Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
Обратный путь через Адриатику на катере, который с резвостью скакуна рассекал волны, занял у нас на три часа меньше, чем путешествие на корыте Гвидо. Еще не рассвело, когда катер бросил якорь, нас бесцеремонно запихнули в какой-то ялик со смуглым гребцом, высадили на берег, после чего ялик тут же развернулся и отчалил.
Вульф выкрикнул ему вслед:
– Где мы находимся, черт возьми?
– Там, где надо! – последовал ответ.
– Вежливый мерзавец, – заметил я.
Мы натянули свитера, вооружились фонариками и двинулись вперед, в глубь суши. Если нас и в самом деле высадили в условленном месте, то в двухстах метрах от берега должна была проходить дорога на Молфетту, рыбачью деревушку.
Вскоре мы наткнулись на эту дорогу, повернули налево и пошлепали по ней, проклиная дождь на все корки. Было 3:28. Я думал только о том, как заставить Вульфа перевести мне инструкции на водонагревателе, когда мы доберемся до оштукатуренного домика в Бари.
Доковыляв до Молфетты, мы постучались в дверь ближайшего выбеленного домика, обсаженного деревьями, и Вульф, поговорив с хозяином, протянул ему через щель листок бумаги.
Итальянец, столь же любезный, как и гребец с ялика, согласился довезти нас до Бари за пять тысяч лир. В дом он нас не пригласил, и мы дожидались его под развесистым фиговым деревом. Наконец он появился, выкатил из-под навеса маленький «фиат», и мы взгромоздились на заднее сиденье.
Ерзая в промокших насквозь брюках, я пытался размышлять. Кое-что мне было не по душе. Например, я никак не мог уразуметь, зачем Вульфу понадобилось отдавать восемь кусков этим висельникам. Конечно, я понимал, что Вульф пошел на это, чтобы его предложение выглядело как можно более соблазнительным для Стритара. Смущало одно: Зова мы с собой не прихватили, и никакой гарантии на то, что он и в самом деле заявится в Штаты, у нас не было. В Италию он должен был пробраться через Горицию, как и прежде, а встретиться мы договорились в Генуе.
Я продолжал обмозговывать сложившееся положение, когда «фиат» затормозил, левая дверца открылась и в лицо водителю брызнул луч фонаря. Снаружи стоял некто в плаще до ног. Он задал несколько вопросов, потом открыл заднюю дверцу, посветил на нас и что-то спросил. Вульф ответил. Завязалась оживленная беседа, причем плащ настаивал, а Вульф не уступал. Наконец плащ захлопнул нашу дверцу, обошел машину справа, открыл переднюю дверцу, забрался на сиденье справа от шофера и повернулся лицом к нам. В руке его я разглядел пистолет, вороненый ствол которого смотрел на нас с Вульфом.
– От меня что-нибудь требуется? – спросил я Вульфа.
– Нет. Он хотел проверить наши документы.
– Куда мы едем?
– В тюрьму.
– Господи, разве мы не в Бари?
– Уже подъезжаем, да.
– Так скажите ему, чтобы отвез нас в тот дом, и мы покажем ему эти идиотские документы.
– Нет. Я не хочу рисковать. Завтра по ту сторону Адриатики узнают, что я был здесь.
– А что вы ему сказали?
– Что я хочу встретиться с американским консулом. Разумеется, он отказался тревожить консула в такое время.
Я подумал о том, чтобы возглавить движение за новый закон, согласно которому в любом городе должно быть по два консула – дневной и ночной. Уверен, что любой, кому довелось провести ночь или хотя бы ее часть в итальянской кутузке, поддержит меня.
Нас, вернее, Вульфа допросили. Сначала над нами измывался прилизанный красавчик баритон в безукоризненном мундире, потом пару часов усердствовал жирный гиппопотам в засаленной рыбацкой робе. Изъятые у нас ножи и пистолеты не прибавили им доброжелательности.
В конце концов мы оказались в крохотной камере с двумя койками, уже заселенной примерно пятьюдесятью тысячами душ. Двадцать тысяч обитателей представляли блохи, еще двадцать тысяч – клопы, а остальных я и по сей день не могу классифицировать.
После ночевки в стогу сена, а затем в ледяной пещере это можно было бы посчитать переменой к лучшему, но на деле вышло не так. Я вдоволь нагулялся от стены до стены (целых десять футов), стараясь не наступить на какую-нибудь часть Вульфа, который сидел прямо на бетонном полу.
Про завтрак могу сказать одно: мы от него отказались. Шоколад, точнее, то немногое, что уцелело, остался в рюкзаках, которые, естественно, у нас отобрали.
Одна из первых статей нового закона о дневных консулах должна содержать требование, чтобы на службу они приходили к восьми утра. Лишь в начале одиннадцатого дверь в нашу камеру распахнулась и вошедший тюремщик что-то сказал.
Вульф велел мне следовать за ним, и мы прошагали по коридору, затем поднялись по лестнице и вошли в залитую солнечным светом комнату, где сидели двое. Долговязый субъект с истомленной физиономией и оттопыренными ушами размером с суповую тарелку проскрипел по-английски:
– Я Томас Арнольд, американский консул. Мне сказали, что вы изъявили желание встретиться со мной.
– Я хочу поговорить с вами, – Вульф бросил взгляд на второго человека, – с глазу на глаз.
– Это синьор Анжело Бизарро, надзиратель.
– Спасибо. И тем не менее я вынужден настаивать на своей просьбе. Мы не вооружены.
– Да, я знаю.
Арнольд повернулся к надзирателю, и после непродолжительного обмена репликами синьор Бизарро встал со стула и вышел, оставив нас наедине с лопоухим консулом.
– Слушаю вас, – сказал он. – Вы американцы?
– Да. Если вы позвоните в американское посольство в Риме и попросите соединить вас с мистером Ричардом Кортни, то избавитесь от нас в самое сжатое время.
– Сначала вы должны объяснить мне, почему оказались ночью на дороге без документов и с оружием.
– Хорошо, – согласился Вульф. – Только вы, в свою очередь, должны гарантировать, что о нашем присутствии здесь не узнают газетчики. Меня зовут Ниро Вульф, я частный сыщик из Нью-Йорка. А это мистер Арчи Гудвин, мой доверенный помощник.
Консул улыбнулся:
– Я вам не верю.
– Тогда позвоните мистеру Кортни. Или даже проще… Вы знаете Паоло Телезио, брокера и торгового агента из Бари?
– Да. Мы встречались.
– Если вы свяжетесь с ним по телефону и позволите нам поговорить, то он пришлет сюда наши документы, должным образом проштампованные в Риме четыре дня назад. Он также удостоверит, что мы те, за кого себя выдаем.
– Черт побери, так вы и в самом деле Ниро Вульф?
– Да.
– Тогда какого черта вы шляетесь по ночам с оружием и без документов?
– Согласен, это неосмотрительно, но другого выхода у нас не было. Мы здесь по крайне щекотливому и конфиденциальному делу, и никто не должен узнать о нашем пребывании в Италии.
