Анри Шадрилье - Тайна Медонского леса
– Моем псевдониме? – удивился де Марсиа.
– Ну, да! Что хорошего в этой овернской кличке Марсьяк?
– Крайне сожалею, что не имею возможности угодить вам, изменив свою фамилию согласно вашему усмотрению, но каждый должен поневоле мириться со своим именем.
– А между тем вы сами хотели, страстно хотели переменить свою фамилию. Вам так и мерещилась фамилия д'Анжель.
Де Марсиа отвечал с усмешкой:
– Вы человек неглупый и можете, я думаю, понять, что это афера слишком выгодная и заманчивая для того, чтобы какой-нибудь дурак отказался от нее.
– Но я, видите ли, ужасно люблю порядок и последовательность. Мне всегда хочется, чтобы каждый человек был на своем месте.
– Вполне разделяю ваш взгляд на вещи и сам нахожу, что ваше прямое, законное место – в семье д'Анжелей, рядом с Еленой. Послушайте, однако, – продолжал он, уже переменив тон. – Рука Елены и 25 000 франков годового дохода – миритесь вы на этом? Могу я купить этой ценой ваше молчание?
– Молчание? Вы хотите, вероятно, сказать сообщничество?
– Я употребляю эти выражения только в деловом разговоре, а не в приятельской беседе.
Фрике, казалось, раздумывал и рассуждал.
– Отказаться, конечно, трудно… – ответил он не сразу, – 25 000 годового дохода и рука Елены – кусок лакомый, соблазнительный. Если бы дело касалось только тайны Медонского леса, я, может быть, и принял бы эти условия, но в настоящий момент вам не купить меня такой низкой ценой.
– То есть… как же это? Что хотите вы сказать? – с недоумением поглядел на него де Марсиа.
– По достоверным, собранным мною сведениям оказалось, что состояние д'Анжелей приносит 160 000 франков годового дохода и вот эти-то 160 000 я и желаю получать сполна.
«Не для себя, конечно», – мысленно договорил он. Но собеседник даже подпрыгнул на кресле и залился самым добродушным смехом.
– Губа-то у вас не дура, как я вижу! – заметил он юноше.
– Так-то оно так, но ведь надо же, господин Марсьяк, знать цену тайне, секрету. В иных случаях молчание, как сами знаете, дороже денег. Разговор наш несколько обострился, нам надо поговорить обстоятельнее, чтобы понять друг друга.
– Я слушаю, – коротко отрезал неаполитанец.
– Я уже просил вас отказаться от имени Марсьяка, которое, по правде сказать, совсем не в моем вкусе, советовал бы вам отказаться и от имени д'Анжеля. Прошлое этого человека очень незавидно. Называясь его именем, вы, благородный человек, дворянин по происхождению, решаетесь принять имя каторжника! Подумайте только о том, что вы делаете! Бросьте и д'Анжеля и Марсьяка, называйтесь впредь своим настоящим именем – Альфонс де Марсиа. Не правда ли, как это благозвучно, можно сказать, музыкально? Прекрасная фамилия, чисто неаполитанская, без всякой посторонней примеси. Вот вам добрый совет Состена, по прозванию Фрике. Неужели он не стоит 160 000 франков ежегодного дохода?
Бледный, не похожий на себя, вскочил де Марсиа с места; он едва держался на ногах и должен был опереться на спинку кресла.
Глухим, прерывающимся голосом ответил он наконец своему противнику.
– Хитрость и притворство неуместны и бесполезны с таким молодым, горячим противником, потому спешу заключить с вами самый основательный, прочный мир. Мне, конечно, выгоднее и приятнее иметь в вас надежного союзника. С сегодняшнего же дня признаю за вами право предлагать и даже предписывать мне ваши условия. Не хочу допустить даже мысли о том, чтобы вы пожелали забрать все себе, не оставив ничего, если не мне, так, по крайней мере, Сусанне.
Итак, ловкий, опытный неаполитанец сжигал свои корабли и входил в новую роль.
– Наконец-то взялись вы за ум, – как бы обрадовался юный победитель. – Капитулируете, так уж надо вас оказать все воинские почести.
Де Марсиа, как видно, не хотел терять драгоценного времени и поспешил призвать Сусанну.
– Милая Сусанна, – начал он, – с настоящего дня господин Фрике здесь хозяин и распорядитель. Считаю за честь уступить ему свое место.
– И прекрасно! Из добрых приятелей вы сделались, значит, настоящими друзьями? – улыбнулась Сусанна.
– Нас теперь и водой не разольешь! – попробовал ответить такой же приятной улыбкой де Марсиа, но вместо улыбки у него вышла отвратительная гримаса. – Для начала господин Фрике отобедает у нас сегодня, будет обедать завтра и послезавтра, одним словом, каждый день, если только пожелает. Если ему угодно занять у нас комнату, чтобы иметь возможность чаще видеть Лену, Доминик может приготовить все сейчас же.
Все трое притворствовали и лгали страшнейшим образом. Приятные улыбки и не менее приятные любезности были только маской.
Сусанна изучала тревожным взглядом искаженные черты своего любовника, стараясь прочесть на его взволнованном лице разгадку непонятной для нее загадки. Слишком уж неожиданно бросили ему прямо в лицо его настоящую кличку, имя, которое он так старательно скрывал уже столько лет. Этот наглый мальчишка знал все – и настоящее и прошлое, это несносное прошлое…
Фрике же в это время рассуждал мысленно о том, что победа далась уже слишком легко и скоро, что надо держать ухо востро, быть готовым ко всему. Он смекал, что тут кроется ловушка, западня.
– Надеяться можно только на самого себя, – размышлял между тем неаполитанец. – Поневоле придется расправиться собственноручно с этим дерзким негодяем. Он знает все мои тайны и хочет погубить меня, но попадет сам ко мне в лапы. Надо только устроить все это половчее, сойтись с ним поближе.
При таких-то условиях началась в маленьком домике старой баронессы новая жизнь для бедного найденыша Фрике.
V
Потерянный и найденный ребенок
Хорошо обдумал все и взвесил все опасности своего положения опытный Марсиа. Непрошенное вмешательство наглого мальчишки портило все дело, разрушало все его планы. Надо было уничтожить, раздавить этого молокососа, но трудно было найти пути для достижения этой цели. Фрике был сам сметлив и ловок, провести его было трудно.
Действительно, не благоразумнее ли будет последовать совету Сусанны и поделить с этим продувным мальчишкой состояние барона д'Анжеля? Борьба итак приняла уже для него, Альфонса де Марсиа, слишком неблагоприятный оборот; стоило ли продолжать ее, рискуя потерять все приобретенное?
Но если согласиться на раздел имения, какая же часть придется на его долю?
Фрике объявил прямо, что имеет намерение забрать все в свои руки. Неужели это столь желанное богатство ускользнет от него. Неужели ему придется вернуться к прежнему шаткому, ненадежному существованию шулера-авантюриста? Неужели придется опять голодать целыми месяцами, вести прежнюю скитальческую жизнь?..
