Агата Кристи - Отравленное перо
Таким был Лимсток. И любой, кто приезжал навестить нас, в особенности Джоанну, купив пару перчаток и обзаведясь беретом, столь безобразным, что его невозможно было носить, спешил отправиться восвояси.
Что касается нас, то нам все это казалось новым и увлекательным. Мы не собирались здесь поселиться. Для нас это была своего рода остановка. Я был готов исполнить рекомендации врача и проявлять интерес к своим соседям. Мы с Джоанной находили все это забавным. Я помнил и о том, что Маркус Кент советовал мне развлекаться местными сплетнями. И, естественно, не предполагал, как близко все меня коснется.
Самым забавным оказалось то самое письмо. Когда оно пришло, мы изрядно повеселились.
Принесли его, как я помню, во время завтрака. Я перевернул его от нечего делать. Так поступаешь всегда, когда время течет медленно и каждое событие должно быть изучено со всех сторон. Это было, как я заметил, местное письмо с напечатанным на машинке адресом. Я раскрыл его раньше, чем два других с лондонскими марками, так как одно из них явно содержало счет, а второе пришло от крайне нудного кузена. Внутри конверта оказался лист бумаги, на котором были наклеены вырезанные слова и буквы. Минуту или две я изучал их, не постигая их смысла. Затем я открыл от изумления рот.
Джоанна, которая озабоченно изучала какой-то счет, взглянула на меня.
- Привет, - сказала она, - что это с тобой? У тебя такой удивленный вид.
Письмо в довольно грубых выражениях излагало мнение писавшего о том, что Джоанна и я не являемся братом и сестрой.
- Это какое-то дурацкое анонимное письмо.
Я все еще не мог оправиться от потрясения. Все-таки кто не мог ожидать подобных вещей в тихом болоте Лимстока. Джоанна сразу проявила живой интерес.
- Анонимка? О чем же в ней говорится?
Я давно заметил, что в романах анонимные письма грязного и оскорбительного толка никогда не дают читать дамам. Принято, чтобы женщина любой ценой была защищена от потрясения, к которому расположена в силу своей тонкой нервной организации. С сожалением вынужден признать, что мне никогда не приходилось прятать письма от Джоанны. Я тут же протянул ей письмо. Я с облегчением увидел, что оно ее скорее позабавило, чем взволновало.
- Какая ужасная грязь! Я раньше только слышала об анонимных письмах, но никогда ни одного не видела. И они всегда таковы?
- Не могу тебе ответить, - сказал я. - У меня это тоже первый опыт.
Джоанна хихикнула.
- Ты в самом деле прав, оценивая мой внешний вид, Джерри. Полагаю, что они сочли меня безнадежно падшей женщиной.
- Все это усугубляется тем, - заметил я, - что наш отец был высоким, худым, со впалыми щеками, а мать светловолосой, голубоглазой крошкой, и что я похож на него, а ты - на нее.
Джоанна задумчиво кивнула.
- Да, мы совсем не похожи. Никто бы не принял нас за брата и сестру.
- Кто-то, во всяком случае, явно в это не поверил, - заметил я многозначительно.
Джоанна заявила, что все это кажется ей ужасно смешным. Она брезгливо взяла письмо за уголок и поинтересовалась, что мы собираемся с ним делать.
- Самое правильное, мне кажется, бросить его в огонь с подобающими проклятьями.
Я тут же претворил слова в действие, и Джоанна зааплодировала.
- Ты прекрасно с этим справился. Тебе следовало бы выступать на сцене. Хорошо, что у нас еще сохранились камины, правда?
- Корзина для бумаг не обеспечила бы столь драматичного эффекта, - заметил я. - Я мог бы, разумеется, поджечь, его спичкой и наблюдать, как оно медленно сгорает.
- Хотела бы я знать, кто это написал.
- Похоже, что мы никогда этого не узнаем.
- Да, наверное, не узнаем. - Она минуту помолчала, потом добавила: - Когда я начинаю об этом думать, мне уже не кажется, что это так уж смешно. Видишь ли, я думала, что мы им понравились.
- Конечно, понравились. Но есть при этом некто полупомешанный.
- Да, пожалуй. Фу! Мерзость!
Она вышла на солнце, а я подумал, покуривая первую осле завтрака сигарету, что она совершенно права. Это бы мерзко. Кого-то злил наш приезд, кого-то приводила в негодование яркая изысканная красота Джоанны, кто-то хотел причинить боль. Лучше всего бы отнестись к этому с юмором, но в сущности это не было смешно…
В это утро зашел доктор Гриффит. Я договорился с ним, о раз в неделю он будет меня осматривать. Мне нравился Оуэн Гриффит. Он был темноволосым, неуклюжим, с неловкими движениями и при этом искусными мягкими руками. Речь его была отрывиста, и он был довольно застенчив.
Он сообщил, что идет улучшение, внушающее надежды. Потом добавил:
- Вы чувствуете себя прекрасно, не так ли? Но не действует ли на вас сегодня утром погода или мне это только показалось?
- Не в этом дело, - сказал я. - Сегодня во время раннего кофе пришло низкопробное анонимное письмо, и с тех пор я испытываю физическое ощущение тошноты.
Он уронил на пол свой чемоданчик. Его худое темное лицо явно выражало волнение.
- Вы хотите сказать, что вы тоже подучили анонимное письмо?
Я был заинтригован.
- Так что же, они здесь постоянно курсируют?
- Да. В течение некоторого времени.
- Вот как! - сказал я. - Понятно. У меня было такое впечатление, что появление чужих в этих краях кого-то разозлило.
- Нет, нет, совсем не в этом дело. Это просто… - Он немного замялся, потом сказал: - А что в нем было? Хотя… - Он внезапно покраснел и смутился, - мне, наверное, не стоило об этом спрашивать?
- Я с готовностью вам скажу. В нем сообщалось, что миловидная девица, которую я привез с собой, вовсе не является моей сестрой. В общем, как можно было заметить, своего рода вариации на темы Бодлера.
Его темное лицо вспыхнуло гневом.
- Какая подлость! Ваша сестра… я надеюсь, она была не очень расстроена?
- Джоанна похожа на ангела, украшающего верхушку рождественской елки, - заметил я, - но при этом она удивительно современна и вполне вынослива. Она нашла все это чрезвычайно забавным. Подобные вещи с ней раньше не случались.
- О, мне хотелось бы в это верить, - искренне подхватил Гриффит.
- В любом случае, - заметил я, - лучше всего принять это именно так. Как что-то невероятно смешное.
- Да, - согласился Оуэн Гриффит. - Только вот…
- Именно так! - подчеркнул я. - Как простую болтовню.
- Беда в том, - возразил он, - что такие вещи, коли уж они начинаются, приобретают масштаб.
- Это я могу себе представить.
- Разумеется, речь здесь идет о патологии.
Я кивнул.
- И у вас нет никакого предположения, кто стоит за всем этим? - спросил я.
- Нет. Хотелось бы, чтобы оно было. Видите ли, эпидемия анонимных писем начинается по одной из двух причин. Или она имеет конкретный объект, направлена против определенного человека или группы лиц. Тогда можно сказать, что она мотивирована, что существует некто, испытывающий вполне определенную антипатию и избирающий особенно низкий и тайный способ ее выразить. Это подло и отвратительно, но не обязательно связано с безумием, и обычно довольно легко выследить автора - уволенную служанку, ревнивую женщину и тому подобное. Но если это носит общий, а не конкретный характер, всё становится гораздо серьезнее. Письма посылаются без всякой системы и имеют целью выражать расстройство сознания их автора. Как я утверждаю, они абсолютно патологичны. И безумие развивается. В конце концов, конечно, удается обнаружить это не известное лицо. Это часто тот, кого меньше всего подозревали. Вспышка такого рода была в прошлом году в другом конце графства, кончилось тем, что это оказался руководитель отдела большого мануфактурного предприятия. Спокойная женщина, с изысканными манерами, она проработала там много лет. Я помню, нечто в таком же роде встретилось мне, когда у меня была врачебная практика на севере, но там в основе всего оказались личные мотивы. Поскольку я уже сталкивался, как видите, с подобными вещами, меня, откровенно говоря, все это пугает.
