Пьер Сувестр - Пустой гроб
Жюв на секунду расстался с трубкой, которая уже едва дышала, и в раздумье покачал головой:
— Видит бог, у меня и в мыслях нет расстраивать тебя, Фандор, но, знаешь, разумней всего — не строить слишком смелых планов и не питать иллюзий… Чтобы потом не разочаровываться.
Слова Жюва Фандор встретил сочувственной гримасой.
— Хватит, — воскликнул он, — довольно ворчать, старый брюзга… Что вам неймется, дружище Жюв? Я говорю об очевидных фактах. Дела Элен идут на поправку — кто стал бы это оспаривать? Температура нормальная, осложнение, по словам Дро, не предвидится… Тысяча чертей!.. Я вправе питать капельку надежды.
Жюв опять покачал головой.
— Элен гораздо лучше, с этим я согласен, но вот как быть с Фантомасом?
— А что?
— Да ничего, — улыбнулся Жюв. — Послушай, Фандор, сдается мне, не очень-то ты считаешься с нашим грозным противником. Фантомас ни с того ни с сего исчез, и ты этому рад, а меня вот гложет тревога… В деле, известном как «дело жокея в маске», Фантомас потерпел скандальное поражение… Но знаешь, малыш, не могу поверить, чтобы Повелитель ужасов, Король страха, Гений преступления исчез после поражения; тебя это радует, а меня пугает… Ты говоришь — о Фантомасе ни слуху ни духу… Все верно, но я не из тех, кто верит пословице «нет новостей — добрая новость». Если Фантомас затаился и не пытается мстить, значит, он что-то замышляет, готовит новое злодеяние, хочет застать нас врасплох, он объявится внезапно — еще более грозный и ужасающий.
Жюв говорил на одном дыхании, не прерываясь, — так говорит человек, который делится плодами долгих раздумий. Фандор слушал его со всей серьезностью: трудно было не согласиться с Жювом.
«Дело с жокеем в маске» было одним из самых крупных поражений Фантомаса.
Ему не удалось стать президентом клуба и пришлось, в соответствии с условиями пари, заплатить целый миллион Максону, который благополучно отбыл в Америку; поэтому, если Фантомас был жив — а сомневаться в этом не приходилось — он наверняка замышлял коварную месть.
Фандор признал, что праздновать победу рано:
— Вы правы, Жюв, с Фантомасом все время надо быть начеку; зря я радуюсь, скорее всего прекращение военных действий — лишь временная передышка.
Фандор немного помолчал, потом добавил:
— Вот что я хотел сказать вам, Жюв… Трудно поверить, что в этой истории со взрывом сейфа Фантомас не докопался до истины. Скорее всего он знает, что мы желали его смерти, знает, что Элен ранена и находится в больнице у Дро… Бьюсь об заклад, этого вполне достаточно, чтобы Гений преступления обрушил на нас новые репрессии.
— Но довольно! — заключил Фандор. — Хватит о серьезном! В конце концов плевать мы хотели… Я лично Фантомаса не боюсь, да и вы не из пугливых, надо будет — сразимся с ним не на жизнь, а на смерть, я хоть сейчас готов к схватке!.. Тем более, что Элен в безопасности и бояться за нее нечего.
Заявление Фандора ничуть не удивило Жюва. Сыщик прекрасно знал своего друга и был уверен в его искренности. Слова Фандора не были бравадой, ведь и в его собственной душе клокотали такие же чувства.
Для Жюва Фантомас был врагом всех честных людей, презревшим Закон, палачом, жаждавшим править миром по Законам страха; в борьбе с этим заклятым преступником Жюв видел главный свой долг, а был он из тех, для кого выполнение долга, как бы ни был он труден и тягостен, становится всепоглощающей страстью.
В ответ на слова Фандора Жюв даже не улыбнулся. Он был так серьезен и озабочен, что журналист не выдержал и, по обыкновению, выпалил то, что думал:
— Я вовсе не хочу обидеть вас, дорогой мой Жюв, но вы — точно президент Республики перед началом банкета… Глядя на вас, подумаешь, будто вы представили себе собственные похороны или вспомнили, что пора платить за квартиру, короче — вид у вас невеселый… В чем дело? О чем вы думали перед моим приходом?
Жюв устало махнул рукой.
— О чем я думал? Да ни о чем, вернее, обо всем сразу.
Ответ лоистине маловразумительный!
— Как сказал философ, — не отставал Фандор, — все и ничего — одно и то же, но я не философ. Потрудитесь-ка, старина Жюв, выразиться яснее. Чем вы озабочены?
Жюв встряхнулся, расправил плечи и заговорил, глядя Фандору прямо в глаза:
— Что я делал вчера, рассказать еще успею, а вот как я провел сегодняшнее утро. Я ненадолго заглянул во Дворец правосудия, чтобы просмотреть дела, назначенные к рассмотрению на ближайшей сессии. Вообрази только, оказывается дело Фантомаса будет заслушано всего через несколько дней!.. Ты знал, Фандор, что уже на этой неделе Владимир предстанет перед судом?
Жюв говорил очень серьезно, не менее серьезно ответил ему Фандор:
— Да, Жюв, я знал об этом и как раз хотел сообщить вам небезынтересную подробность: один из присяжных, которые будут судить этого бандита, знаком нам обоим.
— Мы знаем одного из присяжных? — удивился Жюв. — Кого же? Кто из наших друзей будет в числе судей, Фандор?
Ответил Фандор не сразу. Вполне может быть, что всей правды он Жюву так и не сказал.
— Кто из наших друзей? Пожалуй, слово «друг» тут не совсем уместно. У меня, да и у вас, их не так уж много. Просто-напросто мы знакомы с этим человеком, Жюв. Не ломайте голову — все равно не догадаетесь… Я не буду томить вас… Это Миньяс.
Жюв вздрогнул, не веря собственным ушам.
— Именно так, вы не ослышались, — продолжил Фандор. — Не далее, как сегодня утром, Миньяс, компаньон Поля Дро, получил повестку из Министерства юстиции; в повестке сказано, что на ближайшем процессе он войдет в жюри суда присяжных. Теперь, если не последует отвода, Миньяс будет судить Владимира.
Фандор пристально смотрел на Жюва — тот молчал.
— Миньяс — один из присяжных, — настойчиво повторил журналист. — Забавно, не правда ли? Что скажете, Жюв?
Жюв в свой черед уставился на Фандора.
— Что это на тебя нашло, Фандор? Хочешь знать, что я об этом думаю? Ничего не думаю — Миньяс ли или кто другой…
Фандор улыбнулся:
— Разница есть.
Очень четко выговаривая каждое слово, он добавил:
— Послушайте, Жюв, положа руку на сердце, неужто вы и впрямь думаете, что между Миньясом и кем-нибудь другим…
— Странно все-таки, — перебил его Жюв, — сдается мне, Фандор, что мнение у нас сложилось одинаковое. По сути, упрекнуть Миньяса нам не в чем, но, если не ошибаюсь, ты, как и я, не питаешь к нему особой симпатии, верно?
— Вернее и быть не может.
Жюв отложил свою трубку, Фандор, потягиваясь, бросил сигарету и заявил следующее:
— Так оно и есть, Жюв, мне не в чем упрекнуть этого Миньяса, с виду — милейший малый, всегда сама любезность, да и Поль Дро отзывается о нем восторженно… И все-таки вы верно подметили: что-то мне в нем не нравится.
