передал ему договор и соглашения для немедленной доставки в контору «Холлис и Холлис». Затем оставил чемодан в гостинице и направился через Кадоган-сквер к Гайд-Парк Корнер. Прежде всего следует как-то распланировать день. Симон Порчугал вернется домой около четырех. Может, ему тоже следует возвратиться домой: если Перл достаточно пришла в себя после ночного прелюбодейства, она сейчас у Кристи и следит за ходом аукциона. Но он не осмеливался рисковать. Он боялся встретиться с нею, пока не решил, как ему поступить.
