Поль Магален - Кровавая гостиница
Дениза не обратила ко всемогущему небу того взора, что кидают актрисы к высокому потолку, словно призывая люстру в свидетели своей детской невинности, и не закрыла руками чела, «покрытого краской стыда и отчаяния».
Жозеф продолжал с веселой откровенностью:
– Я вам не ставлю этого в вину, что вы! Я вас не упрекаю. Такое каждый день случается: двадцать лет от роду, сошлись, полюбились… Злые языки, пожалуй, стали бы трепать, что вы просто были любовницей молодого господина и прижили от него незаконного сына, которого тайно воспитывали вдали от себя, в Валенкуре, в Шомонском округе. Я же, не имея никакого намерения вас оскорбить или сделать вам что-то неприятное, клянусь, что не скажу никому ни слова, если вы, конечно, будете благоразумны.
– Гражданин Арну, — колко заметила Дениза, — не назовут ли честные люди другим словом то, что вы называете случаем?
– О чем это вы?
– Минуту назад вы сказали: «Я случайно узнал…»
– И что же?!
– Да вы шпионили!
Трактирщик, уже совершенно овладевший собой, проглотил это обвинение, не поморщившись.
– Что ж, — проговорил он спокойно, — владелец имеет право, как я полагаю, обходить по ночам свою собственность. Парк мой. Я был здесь тем самым вечером, когда вернулся Филипп, и подстерегал одного браконьера, который бьет моих кроликов. На обратном пути я проходил мимо вашего павильона: окно было открыто, и вы говорили достаточно громко. Кто виноват, что я все услышал?
– Вы хотели сказать «подслушал».
– Слышал или подслушал — не все ли равно, если итог один? Удивительнее всего другое — не слышав и не подслушав, я узнал подробности поинтереснее…
– Какие?..
– Например, что вы убедили своего брата в том, будто ваш ребенок умер при рождении… А этот ребенок жил и живет у одного фермера, к которому его отнесла ваша пожилая родственница, в то время как вы наслаждались всеми преимуществами, дарованными добродетельным людям: почетом, похвалами, симпатиями и прочими привилегиями.
– Гражданин!
– Отдавая вам должное, гражданка, я хочу заметить, что вы — особа с умом и характером. Но вернемся к нашему делу. Вашего ребенка зовут Жоржем, и ему почти десять лет от роду. Случай или шпионство — как вам больше нравится — позволили вашему покорному слуге получить достаточно сведений, но это еще не все. Итак, вы решили призвать милого мальчика в Армуаз. Вы получили письмо от маркиза, где он писал о скором приезде, и были далеки от мысли, что ваш брат поручик свалится вам как снег на голову! Любовник остался вам верен. Он женился бы на вас и признал бы ребенка — в этом нет сомнений. Имение, перекупленное у настоящих хозяев, могло бы в будущем иметь превосходную госпожу…
– Милостивый государь… — начала Дениза, намереваясь опротестовать намек на интерес или расчет с ее стороны.
Но Жозеф остановил ее жестом и продолжил свой монолог:
– К несчастью, вы обманулись в своих надеждах. Едва вернувшись во Францию, бывший маркиз куда-то испарился. Где же он может быть? Никто этого не знает. Ваш брат, которого власти прислали в наши края, чтобы он выяснил, куда подевался маркиз, знает не больше меня. Однако вы приказали валенкурскому фермеру доставить к вам сына, и он поспешил исполнить ваше желание. Письмо, которое вы получили две недели назад и разорвали в ночь объяснения с братом, сообщает о том, что мальчик оставил накануне семью своих кормильцев и отправился в Армуаз вместе с неким торговцем по имени Антим Жовар. Он возвращался домой, во Франш-Конте, и по пути обязался доставить к вам Жоржа. Они действительно вышли из Валенкура в назначенный день, но так и не добрались до Армуаза. Вы ждете и еще долго будете ждать, если настоящий друг, такой, как я, например, не придет и не скажет вам: «Дениза Готье, не хотите ли вы узнать, что стало с вашим ребенком?»
Сестра поручика слушала красноречивого трактирщика, ни разу не изменившись в лице, но, как только дело коснулось ее ребенка, маска равнодушия уступила место воодушевлению и надежде. От самоуверенной гордячки не осталось и следа, и теперь перед Жозефом стояла мать, которая дрожащим голосом спросила его:
– Вы знаете, что стало с моим Жоржем? Мой Жорж! Боже мой!
– Да, я знаю, — холодно ответил Жозеф Арну.
Тогда Дениза произнесла с мольбой:
– О, вы же скажете мне, где он, не правда ли, гражданин? Ради самого Неба, ради тех, кого вы любите! Не сердитесь на меня за мой холодный прием. Я, кажется, грубо отнеслась к вам. Я была несправедлива, глупа, я раскаиваюсь! Простите меня! Вы не злы, ваш отец был другом моего отца. Мой брат Филипп — ваш товарищ с детства. Флоранс была мне как младшая сестра… Вы же отдадите мне маленького Жоржа?.. Вы отдадите мне его завтра или позже, когда сочтете возможным? Вы отдадите его мне — хотя бы на один день — на один час, чтобы я могла обнять его, прижать к груди!..
Дениза сделала два шага вперед, сложив руки в мольбе; Жозеф отступил назад, проговорив:
– Хорошо. Не нужно так много нежностей. Вам отдадут вашего Жоржа.
– Когда? — спросила с волнением Дениза Готье.
– Когда мы переговорим об условиях, моя красавица.
– Об условиях?..
– Ну да, разумеется! Во всякой сделке есть две стороны. Главное — обо всем договориться.
Сердце Денизы было возмущено тем, что ей, матери, требовавшей назад своего ребенка, ставили какие-то условия, и она холодно спросила:
– Чего вы хотите?
– Вам это позже объяснят, когда вы немного успокоитесь, — ответил Жозеф.
Девушка задумалась. Ужас овладел ее существом, и через минуту она спросила:
– Однако, гражданин Арну, что будет, если я не смогу выполнить условия, которые вы поставите?
– Тем хуже для вас, красавица, — ответил Жозеф Арну.
– Если бы это касалось только меня одной…
– Да, — сказал крестьянин, — но тут замешан и ваш ребенок. Если вы откажетесь выполнить условия, вы наденете траур. Вы никогда больше не увидите своего сына.
– Никогда?
– Никогда!
Дениза сделала шаг вперед и, словно не веря своим ушам, повторила:
– Вы говорите, что я никогда не увижу сына?
– Никогда, — равнодушно ответил Жозеф.
Взгляды их встретились. Дениза Готье, нахмурившись, проговорила:
– Берегитесь!
Арну, ухмыляясь, спросил:
– И чего же?
– Есть законы, есть судьи! Они отнимут у вас ребенка, которого вы украли.
– Обратитесь к ним, если осмелитесь.
Дениза опустила голову, а Жозеф продолжал:
– Обратитесь, если хотите, к гражданину Тувенелю — близкому приятелю жандармского поручика, или лучше к нему самому — к Филиппу Готье, вашему брату. Заявите им: «Я солгала, сказав вам, что незаконнорожденный сын Гастона дез Армуаза умер. Он жив, и я — его мать. Его похитили, и я требую его назад. Мне нет дела до публичного позора! Что мне имя, которое я ношу, имя честного, храброго солдата? Мне нипочем скандалы и сплетни, шум и свист вслед. Один гражданин прячет моего сына у себя. Я требую, чтобы вы арестовали его, судили по закону и посадили в тюрьму».
