Элизабет Ролле - Венец королевы
— Болит немного.
— Вы бы поменьше ходили.
— Я хожу очень мало. — Джек замялся, а потом робко спросил: — Можно мне посмотреть библиотеку?
— Пожалуйста. — Трэверсу было неловко за вчерашнюю грубость, он чувствовал, что Джек уловил перемену в обращении и теперь не знает, как держаться. — Пойдемте, я вас провожу. Мистер Барнет не любит посетителей, но не принимайте его ворчанье всерьез.
Барнет после визита Кейна был в дурном расположении духа и, приди Джек один, попросту выставил бы его вон. При виде тысяч томов на лице Джека появился детский восторг.
— Сколько книг! Вот бы все прочитать! — воскликнул он, смутился и стал листать первую, попавшуюся под руки книгу.
К досаде мистера Барнета, это оказалась рукопись.
Он пристально наблюдал за действиями Джека, и, хотя при Трэверсе не пытался отобрать рукопись, было видно, что ему очень хочется это сделать. Наконец, не выдержав, он дипломатично сказал:
— Это для вас совсем неинтересно. Хотите, я дам вам детектив? На редкость увлекательный. Сейчас принесу.
— Спасибо, мистер Барнет, но я не люблю детективы, — сказал Джек, как-то весь разом погаснув.
Со дня на день должен был вернуться доктор Уэйн. Джек почти перестал хромать и только по лестнице поднимался и спускался с осторожностью, держась за перила.
Погода стояла сырая и холодная, видневшаяся из окна часть парка была пустынна; кроме двух конюхов, прогуливающих верховых лошадей, на дорожках не было ни души. Джек прижался лицом к стеклу, забрызганному снаружи каплями дождя, потом, приоткрыл одну створку — в комнату ворвался резкий, холодный ветер. Он поежился, закрыл окно, уселся на диван и взял книгу, открыл ее, но читать не стал; держа раскрытую книгу на коленях, он продолжал смотреть в окно. С севера надвигались низкие серые тучи, ветер усиливался, ветки деревьев гнулись с глухим звуком, похожим на отдаленный стон.
— Как холодно, — тихо произнес он, хотя в комнате было тепло. — Сыро и холодно…
Вечером лакей пригласил его к Трэверсу.
Пол и одна стена были покрыты огромным ковром в зеленовато-желтых тонах. На противоположной стене висела картина в старинной раме, еще одна — в простенке между двумя высокими узкими окнами. По обе стороны старинного камина в стену были вмурованы плиты с античными барельефами. Четыре больших кресла, вполне современные, обивкой в точности копировали расцветку ковра. Усевшись в одно из них, Джек утонул в его мягких объятиях.
— Вы пострадали из-за моей неосторожности, и я перед вами в долгу, — сказал Трэверс — Какая сумма будет достаточной, чтобы у вас не осталось неприятных воспоминаний об этом инциденте?
— Не знаю, — растерянно ответил Джек.
Пожав плечами, Трэверс вынул из бумажника несколько банкнот и протянул их ему. Джек встал, взял деньги и, не глядя, сунул их в карман.
— Завтра утром я поеду в город и подвезу вас. Или вам надо в другое место?
— Спасибо, — сказал Джек и быстро вышел.
— Странное создание, — пробормотал Трэверс, глядя на закрывшуюся дверь.
Утро наступило серое и холодное. Небо хмурилось, низкие, рваные тучи проплывали над мокрой землей.
Хотя Трэверс держал шофера, машину он обычно водил сам. Джек забрался на заднее сиденье, прижимая к себе старую, потертую сумку — единственную вещь, которая была при нем, когда Трэверс сбил его. Вид у него был подавленный, за всю дорогу он не произнес ни слова. Когда выехали на шоссе, начался дождь, такой же мелкий, как в ночь происшествия. На улицах людей было очень мало. Редкие, под зонтами, фигуры шли торопливо, прижимаясь к стенам домов.
— Куда вас подвезти? — спросил Трэверс.
— Мне все равно.
Решив, что Джек, погруженный в свои мысли, не понял вопроса, Трэверс спросил снова:
— Где вам удобнее выйти?
— Могу выйти здесь, — сказал Джек. — Какая разница…
Трэверс остановил машину. Вдоль улицы тянулись частные особняки. Трэверс с сомнением посмотрел на них, затем на Джека.
— Вы живете здесь?
— Нет.
— А где?
— Нигде, — сказал Джек, выйдя из машины и захлопывая дверцу — Какое вам дело…
Держа в руках сумку, которая, судя по тому, как он нес ее, была пустой, он пошел вперед. Дождевая пелена размывала очертания его невысокой фигурки, еще десяток шагов, и серая мгла поглотит его и он исчезнет в ней точно так же, как появился, вынырнув на дороге перед машиной Трэверса.
Машина рывком тронулась с места. Трэверс приоткрыл переднюю дверцу.
— Джек! Послушайте, Джек!
— Что вам от меня надо? — хмуро спросил Джек, останавливаясь.
— Идите сюда. Садитесь.
Теперь Джек сидел рядом с Траверсом. Нахохлившись, он молча смотрел прямо перед собой.
— Почему вы не сказали мне этого раньше? — мягко спросил Трэверс.
— Зачем? Вы же мне заплатили, чего же еще…
— Чем вы занимаетесь?
— Так… чем придется.
— А все-таки?
— Последний месяц служил в магазине, но оттуда меня выгнали.
— За что?
— Из-за одного недоразумения, — неопределенно сказал Джек.
— А потом?
— Потом хозяйка выставила меня из комнаты, потому что мне нечем было за нее платить. В городе работы я не нашел и хотел наняться на какую-нибудь ферму в пригороде. Я ехал на попутной машине, она сломалась, и я застрял на дороге.
Трэверс подумал, что тяжелая, требующая большой физической силы работа на фермах ему не подходит.
— Родственники у вас есть?
Джек отрицательно покачал головой.
— Родители умерли, а больше никого и не было.
После недолгого размышления Трэверс сказал:
— Мистеру Барнету нужен помощник помоложе, который вместо него лазил бы по полкам. Мне кажется, вы прекрасно справитесь с этой работой.
Барнет встретил Джека скептически. Не то чтобы он вообще был против помощника, однако Джек поначалу показался ему неподходящим для этой роли, и он выражал свое недовольство сердитым ворчаньем и резкими, порой даже грубыми замечаниями, которые беспрестанно делал Джеку. Однако юноша, очевидно, был не избалован хорошим отношением и поведение Барнета воспринимал без обиды, пропуская мимо ушей его выпады. С книгами он обращался очень аккуратно, а шкаф с рукописями по собственной инициативе не открывал вовсе, и мистер Барнет, ожидавший от него одних неприятностей, начал успокаиваться, а затем нашел, что в его присутствии есть и положительные стороны. Окончательно мир был заключен после того, как Джек заметил забытую — или оставленную нарочно? — Кейном книгу в холле на первом этаже, в то время как сам Барнет засмотрелся на почтальона и проследовал мимо.
