Агата Кристи - Отравленное перо
Агата Кристи - Отравленное перо краткое содержание
Первый перевод на русский язык.
Агата Кристи Отравленное перо
Глава 1
Когда, наконец, я был извлечен из гипса, и врачи, к их удовольствию, вытащили меня с того света, и нянечки со всеми предосторожностями заставляли меня двигать конечностями, а меня тошнило от того, что они сюсюкали со мной, как с младенцем, Маркус Кент заявил, что мне следует отправиться пожить в деревню.
- Хороший воздух, покой, отдых - вот что вам необходимо. За вами присмотрит ваша сестра. Ешьте, спите, и ведите растительную жизнь, насколько это возможно.
Я не спросил его, смогу ли снова летать. Есть вопросы, которые не задаешь, потому что боишься услышать ответ. Точно так же в продолжение последних пяти месяцев я ни разу не спрашивал, суждено ли мне пролежать на спине всю оставшуюся жизнь. Я боялся притворных утешений сестры: «Подумать только, какие вы задаете вопросы! Мы не позволяем своим пациентам так говорить».
Итак, я не спрашивал, и все было хорошо. Я не превратился в беспомощного калеку. Я мог двигать ногами, стоять на них, делать несколько шагов, и если я чувствовал себя, как ребенок, который учится ходить на согнутых коленях и ватных ступнях, что ж, это было только от слабости и с непривычки. Это должно было пройти.
Маркус Кент, который был настоящим врачом, ответил на мой не заданный вопрос.
- Вы выздоровеете полностью, - сказал он. - До последнего четверга, когда произошел решающий перелом, у нас не было такой уверенности, но теперь я могу это сказать совершенно авторитетно. Но это потребует долгих усилий. Долгих и, я бы сказал, тяжких. Когда речь идет о лечении нервной системы или мускулов, мозг должен помочь телу. Любая поспешность, любое волнение могут отбросить вас назад и вернуть в больницу. Вы должны жить медленно и легко, в темпе легато. В укреплении нуждается не только ваше тело, ваша нервная система ослаблена необходимостью держать вас в течение долгого времени на наркотиках. Вот почему я говорю: поезжайте в деревню, снимите там дом, займитесь местной политикой, местными скандалами, деревенскими сплетнями. Проявляйте настойчивый и пристрастный интерес к вашим соседям. А главное - поезжайте в ту часть света, где нет разбросанных поблизости друзей.
Я кивнул.
- Я уж подумал об этом, - сказал я.
В самом деле, нет ничего более невыносимого, чем компания близких друзей, полных сочувствия и при этом занятых собственными делами. «Но, Джерри, ты выглядишь великолепно, не так ли? Абсолютно потрясающе. Дружище, я должен тебе сказать…» Нет, это не для меня. Собаки мудры. Они забиваются в дальний угол и зализывают раны, не вы ходя на свет до тех пор, пока у них все не заживет.
Так случилось, что я и Джоанна, изучив восторженные панегирики агентов по недвижимости со всех концов Англии, выбрали Литтл Фэз в Лимстоке как один из возможных для знакомства пунктах, и главным образом потому, что мы ни когда не были в Лимстоке и никого не знали в его окрестностях.
Но когда Джоанна увидела Литтл Фэз, она сразу решила, что это именно тот дом, который нам нужен. Он был расположен в полумиле от Лимстока, на дороге, ведущей в торфяные поля. Это был низкий одноэтажный белый домик с наклонной верандой в викторианском стиле, выкрашенной в бледно-зеленый цвет. С нее открывался прекрасный вид на покатое, заросшее вереском поле, а с левой стороны виднелась колокольня церкви в Лимстоке. Он принадлежал семейству старых дев, двух мисс Бартон, из которых в живых осталась лишь одна, младшая, мисс Эмили.
Мисс Эмили оказалась очаровательной миниатюрной пожилой дамой, которая удивительно соответствовала собственному дому. Как будто с легким извинением, она объяснила Джоанне, что раньше она никогда не сдавала свой дом, даже об этом не думала, «но, видите ли, дорогая, все сейчас изменилось, налоги, конечно, а потом мои акции, которые казались мне столь надежными, даже сам банк давал за них поручительство, теперь ничего не стоят, в особенности иностранные. И это все так усложняет. Конечно, любому не по душе идея (и вы меня, разумеется, поймете, дорогая, вы мне кажетесь такой доброй) сдать свой дом незнакомым людям, но что-то же нужно делать. Но, увидев вас, я буду теперь счастлива знать, что здесь живете вы. Он очень подойдет для молодой девушки. Должна признаться вам, что я содрогалась от одной мысли, что здесь будут жить мужчины!
Джоанна вынуждена была уточнить этот пункт, изложив информацию обо мне.
Мисс Эмили хорошо владела собой.
- Ах, боже мой, Я понимаю. Какое горе! Катастрофа в полете? Эти молодые люди так отважны. Значит, ваш брат практически останется инвалидом?
Эта мысль, казалось, утешила добрую старушку. По всей видимости, я не смогу проявлять той неукротимой мужской энергии, которая пугала Эмили Бартон. Она робко спросила, курю ли я.
- Как паровоз, - сказала Джоанна, - Кстати, уточнила она, - точно так же, как и я.
- Да, да, это глупо с моей стороны. Боюсь, знаете ли, что я не иду в ногу со временем. Мои сестры были намного старше меня, а моя дорогая матушка прожила до девяноста лет, представляете, и была совершенно особенной. Да, да, теперь все курят. Дело только в том, что в доме нет пепельниц.
Джоанна заверила, что мы постараемся привезти с собой побольше пепельниц, и добавила с улыбкой:
- Мы не станем тушить сигареты об вашу прекрасную мебель, это я вам обещаю. Ничто меня не приводит в такую ярость, когда я вижу, как люди этим занимаются.
Так все было улажено, и мы сняли Литтл Фэз на шесть месяцев с правом продлить договор еще на три месяца, и Эмили Бартон объяснила Джоанне, что лично ей это очень удобно, потому что она собирается поселиться у своей старой горничной, «моей верной Флоренс», которая вышла замуж, проведя в доме пятнадцать лет. Такая славная девушка, а муж у нее занимается продажей домов. У них хороший дом на Хай-стрит и две очаровательные комнаты на верхнем этаже, где будет так удобно. «А Флоренс так рада меня принять!»
Итак, все как будто складывалось прекрасно, соглашение было подписано, и вскоре мы с Джоанной обосновались в доме. Горничная мисс Эмили Бартон, Партридж, согласилась остаться у нас, и с помощью этой девушки, приходившей ежедневно и хотя казавшейся немного себе на уме, но вполне приветливой, мы были окружены всяческой заботой.
Партридж была высоченной, суровой на вид старой девой средних лет, она великолепно готовила и, хотя не одобряла поздних обедов (у мисс Эмили было обыкновение слегка перекусить вареными яйцами), тем не менее приспособилась к нашим привычкам и даже признавала, что мне следует восстанавливать свои силы.
