Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник)
Некоторое время Дональд и Джин шли молча, оба испытывали неловкость и немного стыдились. Затем Дональд сказал:
– Кажется, я вел себя как круглый дурак. Сначала сходил с ума из-за этой девушки… Потом наврал с три короба про то, что делал во время убийства. Но ты ведь знаешь, почему я так поступил?
Джин ласково посмотрела на него.
– Да, – кивнула она, – мне кажется, знаю. Но на самом деле этого и не требовалось.
– Джин, – сказал он, – значит, ты этого не делала?..
– Милый, как ужасно с твоей стороны подозревать такое. Зачем мне это?
– Выходит, я сделал слишком поспешные выводы… Как глупо. Ты знаешь, я был немного не в себе последние несколько месяцев.
Она тихо спросила:
– Ты правда любил ее, Дональд?
– Нет. – И, после недолгого колебания, добавил: – То есть… Не думаю, что любил. Наверное, меня влекла ее первобытная притягательность. Сколько бы ни было на свете Елен Прекрасных всего мира, а мужчины всегда будут волочиться за продавщицами. В нынешних обстоятельствах довольно дерзко с моей стороны говорить об этом – но, мне кажется, я люблю тебя.
– О, Дональд! Какой же ты милый.
– Нет. Я вел себя более чем отвратительно.
– Я тоже. Если бы у меня было хоть на йоту больше здравого смысла, я бы поняла, что это с твоей стороны всего лишь слепое увлечение. Теперь, – ее лицо омрачилось, – слишком поздно.
Дональд выглядел смущенно; он с идиотским видом тыкал опавший лист металлическим наконечником своей трости.
– Нет, – медленно промолвил он, – не слишком поздно. Разве ты не видишь, как ее смерть все очистила? Она опять свела нас с тобой, и Рэйчел с Робертом – вся атмосфера стала лучше, и, кажется, нет никого, кто бы не выиграл от этого.
Джин сокрушенно ответила:
– Кто-то убил ее. Кто же?
– Что бы ни говорил Фен, думаю, это было самоубийство, и я слышал, что полиция того же мнения. Дай бог, чтобы они оказались правы. Если бы только на этом все и закончилось – какое было бы облегчение!
– Боюсь, Фен знает, что делает. Меня с ума сводит, что все оказалось в его руках. Он хотел, чтобы я проговорилась…
Дональд бросил на нее быстрый взгляд.
– Проговорилась о чем?
Она насторожилась:
– Ты же знаешь…
Он кивнул, затем остановился и, повернувшись, положил руки ей на плечи.
– Джин, – сказал он, – я решился. Как только окончится этот семестр, я пойду добровольцем в ВВС. Все равно там собрались чуть ли не все органисты страны. А ты тем временем закончишь свои дела здесь, и – ну, как только я получу патент на офицерское звание[157], я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она засмеялась – коротким счастливым смехом.
– О, Дональд, как это было бы прекрасно! Я брошу театр и буду вести для тебя хозяйство. Мне кажется, что только этого я на самом деле всегда и хотела. – Она смотрела на него некоторое время полными слез глазами. Они поцеловались.
Откуда-то из зачарованного тумана послышался бой часов. Дональд вздрогнул.
– Боже, – сказал он, – утреня через четверть часа. – Он взял ее за руку. – Пойдем, дорогая. Я сыграю полный хорал в честь нашей свадьбы – «Пусть светлый Серафим»[158] для антема[159] – и найму хор собора Святого Павла, чтобы он спел его.
* * *– Совершенно непонятно, – говорил Николас некой блондинке, – зачем это людям в наши дни жениться. Доводы в пользу этого, приводимые Церковью Христовой на земле, стали, благодаря достижениям науки, ни с чем не сообразными. Хотя мне нравится наблюдать, как снизились церковные стандарты. Сначала образцом добродетели считалось полное целомудрие, а брак был отступлением от него. Теперь стандарт добродетели – брак, а любовь вне брака – отступление от образца. В наши дни никто всерьез не воспринимает слабость, которая подразумевается словами: «Те, кто не наделен даром воздержания»[160], – вздохнул он. – Очень жаль, что в наши дни никто ни в грош не ставит целомудрие; даже церковь забыла о нем, наряду с чином покаяния[161] и прочими затруднительными и неудобными частями ее ритуалов. – Он снисходительно улыбнулся. – Конечно, в браке есть свои преимущества: он хотя бы освобождает от утомительного и снижающего половое влечение процесса ухаживания.
– Ох, не умничай, Ник, – с отвращением сказала блондинка.
– Наоборот: я пытался снизить свою речь до понятного тебе уровня. Хочешь еще выпить?
– Нет, спасибо. – Блондинка скрестила весьма привлекательные ноги и тщательно оправила на них юбку. – Расскажи мне, пожалуйста, об убийстве. Хочу все про него знать!
Ник недовольно фыркнул.
– Я по горло сыт этим убийством и до конца жизни не хочу слышать о нем ни слова.
– Ну, а я – хочу, – настаивала блондинка. – Они знают, кто это сделал?
Николас помрачнел.
– Фен думает, что знает, – ответил он. – Мне известно, что в других случаях он был прав, но я не верю в непогрешимость сыщиков.
Блондинка не унималась.
– Если он говорит, что знает, поверь мне, так и есть. Я следила за всеми делами, которые он расследовал, и Фен никогда не ошибался.
– Что ж, в таком случае, надеюсь, он будет хранить молчание. Вот и все.
– То есть ты не хочешь, чтобы убийца был арестован? Хорошенькое дело! – возмутилась блондинка. – Убивать девушек и выходить сухими из воды!
– С некоторыми девушками, – сурово возразил Николас, – похоже, ничего другого не остается.
– Как ты думаешь, кто это сделал?
– Как я думаю? Помилуй, душа моя, откуда мне знать! Может быть, я сам сделал это в момент умопомрачения.
Блондинка проявила подобающую случаю тревогу.
– Нет, ну, правда! – взволнованно проговорила она.
– У многих были на то причины, и, похоже, так или иначе в этом можно обвинить полгорода. Джин Уайтлегг взяла пистолет, Шейле Макгоу принадлежит кольцо, найденное на руке убитой, Дональд и Роберт Уорнер были поблизости, когда это случилось, а у Хелен и Рэйчел нет алиби. Лично я голосую за кандидатуру Хелен. У нее единственный реальный мотив – деньги. И Фен так и бегал за ней с выпученными глазами, высунув язык. Он всегда особенно любезен со своими убийцами, пока их не арестуют. Да, я считаю, что это явно Хелен, она как раз из таких сентиментальных, невежественных девиц, способных на столь примитивный поступок.
– Зелен виноград, – заметила блондинка, проявив незаурядную проницательность. – Она ведь последнее время встречалась с этим красивым молодым журналистом, да?
Николас криво ухмыльнулся.
– Скажешь тоже. Уж если это твой идеал мужской красоты…
– Хорошо, Мефистофель, – сердито прервала его блондинка, – знаем-знаем. Все, что не похоже на твой инфернальный байронический шарм, предается анафеме. Можешь взять мне еще выпить, если хочешь. Я собираюсь хорошенько обобрать тебя этим утром.
