Кэрол Дуглас - Авантюристка
– О-о-о… – простонала Луиза и залилась слезами.
– Ну что опять случилось?
– С этой буквы начинается фамилия Нортонов!
– Ну и что? «Нет» и «ничего подобного» тоже начинаются с нее же. Все с ними будет в порядке, не переживай. Нортонов не проведешь. Это мы с тобой, две глупышки, в опасности. Что ж, пора бы мне уже взяться за перо. А ты, если хочешь, сравни пока новую татуировку с эскизами предыдущих – я храню их между страницами. Иные, знаешь ли, кладут туда засушенные цветы, а вот мне приходится собирать татуировки. Мир, в котором мы живем, имеет и свою изнанку, со временем ты сама в этом убедишься. А пока давай попытаемся разобраться в витиеватых узорах – тогда нам тоже будет что показать друзьям, когда они наконец вернутся.
Глава двадцать пятая
Критский заговор
В течение следующего часа выяснилось, что я не только прекрасный образчик благопристойного поведения, но к тому же обладаю даром предвидения. Хотя, говоря откровенно, мы так и не разгадали тайный смысл новой татуировки.
Заслышав шелест листвы, мы с Луизой бросились в спальню и выглянули в окно. Словно сбежавшие обезьянки, по шпалере проворно карабкались Ирен, мистер Уинтер и – о чудо! – Годфри Нортон.
Счастливая Луиза тут же стиснула меня в объятиях. Впрочем, в этом не было необходимости: я никак не поспособствовала скорому возвращению наших друзей, а лишь помогла ей отвлечься. Порой подобные мелочи кажутся юным девицам истинным подвигом.
Пока Нортоны переодевались в спальне, мы трое с нетерпением ждали их в гостиной. Первой вышла Ирен в длинном лавандовом халате из атласной тафты. Вскоре появился Годфри в своей домашней куртке из темно-зеленой парчи. Отмывшись от гнусного образа Черного Отто, мистер Нортон выглядел так, будто пробудился от глубокого здорового сна, а не кутил с моряками ночь напролет. Он заявил, что чувствовал бы себя и вовсе превосходно, если бы не дешевый ром, который в избытке распивали морские волки.
– Сперва я намеревался увести их подальше от тела Сингха и вернуться обратно, но сбежать не получилось. Моряки сгрудились в одну большую компанию, хлопали друг друга по плечам, то и дело пили за капитанов семи морей… В общем, кутили напропалую. Зато мне удалось выяснить, где коротает вечера Джерри. Завтра мы сможем его выследить, если, конечно, хватит сил.
Калеб недовольно застонал, но вновь потянулся за бутылкой. От холода – или от бренди? – нос его сделался красно-вишневым.
– Прежде мне ни разу не доводилось видеть мертвеца, – признался он.
– Ну, теперь-то ваша мечта сбылась, – улыбнулась примадонна. – К тому времени, как мы добрались до порта, тело исчезло. Увидим ли мы его снова? Как знать.
– Исчезло! – При воспоминаниях о молчаливом индусе, напавшем на нас с Годфри во время той жуткой поездки, меня вдруг кольнула горечь. Ведь он не сделал мне ничего плохого, разве что не уследил за своим скользким питомцем. – Значит, нет никаких сомнений в том, что его убили?
– Еще один татуированный моряк преставился, – мрачно промолвил Годфри. Голос его прозвучал бы куда добрее и мягче, не выпей он столько рома.
– Еще один моряк, – с сомнением протянула Ирен, словно не хотела соглашаться с супругом, но сама не знала почему.
– И еще одна буква в нашей коллекции! – прощебетала Луиза, демонстрируя четыре наброска, разложенные на столе в форме креста. – «Эссе», «йе», «оу» и «ен».
Ирен улыбнулась резанувшему ей, как и мне, слух жуткому французскому акценту, с которым Луиза произнесла названия букв. Несомненно, по-английски юная леди научилась говорить ради своего американского ухажера, который и помог ей освоить наш язык.
– Изучая печать, стоявшую на конвертах твоего дяди, мы предположили, что в ней зашифрована и буква «N». Но теперь-то можно в этом не сомневаться. Все-таки доказательство куда надежнее догадки!
– E-N-O-S, – произнес Годфри. – Енос[51]? Что-то из Библии?
– E-O-N-S? – продолжал гадать мистер Уинтер. – Или O-N-E-S[52]? Как знать, может, именно так называют себя заговорщики. – Он застенчиво улыбнулся: – Слова – моя работа.
– N-O-S-E[53]! – выпалила я, поддавшись нахлынувшему вдохновению.
Друзья непонимающе на меня уставились.
Наконец Ирен покачала головой:
– Стало быть, вы хотите сказать, что из букв должно сложиться слово, и непременно английское. А как насчет французских, Луиза?
Девушка тотчас просияла:
– Мне вспоминается лишь одно французское слово, состоящее из этих четырех букв, – «once». Это значит «унция», а еще – «снежный барс».
– Снежный барс! – победно воскликнул Калеб, пожимая руку возлюбленной. – Ну конечно! С фонетической точки зрения английское слово «snow»[54] могло бы писаться как S-N-O-E!
– Снег? В Монте-Карло? – недоверчиво спросила я.
– Это все, что приходит мне в голову, – устало промолвила Луиза. – Во французском языке нет буквы «W».
– Во французском языке нет буквы «W»… – задумчиво повторила примадонна. Ее темные глаза блестели. Она склонилась над буквами, переставляя их в форме креста, как это делала Луиза: одна над другой, две по бокам. И вдруг хлопнула в ладоши: – Конечно! Легче легкого! И как я не догадалась?
Мы в недоумении заморгали, ожидая разъяснений.
– Помните, по какой железной дороге мы ехали в Монте-Карло? – спросила Ирен.
Годфри упустил из виду подобную мелочь, тогда как я, к счастью, не забыла упомянуть о ней в дневнике. Дорогой отец мой утверждал, что привычка записывать прекрасно развивает память.
– Линия «Вест». Только французы могут назвать западной железную дорогу, ведущую на юг!
– Именно! Но буквы «W» во французском языке нет. Так как же это слово пишется по-французски? – Ирен посмотрела на Луизу, предвкушая услышать подтверждение своей догадки.
– O-U-E-S-T.
– Именно. Французский «ouest» – то же, что английский «west», то есть «запад». Французские слова, означающие остальные стороны света, начинаются с тех же букв, что и английские[55].
– А современные моряки всегда ориентируются по судовому компасу, где стороны света обозначаются заглавными латинскими буквами. Если правильно расположить татуировки – «N» сверху, «S» снизу, «E» справа, а «O» слева, – после чего соединить их так, чтобы каллиграфические узоры слились воедино, мы получаем любопытный символ. Он и даст нам ключ к раскрытию этого заговора.
Снедаемые сомнением, мы уставились на получившуюся розу ветров в надежде, что она вот-вот приоткроет нам завесу тайны.
