Поль Магален - Кровавая гостиница
– Но подумайте сами, — воскликнула сестра поручика, вздрогнув, — я не принадлежу себе! Живому или мертвому, я принадлежу Гастону. Я была его любовницей, как вы сейчас сказали, и если я не могла быть его женой, то оставьте меня его вдовой.
– Вздор! — ответил Жозеф, поправляя шляпу. — Многие вдовы снова выходят замуж. Вы будете не первой.
Дениза заплакала:
– Это ужасно! Вы заставляете меня страдать! Я никогда не полюблю вас, я люблю другого — мертвого…
– Но я вас люблю, — медленно произнес Жозеф.
– Вы?
Девушка взглянула на него с недоверием. Но лицо его оставалось неподвижным, и она прочла в нем столько твердой решимости, что не могла не содрогнуться.
Жозеф, взглянув на часы, заметил:
– Уже полдень. Мое семейство и суп ждут меня дома. Я буду иметь неудовольствие с вами раскланяться. Я даю вам неделю, моя красавица, на то, чтобы вы убедили Филиппа жениться на Флоранс и смирились с мыслью о собственном замужестве. Если все будет так, как я желаю, то ваше спокойствие обеспечено. Вы будете счастливы, и ваш сын разделит вместе с вами безмятежное будущее. Если же напротив, вы не примете моего предложения, откажетесь поступить так, как вам приказано, или сделаете какую-нибудь глупость, то не обвиняйте никого, кроме себя, в печальных последствиях. Адаму и Еве пришлось покинуть рай из-за яблока. Мы все смертны, прощайте!
Дениза осталась сидеть на скамейке. Она не могла ни о чем думать, не могла даже плакать. Ее обожаемый Жорж жив! Да, но теперь самое дорогое на свете существо в руках какого-то негодяя!
Мы знаем, однако, что трактирщик бессовестно лгал. Ему ничего не было известно об участи ребенка, которого мы видели в гостинице «Кок-ан-Пат» в обществе торговца Антима Жовара в ту кошмарную ночь. Все старания почтенных хозяев гостиницы найти следы исчезнувшего ребенка окончились ничем.
Но дочь старого гусара и понятия об этом не имела! Сын Агнессы Шассар, ловкий притворщик, воспользовался неведением Денизы, чтобы разыграть эту гнусную комедию.
«Сначала поженимся, — говорил себе Жозеф Арну, — а там посмотрим…»
Одна мысль об этом браке пугала Денизу не меньше, чем опасность, угрожавшая жизни ее ребенка. Трактирщик внушал ей отвращение.
День близился к концу, и солнце клонилось к горизонту. Вдали послышался шум приближающегося экипажа. Дениза, впрочем, не обратила на это никакого внимания, но тут раздался знакомый голос Жервезы:
– Где же вы, барышня?
Почти в ту же минуту из-за павильона показалась молодая служанка. Увидев свою госпожу, она быстро подбежала к ней и воскликнула:
– Я ищу вас с самого утра! Пресвятая Богородица! Какое удовольствие сидеть на скамейке одной, не сказав никому ни слова?
Всплеснув руками, она добавила:
– Неудивительно, что у вас болезненный вид!
– Вы были в Виттеле? — тихо спросила Дениза.
– Да, я видела гражданку Флоранс Арну. Она совершенно здорова и кланяется вам. Девушка просила передать, что завтра приедет к вам в Армуаз. — И, перескакивая с одной темы на другую, Жервеза опять заговорила: — Ваш брат вернулся домой. Он вас ждет и спрашивал о вас…
– Хорошо, моя милая, я иду.
Дениза с трудом поднялась с места и медленно побрела к павильону. Жервеза, скакавшая возле нее, как молодая козочка, болтала без умолку:
– Поручику нужна ваша помощь. То, что он привез с собой в карете… — И она взглянула на Денизу, чтобы оценить эффект, произведенный ее словами. — В карету были запряжены две лошади, а возле нее верхом ехал бригадир Жолибуа… Меня, конечно, прогнали, когда я хотела подойти, но я все-таки видела…
И, дернув за платье Денизу, она вполголоса спросила:
– Это для него поручик приказал приготовить постель в вашей комнате?
– Для него?
– Для того хорошенького ребенка, которого привезли в карете.
– Ребенка?
– Да, он такой прелестный: с золотистыми кудряшками, такой крошечный и слабенький… Я видела, как бедняжку пересаживали на большое кресло покойного дедушки Готье, вашего батюшки!
– Ребенка? Вы говорите, что мой брат привез ребенка?
– Значит, вас не предупредили? Какой сюрприз! Ребенку лет десять или одиннадцать, и у него такой болезненный вид…
Девушки подошли к павильону, у входа в который стояла безобразная с виду карета. Бригадир Жолибуа, верхом на коне, раскланивался с Филиппом Готье, вышедшим на крыльцо проводить конвоиров.
– Итак, вы уверены, что не привлекли внимания жителей тех селений, через которые проезжали? — спросил Готье.
– Я думаю, что мы остались незамеченными, тем более что все крестьяне сейчас на полях.
– Никто не мог догадаться, что кучер — переодетый жандарм?
– Полно вам! Он приехал сюда лишь два дня тому назад, его здесь никто не знает!
– Отлично, вы доложите гражданину Бернекуру о результатах нашего путешествия и скажете, что как только я узнаю что-нибудь еще, то сразу же уведомлю его.
– Слушаюсь, господин поручик.
– Вы объедете Виттель так же, как мы сделали по пути сюда.
– Слушаюсь.
– Наконец, если кто-нибудь спросит вас, кого вы провожали, то вы ответите, что в карете сидел несчастный сумасшедший, семейство которого держит в тайне его имя. Так мы решили со следственным судьей. Вы поняли меня?
– Да, господин поручик.
– Трогай! Не забудьте, что вы получите галуны вахмистра, если сохраните это в тайне. Я сам возложу их на вас на следующий же день после того, как мы арестуем преступников.
В эту минуту Дениза и Жервеза вошли в комнату, посреди которой на большом кресле совершенно один сидел бледный неподвижный ребенок, опираясь локтями на ручки кресел. Мальчику было лет десять, у него были правильные черты лица, чудесные белокурые волосы и большие задумчивые глаза.
XXVIII
Дитя
Увидев ребенка, Дениза затрепетала. Она подумала, что ее сын сейчас должен быть именно таким.
«А что, если это не простое сходство? — мелькнуло у нее в голове. — Что, если это мой собственный сын? Что, если каким-нибудь чудом ребенок спасся из лап негодяя, который скрывал его от меня?»
Что-то подсказывало Денизе, что чудо свершилось… Но как, когда и кем? Она уже хотела вскрикнуть: «Мой Жорж! Это мой Жорж! Я его узнаю!» Но, услышав голос Филиппа, женщина удержала слова, готовые вырваться из ее груди.
– Дениза, — сказал поручик, вошедший в эту минуту в комнату, — вот тот гость, о котором я тебя предупреждал. Тот больной, которому хороший уход вернет здоровье и рассудок, тот сирота, которому я прошу тебя заменить семью…
Дениза, подавив волнение, спросила:
