Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник)
– И подумать только, – проговорила она, – что я никогда даже отдаленно не подозревала. Кстати, мистер Уорнер читал мне лекцию об убийстве, когда ты был внизу. По его мнению, убийца вошел через западный дворик.
– Да? – откликнулся Фен. – Как проницательно с его стороны.
– Насколько могу судить, это невозможно, и я ему об этом сказала. Он, казалось, очень огорчился.
– Думаю, это только из вежливости. Он на самом деле искренне не заинтересован в расследовании. И неудивительно, когда у него премьера в понедельник вечером.
– Хорошая пьеса?
– Блестящая. Немного в традициях сатиры Джонсона.
Миссис Фен демонстративно передернула плечами.
– Мне никогда не нравился «Вольпоне»[168]. Жестокая, гротескная вещь.
Фен фыркнул.
– Все хорошие сатиры жестоки и гротескны. Джон, – обратился он к своему отпрыску, – нельзя хватать кошку за хвост и окунать ее в пруд. Это жестоко.
– Ну, в любом случае, – сказала миссис Фен, – я не пойду ее смотреть.
– Ты не сможешь посмотреть ее, – грубо отрезал Фен. – «Занято! Занято! Мест нет!» – Фразеология наиболее омерзительно-агрессивных созданий «Алисы» имела тенденцию незаметно проникать в его речь[169].
– Тогда с кем ты идешь?
– С Найджелом и сэром Ричардом.
– Найджел – приятный мальчик, – задумчиво произнесла миссис Фен. – Кажется, ты говорил, что он встречается с Хелен?
– Не сомневаюсь, что он шатается где-то с ней сейчас, – мрачно сказал Фен. – Во всяком случае, он одолжил у меня велосипед. Надеюсь, он с ним бережен. Все так беспечны!
Велосипед Фена представлял собой стойкую конструкцию, явно сделанную из чугуна. Найджел, тащившийся на нем вниз по Уолтон-стрит вслед за Хелен, не в первый раз сетовал на аскетическое равнодушие Фена к научному прогрессу. Но как только они добрались до дороги вдоль канала, ехать стало легче, и они довольно весело покатили к месту назначения, к «Форели»[170].
– Хотел бы я, – сказал Найджел, запыхавшись, – чтобы ты не воображала, будто участвуешь в велосипедных гонках.
Хелен, обернувшись через плечо, усмехнулась.
– Хорошо, копуша ты эдакий! – прокричала она и сбавила скорость, чтобы он поравнялся с ней. – Честно говоря, моя совесть не дает мне покоя из-за этого путешествия. Только позавчера убили Изольду, а я здесь разъезжаю на велосипеде по Оксфорду в красных вельветовых брюках. Все проходившие мимо при виде меня были шокированы до глубины души.
– Это из-за брюк, – весьма справедливо заметил Найджел, – а не из-за твоего не подобающего сестре поведения. Интересно, Фен когда-нибудь смазывает этот драндулет? – прибавил он, видимо, в поисках хоть каких-то следов этой деятельности.
– Осторожно! – сказала Хелен. – Еще чуть-чуть, и ты свалишься в воду.
Найджел изменил направление, по мере сил не теряя чувства собственного достоинства.
– Не буду разговаривать, пока мы не приедем. Это слишком утомительно. Затем выпьем – и не по одной! – и устроим ленч где-нибудь в лугах поблизости. Когда тебе надо вернуться на твою костюмированную репетицию?
– Я должна быть в театре к половине шестого.
– У меня вечерня в шесть, так что мы как раз успеем.
Они поехали дальше, наслаждаясь ароматом чистого воздуха и наблюдая за рискованными маневрами двух студентов на парусной лодке.
В «Форели» они наткнулись на Шейлу Макгоу с разношерстной компанией.
– Хэлло, – сказала она, помахав им рукой. – Вы тоже воспользовались случаем смыться из Оксфорда? Со всеми этими полицейскими и прочим он становится непригодным для проживания.
– Не говори нам о полицейских, – попросил Найджел. – Мы, как солдаты иностранного легиона, уехали, ища забвения.
* * *Они устроили ленч на берегу маленького причудливо извивавшегося ручейка, сквозь воду которого просвечивало илистое дно. Съели сандвичи, помидоры и яблоки, и Хелен, приподнявшись на локте, заметила:
– Удивительно, какой твердой бывает земля.
– Не снимай плащ, глупышка, – предупредил Найджел. – Трава сырая после вчерашнего дождя. Есть еще помидор?
– Ты уже съел четыре.
– Я просил помидор, а не нотацию.
– Я выдаю тебе нотацию взамен помидора. Помидоров больше нет.
– Ох, – вздохнул Найджел, умолкая, и после паузы спросил: – Хелен, ты выйдешь за меня?
– Милый, я надеялась, что ты это скажешь. Нет, не целуй: у меня рот набит.
– И все же – ты согласна?
Хелен задумалась.
– А ты будешь хорошим мужем? – спросила она.
– Нет, – ответил Найджел, – ужасным. Я делаю тебе предложение только потому, что ты только что получила кучу денег.
Она мрачно кивнула.
– А ты будешь вмешиваться в мои профессиональные дела?
– Беспрестанно!
– А как скоро ты хочешь жениться?
Найджел неловко пошевелился.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты пристально разглядывала мое предложение, как будто это отрез бракованного сукна. Ты должна была бы восторженно упасть в мои объятия.
– Я не могу, – жалобно сказала Хелен, – мне мешает вся эта снедь, разложенная тут…
– Ну, ладно, тогда мы отодвинем снедь! – вскричал Найджел, демонстрируя неожиданный прилив энергии, и решительно раскидал еду куда попало. – Voici, ma chere[171].
И заключил ее в объятия.
– Когда мы сможем пожениться, Найджел? – спросила она через некоторое время. – Скоро?
– Так скоро, как ты захочешь, любимая.
– Но ведь должно быть оглашение в церкви, разрешение и все такое?
– На самом деле можно получить специальное разрешение, – сказал Найджел. – Если заплатишь двадцать пять фунтов за специальное разрешение архиепископа, то можешь сколько душе угодно решать про любого священника в стране, живота или смерти он достоин.
– Как мило. – Она уютно устроилась на сгибе его локтя. – Ты прекрасно занимаешься любовью, Найджел.
– Дорогая, разве можно такое говорить! Ничто так разрушительно не кружит голову особям мужского пола. Разумеется, – сказал он, – хоть ты теперь страшно богата, я буду настаивать на том, чтобы тебя содержать.
Хелен возмущенно выпрямилась.
– Еще чего не хватало! Дать пропасть таким деньжищам.
Найджел счастливо вздохнул.
– Я надеялся услышать от тебя подобный ответ, – сообщил он, – но решил сказать то, что предписывают приличия.
Хелен расхохоталась.
– Ты чудовище, – счастливо заявила она. А потом, когда он поцеловал ее, добавила: – Все-таки пленэр – не самое подходящее место для занятий любовью.
– Чепуха, это единственно подходящее место. Вспомни хоть эклоги[172].
– Наверное, Филлида и Коридон[173] были в результате все в синяках.
