Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
— Этот птенчик, он что, ваш друг?
— Впервые его вижу.
— А чего он от вас хотел?
— Он хотел сообщить мне, что не убивал Вулф.
— А вам это зачем?
— Незачем.
— А почему тогда он пришел именно к вам?
— Не знаю. Спросите у него.
— Я спрашиваю вас.
— Спрашивайте на здоровье.
— Тогда я задам другой вопрос: вы собираетесь возбуждать дело из-за того, что он стрелял в вас?
— Пока не могу сказать. Может быть, это произошло случайно.
— Ладно. Времени у нас много. Похоже, нам придется задать вам гораздо больше вопросов, чем вы предполагаете. — Полицейский повернулся к одному из своих четырех спутников. — Будем обыскивать номер.
— Без ордера — нет.
— Это вы так считаете. Энди, иди сюда. — Они начали обыск.
Вошел доктор — жалкий бесцветный человечек, страдающий насморком, покудахтал и посопел над моей царапиной, остановил кровотечение, наложил повязку и заявил, что если я пару дней полежу, то можно нисколько не беспокоиться. Его никто ни о чем не спросил. Осмотреть Морелли полицейские ему не позволили, и он ушел. Такой же бесцветный и сморкающийся.
Из гостиной вернулся крупный рыжеватый полицейский; одну руку он держал за спиной. Дождавшись, когда уйдет доктор, он спросил:
— У вас есть разрешение на хранение оружия?
— Нет.
— Тогда откуда у вас вот это? — Полицейский вынул из-за спины пистолет, который я отобрал у Дороти Вайнент.
Я не нашелся, что ответить.
— Вы слышали о законе Салливана?
— Да.
— Значит, вы понимаете, в каком положении находитесь. Это ваше оружие?
— Нет.
— Чье?
— Попробую вспомнить.
Полицейский сунул пистолет в карман и сел на стул рядом с кроватью.
— Послушайте, мистер Чарлз, — сказал он. — Мне кажется, мы оба поступаем неправильно. Я не хочу обходиться с вами круто, а вы, думаю, не хотите отвечать мне тем же. Из-за этой дырки в боку вы чувствуете себя не очень хорошо, поэтому я не буду вас беспокоить, пока вы немного не отдохнете. А потом мы сможем поговорить как следует.
— Спасибо, — сказал я совершенно искренне. — Мы сообразим чего-нибудь выпить.
— Конечно, — сказала Нора и встала с краешка кровати.
Крупный рыжеватый полицейский следил за ней взглядом до тех пор, пока она не вышла из комнаты. Потом он покачал головой и сказал торжественно:
— Ей-богу, сэр, вы — счастливый человек. — Он неожиданно протянул руку. — Меня зовут Гилд, Джон Гилд.
— Как меня зовут, вы знаете.
Мы пожали друг другу руки.
Нора вернулась с подносом, на котором стояли бутылка виски, сифон и несколько бокалов. Один бокал Нора хотела предложить Морелли, но Гилд остановил ее:
— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Чарлз, но закон запрещает давать — арестованному спиртное или лекарства без указания врача. — Он посмотрел на меня. — Верно?
Я подтвердил. Все остальные выпили.
Гилд поставил пустой бокал и встал.
— Этот пистолет мне придется забрать с собой, но вы ни о чем не беспокойтесь. Когда вам станет лучше, у нас будет много времени, чтобы обо всем поговорить. — Он склонился над рукой Норы. Надеюсь, вы забудете то, что я сказал, я думал…
Нора умела обаятельно улыбаться. Гилду она подарила одну из своих самых обаятельнейших улыбок.
— Забуду? Мне это понравилось.
Она вышла проводить полицейских и арестованного. Кейсер ушел несколькими минутами раньше.
— Он милый, — сказала Нора, когда вернулась. — Очень больно?
— Нет, ерунда. Как насчет того, чтобы еще выпить?
Она налила мне.
— Я бы на твоем месте сегодня не пила слишком много.
— Не буду, — пообещал я. — На завтрак я мог бы прикончить нескольких копченых рыбин. А теперь, когда с нашими тревогами, похоже, на время покончено, можно попросить, чтобы сюда привели нашего сторожевого пса. И скажи телефонисту, что, если будут звонить, пусть не соединяет, скорее всего, это будут репортеры.
— Что ты собираешься говорить полиции о пистолете Дороти? Ведь хоть что-то сказать придется.
— Не знаю еще.
— Ник, скажи честно: я очень глупая?
Я покачал головой.
— Глупая, но в меру.
— Гнида ты греческая, — улыбнувшись, сказала Нора и пошла к телефону.
9
— Ты просто пускаешь пыль в глаза, вот и все, — говорила Нора. — А чего ради? Я и так знаю, что пуля тебя не берет. Мне это доказывать не надо.
— Это не помешает мне выпить.
— Но это не помешает тебе хотя бы один день полежать в постели. Доктор сказал….
— Если бы твой доктор чего понимал, то позаботился бы о своем насморке. — Я сел и опустил на пол ноги. Аста пощекотала их языком.
Нора принесла мне халат и тапочки.
— Ну ладно, несносный мальчишка, вставай и залей кровью ковер.
Я осторожно встал и обнаружил, что левой рукой действую нормально, вот только от передних лап Асты нужно было держаться подальше.
— Ну сама рассуди, — сказал я. — Я не хотел и сейчас не хочу вмешиваться в дела этих людей; можно подумать, мне много от этого проку, но ведь отбрехаться просто так я теперь тоже не смогу. Надо во всем разобраться.
— Давай уедем, — предложила Нора. — Поедем на недельку или две на Бермуды или на Гавайи или вернемся на побережье.
— Сначала надо рассказать полиции какую-нибудь историю про этот пистолет. Представь, окажется, что именно из него убили Вулф? Если они это еще не выяснили, то наверняка как раз сейчас выясняют.
— Ты на самом деле думаешь, что это тот самый пистолет?
— Предполагаю. Сегодня вечером пойдем к ним ужинать и…
— Ничего подобного. Ты что, совсем спятил? Если ты хочешь с кем-нибудь увидеться, пусть приходят сюда.
— Это не одно и то же. — Я обнял Нору. — Не тревожься ты из-за этой царапины. Со мной все в порядке.
— Ты рисуешься, — сказала Нора. — Хочешь показать всем, что ты герой, которого и пуля не остановит.
— Не упрямствуй.
— Буду упрямствовать. Мне не нужно, чтобы ты…
Я прикрыл ей рот ладонью.
— Мне надо встретиться с обоими Йоргенсенами в домашней обстановке, надо встретиться с Маколеем и надо встретиться со Стадси Берком. Уж очень сильно меня втянули в это дело. Я должен во всем разобраться.
— Ты просто упрямый осел, — вздохнула Нора. — Ладно, сейчас только пять часов. Полежи пока.
Я удобно устроился на диване в гостиной. Снизу нам принесли дневные газеты. Как выяснилось, Морелли стрелял в меня (дважды, по сообщению одной газеты, и трижды, по сообщению другой), когда я пытался арестовать его за убийство Джулии Вулф; сам я находился при смерти, поэтому не то что увидеться со мной, а даже в больницу меня отвезти нельзя. В газетах было несколько фотографий Морелли и одна моя, сделанная в возрасте тридцати лет; я был в милой смешной шляпе, как я вспомнил, это было как раз в то время, когда я расследовал взрыв на Уолл-стрит. Большинство остальных материалов об убийстве Джулии Вулф оставались весьма туманными. Мы как раз были заняты их чтением, когда прибыл наш постоянный маленький посетитель Дороти Вайнент.
