Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
– Припоминаю, что инспектора Бэйнса обошли при выборе кандидата на пост главного констебля Суррея.
– Да, тот проницательный инспектор с необычайно светлыми глазами. На мой взгляд, он был слишком упрямым, слишком самобытным человеком, чтобы его сочли подходящим для должности главного констебля. К тому же я не могу представить его на охоте или играющим в гольф, а эти два занятия, похоже, стали непременной обязанностью всякого, кто претендует на высокий пост. Мы принадлежим к нации, которая судит о людях по тому, кто какую школу закончил и с кем водит знакомство. Умение вращаться в свете ценится выше практических навыков.
– Времена меняются, Холмс.
– Несомненно. Но в лучшую или худшую сторону? Вот в чем вопрос.
– Вопрос, ответа на который мы не узнаем.
– Верно. А вот Этелни Джонс не внушал мне особых надежд. Он не лучшим образом проявил себя в деле Шолто, которое вы снабдили названием «Знак четырех». Простите, мой друг, не огорчает ли вас эта тема?
– Вовсе нет. Я провожу много времени в размышлениях о моем первом счастливом браке и обстоятельствах, которые свели меня с Мэри. Вспоминаю ее улыбку, голос и тайну, омрачавшую ее жизнь. Снова и снова перебираю события, сблизившие нас. Она была… нет, она осталась любовью всей моей жизни.
– Знаю, мой дорогой друг, знаю. Я всегда находил ее лучшей из женщин. И она никогда не корила меня за то, что я так часто отрывал вас от нее, требуя вашего общества и помощи.
– О да, в этом отношении она обнаруживала безмерную кротость. Сколь бы внезапными ни оказывались мои отлучки, Мэри провожала меня без слова упрека. Она была любима всеми, кто ее знал, и готова прийти на помощь по первому зову. Люди в горе и печали слетались к Мэри, словно птицы к маяку или мотыльки к пламени. Ее забрали от меня слишком рано.
– Да, но она жива в памяти каждого, кто хотя бы раз встречался с ней, я уверен.
– Любовь – такая же непостижимая тайна для меня, как и для вас. Я любил Мэри всей душой, но это не помешало мне жениться вновь. Не принес ли я в свой второй брак чувство вины перед Мэри, думая, что предал ее? Не потому ли я не справился с ролью мужа во второй раз?
– Вы считаете, что не справились?
– Тот брак не продлился долго. И в этом некого винить, кроме меня. Не стала бы моя жена искать утешения в объятиях другого мужчины, если бы я правильно вел себя с ней. Мне не следовало жениться снова, с моей стороны это было эгоистично.
– Мотивы женщин скрыты от нас непроницаемым покровом. И даже лучшим из них доверять нельзя.
– Довольно узкий взгляд, Холмс.
– Я не намерен отказываться от него.
– Вы распространяете его и на вашу мать?
– Я ставлю ее выше всех остальных женщин. В моей памяти она навсегда останется воплощением всего лучшего, что есть в представительницах прекрасного пола.
– Но при этом вы редко упоминаете ее в разговоре.
– Сей предмет чрезвычайно болезнен для меня.
– Как же так, если вы считаете ее идеалом женщины? Почему вам не хочется рассказать о ней? Или вы намерены скрытничать до самого конца?
– Вы не знаете, чего просите от меня. Прятать от вас свое прошлое я не стремлюсь, но прошу позволить мне самому выбирать, когда открыть перед вами ту или иную страницу.
– Очень хорошо, Холмс. Я даже не вполне понимаю, как мы подошли к этой теме.
– Мы начали с Этелни Джонса, Уотсон. Он был недалеким полицейским, до лучших сыщиков Скотленд-Ярда явно не дотягивал.
– У вас были любимцы среди инспекторов и помимо Лестрейда. Вашей похвалы, пусть и неохотной, удостаивались Стэнли Хопкинс и Алек Макдональд.
– Старый добрый Мак! Большинство абердинцев, на мой взгляд, столь же твердокаменны, как их одетый в гранит город, но Мак был исключением. Оптимистичный, жизнерадостный. Он умел учиться, и это помогло ему стать тем, кем он стал. Я ничуть не удивился, узнав, что он достиг карьерных вершин в своей профессии. Юный Хопкинс также был неплохим инспектором, если не считать случайных проколов, которые допускают все детективы Скотленд-Ярда, и также вполне заслуженно получил продвижение по службе.
– Рад слышать, что вы следили за их карьерой. К своим клиентам, например, вы не были столь внимательны.
– Это так, Уотсон. Если не считать тех, кто вел публичную жизнь и чьи деяния ежедневно освещались газетами. Клиент не более чем фактор в деле. Дело – вот на чем я концентрировал свою энергию. Оно тем или иным образом разрешалось, и приходил новый клиент с новыми загадками, заслоняя прежнего. Не сомневаюсь, мой дорогой друг, что вы составили подробнейшие сводки триумфов и неудач, взлетов и падений каждого, кто когда-либо ступал на наш порог.
– Ничего подобного, Холмс. Хотя с некоторыми из них я поддерживал связь.
– Вероятно, с теми, кто принадлежал к слабой половине человечества?
– Такой вопрос ниже вашего достоинства и несправедлив.
– Вот как? Нужно ли мне напоминать вам о посланиях от Грейс Данбар или надушенных конвертиках, которые на рубеже веков регулярно приходили от Лоры Лайонс?
– Это так типично для вас, Холмс, не упомянуть о моих письмах клиентам мужского пола.
– Потому что… их не было. Признайтесь, Уотсон.
– Ну, возможно, этот раунд за вами. Но я не вижу никакой необходимости подавать все в таком гривуазном тоне.
– Приношу свои извинения, друг мой, у меня не было намерения вас задеть.
– Спасибо, но мне кажется, вы не заметили моей улыбки!
– Старый добрый Уотсон. Я так и не разобрался в вас. А вы, мне кажется, в какой-то момент подумали, что разобрались во мне.
– Я ждал, что вы к этому подойдете. В самом начале нашей дружбы я составил некий список. Вы его имеете в виду? Что ж, в целом он был довольно точен.
– Любой, кто ознакомился бы с ним, сказал бы, что я обладаю массой недостатков и скромным числом достоинств. Если бы вы составили такой список сейчас, бьюсь об заклад, многое изменили бы.
– Вы проиграли пари, Холмс. Я бы ничего не изменил, разве что внес одну-две небольшие поправки.
– Мне кажется, на вашем лице промелькнуло победное выражение, как в те моменты, когда вам казалось, будто вы в чем-то меня превзошли.
– И превзошел!
– Хм.
– Вам известно, что это так… Ваше «хм» ничего не стоит.
– Просто я отвлекся на мгновение. Вы же знаете, кто всегда выходил победителем из наших словесных поединков.
– Только потому, что я чересчур горячился и не мог продолжать спор.
– Будь по-вашему. Но вообще-то мы редко спорили, и серьезных ссор между нами не бывало. Вы в самом деле были идеальным компаньоном.
– Мы дополняли друг друга. Будь мы похожи, наша дружба не продлилась бы так долго, уверен.
– Конечно же, вы правы, Уотсон. Мы мирились с недостатками друг друга и не пытались тянуть одеяло на себя. Я питал к вам уважение и доверие, хотя допускаю, что это не всегда было очевидно.
