Агата Кристи - Тайна семи будильников
Однако я должен объяснить, что на самом деле она была замечена. Ее видели мои люди, но у них был приказ впускать всех и не выпускать никого. Понимаете, я хотел заполучить побольше данных. Мисс Уэйд поднялась на террасу, и в ту же минуту к ее ногам сбросили пакет. Она его подобрала и бросилась бежать. Что происходит дальше? Драка, а затем выстрелы из револьвера. Как должны реагировать на это в доме? Все кинутся к месту происшествия. А мисс Лорейн спокойно выберется из сада и уедет к себе, завладев документами.
Но получилось совсем не так. Мисс Уэйд налетела прямо на меня. И тут ход игры изменился. Наступление закончилось, пришлось занимать оборону. Мисс Уэйд объяснила мне, почему она здесь оказалась. Все вполне разумно и правдоподобно.
Так, теперь вернемся к мистеру Тесиджи. Меня сразу удивило одно: от своей раны он не мог потерять сознание. Либо он упал и ударился головой, либо… он вообще сознания не терял. Потом мы услышали рассказ мисс Сент-Мор. Он полностью совпадал с рассказом мистера Тесиджи. Только один штрих наводил на размышления. Мисс Сент-Мор сказала, что, когда потушили свет и мистер Тесиджи отошел к окну, стало очень тихо, поэтому она решила, что он вышел на террасу. А теперь посудите сами — если вы внимательно прислушиваетесь, а в комнате кто-то есть, вы обязательно услышите, как он дышит. Остается предположить, что мистер Тесиджи действительно вышел из библиотеки. Куда? А очень просто — он забрался по плющу в спальню мистера О’Рурка, которому еще с вечера подсыпал снотворного в виски. Тесиджи нашел документы, бросил их из окна своей сообщнице, спустился по плющу в библиотеку и «затеял драку». Если подумать, не так уж это трудно. Валил на пол стулья, топал ногами, кричал и сам же себе отвечал тихим хрипом. Ну и в конце концов заключительный аккорд — два револьверных выстрела. Из кольта, купленного на глазах у всех, Тесиджи стреляет в воображаемого злодея. Затем левой рукой в перчатке вынимает из кармана маленький маузер и простреливает себе мягкие ткани правой руки. Затем выбрасывает маузер из окна, стаскивает зубами перчатку и швыряет ее в камин. Когда появляюсь я, он уже лежит на полу без чувств.
Юла глубоко вздохнула:
— Но в то время вам это и в голову не приходило, правда, суперинтендант Баттл?
— Конечно. Я клюнул на его рассказ так же, как и все остальные. Прошло время, прежде чем я начал разгадывать эту головоломку. Меня навела на след обгоревшая перчатка. Потом я заставил сэра Освальда бросить в окно пистолет. Он бросил намного дальше. Оно и понятно. Если ты не левша, то левой рукой далеко не бросишь. Но и тогда я еще только начинал подозревать правду, причем подозревать довольно смутно.
Одно было ясно: документы сбросили для того, чтобы их подобрал соучастник. Если мисс Уэйд оказалась на террасе случайно, то кто же этот соучастник? Для тех, кто ничего не знал, ответ был прост — графиня. Но тут у меня было преимущество. Я-то знал, кто такая графиня! Что из этого следует? Да очень просто: бумаги подобрал именно тот, кому они предназначались. И чем больше я об этом размышлял, тем удивительнее казалось мне то, что мисс Уэйд появилась в Аббатстве как раз в два часа ночи.
— Воображаю, в какое затруднительное положение я вас поставила, когда начала приставать с подозрениями насчет графини?
— Да уж, леди Эйлин! Пришлось что-то сболтнуть, чтобы переключить ваше внимание. А каково было мистеру Эверсли, когда графиня начала приходить в себя после глубокого обморока, и он боялся, что она вдруг скажет что-нибудь лишнее.
— Теперь-то понятно, почему Билл тогда так волновался, — сказала Юла, — и все твердил: «Не говорите ничего, пока не придете в себя».
— Бедненький Билл! — сказала мисс Сент-Мор, — ему, несчастному, приходилось строить из себя соблазненного, вот уж он бесился!
— Значит, так, — проговорил суперинтендант Баттл. — Я подозревал мистера Тесиджи, но никаких доказательств добыть не мог. С другой стороны, и мистер Тесиджи насторожился. Он более или менее отдавал себе отчет в том, что затевают против него «Семь Циферблатов», и изо всех сил старался выяснить, кто же у них Номер Семь. Поэтому он напросился к Кутам, ему казалось, что Номер Семь — это сэр Освальд.
— И я подозревала сэра Освальда, — призналась Юла. — Особенно после того, как он ночью явился из сада.
— Ну, я-то его никогда не подозревал, — сказал Баттл. — Но, так уж и быть, сознаюсь, что его молодой секретарь был у меня на примете.
— Шимп? — воскликнул Билл. — Ну да? Вы подозревали Шимпа?
— Да, да, мистер Эверсли, именно Шимпа, как вы его величаете. Уж очень он проворный, да еще из тех джентльменов, что всегда своего добьются, раз уж взялись за дело. Отчасти я подозревал его потому, что именно он относил в ту ночь будильники в комнату мистера Уэйда. Он легко мог тогда же подбросить в спальню стакан и пузырек. И еще: он левша. Найденная перчатка указывала прямо на него, если бы не одно «но».
— Какое?
— Следы зубов! Стаскивать перчатку зубами мог только тот, у кого правая рука была занята.
— Значит, Шимп оказался вне подозрений?
— Выходит, так. Уверен, у мистера Бейтмена и в мыслях не было, что его подозревают.
— Еще бы, — согласился Билл, — да как вы-то могли его заподозрить, такого балбеса, такого зануду, как Шимп?
— Ну, если уж на то пошло, про мистера Тесиджи тоже можно сказать, что он, как вы выражаетесь, балбес из балбесов и без царя в голове. Значит, кто-то из них двоих прикидывался. Когда я решил, что прикидывается Тесиджи, я спросил Бейтмена, что он думает о своем бывшем однокашнике. И выяснилось, что он давно его подозревал и не раз говорил о своих подозрениях сэру Освальду.
— Надо же, — сказал Билл. — И всегда-то этот Шимп прав. Даже зло берет.
— Так вот, — продолжал Баттл, — в результате мы всполошили мистера Тесиджи, он не понимал, чего ждать от этих «Семи Циферблатов», не догадывался, откуда грозит опасность. В том, что в конце концов мы его схватили, заслуга исключительно мистера Эверсли. Он прекрасно знал, с кем имеет дело, и поставил свою жизнь на карту. Одного он никак не ожидал, что и вы окажетесь втянутой в эту историю, леди Эйлин.
— Да уж, никак не ожидал, — с чувством подтвердил Билл.
— Мистер Эверсли отправился к мистеру Тесиджи с заранее придуманной версией, — продолжал Баттл. — Он должен был сообщить, что у него оказались кое-какие бумаги покойного мистера Деверукса. И в них якобы содержатся какие-то туманные намеки на мистера Тесиджи. Будучи его преданным другом, мистер Эверсли, естественно, устремился к нему, чтобы тот эти подозрения развеял. Мы рассчитали, что если мистер Тесиджи действительно тот, кого мы ищем, он постарается разделаться с мистером Эверсли, и мы почти не сомневались в том, как он это осуществит. Все так и вышло: мистер Тесиджи угостил приятеля виски с содовой. Когда он на минуту отлучился, мистер Эверсли успел вылить свой стакан в кувшин, стоявший на камине, но, разумеется, ему пришлось притвориться, будто яд начинает действовать. Он знал: это снадобье убивает не сразу, а постепенно. И стал рассказывать о том, что узнал из бумаг мистера Деверукса, а Тесиджи поначалу все яростно отрицал, но потом, когда увидел (вернее, вообразил, что увидел), как сказывается действие яда, он все признал и объявил, что мистер Эверсли — его третья жертва.
