Дик Фрэнсис - Отражение
Я рассказал ей о «Лошади и Собаке», о Лансе Киншипе, о том, как — вот уж не ожидал — многие заинтересовались моими работами.
И все с моей легкой руки, — заключила Клэр со знанием дела. Покончив с телятиной, она откинулась на спинку стула, лицо приняло серьезное, задумчивое выражение. Тебе нужен агент, — сказала она.
Я ответил, что ищу агента для Мари Миллейс и мог бы сам заодно воспользоваться его услугами, но она и слушать не захотела.
Первый попавшийся агент тебе ни к чему. Я хочу стать твоим агентом. А почему бы и нет? — улыбнулась она, глядя на мое вытянувшееся от удивления лицо. — Ну что особенного делает агент? Изучает рынок и продает товар. Продать твой товар ничего не стоит, это ясно, как день. А конъюнктуру рынка я быстренько изучу, обещаю. Значит так, если тебе через меня предложат проиллюстрировать книгу — неважно, на какую тему — ты согласишься? Да, но… Никаких но, — отрезала Клэр. — Что за смысл делать такие потрясающие снимки, если их никто не видит? Но фотографов тысячи… Откуда такие пораженческие настроения? И тысяча первому место найдется.
Горела свеча, скуластое лицо Клэр казалось смугло-розовым, как персик: пламя бросало палевые отблески на упрямый подбородок, нежные щеки,
шею. Сер;е глаза твердо смотрели в будущее, перед которым я Что-прежнему робел. Практичная головка. Интересно, ^сли я сейчас скажу, что хочу ее поцеловать, чтр она ответит? Думает-то она совсем о другом.
Мне кажётся, у меня получится, должно получиться, — сказала Клэр убежденно. — Хочется попробовать. Ну что, по рукам? Если не справлюсь, сразу скажу, чтобы искал себе другого агента.
«Кого хочешь заставит плясать под свою дудку», — вспомнил я слова Саманты. Ну да ладно, что ни делается, все к лучшему.
Сдаюсь, — сказал я, верный своей философии. Вот и отлично, — обрадовалась Клэр.
Потом я отвез ее домой и таки поцеловал у дверей. По-моему, она была не против.
Глава 14
В субботу утром я четырежды поднимал трубку телефона, чтобы отложить встречу с лордом Уайтом. Один раз даже набрал номер и послушал гудки на другом конце провода.
В четвертый раз опустил трубку на рычаг и решил: надо идти, и пошел, хотя до конца не был уверен, что поступаю правильно.
Дом лорда Уайта в Глостершире оказался величественным строением из замшелого камня, окруженным большим запущенным садом. Узкие стрельчатые окна удивленно взлетали вверх над кучами увядших листьев, на давно не стриженном газоне торчали колючие стебли бурой осенней травы. Когда-то посыпанную гравием дорожку, ведущую! к дому, покрывал ковер пожухлых сорняков. Нажимая кнопку звонка, я невольно задумался, легко ли быть бароном.
Третий барон Уайт принял меня в маленькой гостиной, из окна которой можно было видеть нетронутую рукой садовника живую изгородь и несколько заглохших розовых кустов. Внутреннее убранство дышало седой древностью, старинный глянец потускнел от пыли веков. На линялом
ситце кресел красовались аккуратные заплаты. Маловато денег, чтобы поддерживать замок в надлежащем виде, быстро вычислил я./Но все же достаточно, чтобы худо-бедно придать жилой вид половине дома.
Лорд Уайт пожал мне руку и пригласил присесть, чересчур поспешно для обычного проявления вежливости: ему не терпелось узнать, зачем я пришел.
А мне, хотя я всю дорогу только и делал, что обдумывал, с чего начать, выдавить из себя хоть слово было мучительно трудно.
Сэр, — произнес я наконец. — Мне очень, очень жаль… но я принес вам дурные вести. О Джордже Миллейсе? — слегка нахмурил брови лорд Уайт. — Вы, помнится, говорили, что собираетесь сообщить мне нечто о Джордже Миллейсе. Да… о некоторых снимках, которые он сделал.
Я замолчал. Господи, как бы мне хотелось никогда
не переступать порога этого дома. Зачем я пришел сюда? Я ведь никогда в жизни ни во что не вмешивался, всегда выжидал, предоставляя событиям возможность идти своим чередом. Будь проклят день, когда я решился стать иным. Но поздно. Я сидел в гостиной лорда Уайта. Я принял решение и привел его в исполнение. Раз уж я здесь… надо довести дело до конца.
Причинить боль. Намеренно заставить страдать. Оскорбить, вопреки инстинкту сострадания, который воспитывали во мне Саманта и Чарли, Маргарет и Билл. Выступить в роли палача с тупым топором.
Продолжайте, Нор, — спокойно сказал ничего не подозревающий лорд Уайт.
С тяжелым сердцем я открыл большой конверт, выдернул одну из трех фотографий любовников и вложил в его протянутую руку. Да, я считал, что в злополучной истории с Даной ден Релган он вел себя, как последний идиот, но, право, мне было страшно жаль его в эту минуту.
Лорд Уайт пришел в ярость. Как я посмел, спросил он, выпрямившись во весь рост, как я посмел принести ему такую мерзость?
«Знали бы вы, чего мне это стоило!» — подумал я, но вряд ли лорд Уайт смог бы воздать мне должное. Я вынул из конверта еще две фотографии и положил их на подлокотник изображением вниз.
— Взгляните на эти, — сказал я хрипло. — Они еще уже, если это возможно.
Он, должно быть, собрал все свое мужество, чтобы оставить себя взять фотографии. С отчаянной решимостью взглянул на них и медленно опустился в кресло. Он не проронил ни слова.
Лицо исказилось мукой. И ужасом. Лорд Уайт не верил своим глазам: в объятиях Даны лежал ее отец, Айвор ден Релган.
Говорят, можно сфабриковать любой снимок, — Наконец произнес лорд Уайт. — фотографии часто лгут. На сей раз они говорят правду, — сказал я с сожалением. Этого не может быть.
Я достал из конверта фотографию письма Джорджа Миллейса и протянул ее лорду Уайту. Сломленный горем, он, казалось, совсем лишился сил и с большим трудом заставил себя сосредоточиться на бледно-серых строчках, каждую из которых я знал наизусть:
«Уважаемый Айвор ден Релган!
Уверен, что вас заинтересуют фотографии, которые я прилагаю к настоящему письму, — я сделал их несколько дней назад в Сен-Тропе.
На фотографиях мне удалось запечатлеть в песьма недвусмысленных позах вас и молодую леди, которую считают вашей дочерью. (Довольно легкомысленно заниматься этим на балконе гостинцы, где вас наверняка могут щелкнуть телеобъективом).
Возможны два варианта.
Первый: Дана ден Релган — ваша дочь, и вы I остоите в кровосмесительной связи.
Второй: Дана ден Релган вам не дочь, но
почему, в таком случае, вы выдаете ее за дочь? Не хотите ли вы, любезнейший, заполучить в сети некоего члена „Жокей-клуба“? А может, надеетесь и в клуб проникнуть, а там и еще что-нибудь перепадет?
