Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке
– Вы имеете в виду, что она убежала с собственным мужем?
– Она покинула мистера Форбса, с которым прожила год.
– Оставив это письмо?
– Да.
– Вы идентифицируете это письмо как написанное почерком миссис Картрайт?
– Да.
– Были вы знакомы с ее почерком до того, как она уехала из Санта-Барбары?
– Да.
– А теперь, – сказал Перри Мейсон, предъявляя лист бумаги, – я показываю вам текст, написанный якобы миссис Картрайт, и спрашиваю, тот же этот почерк, что и в письме?
– Нет, – медленно ответила свидетельница, – не тот. – Она закусила губу и внезапно добавила: – Думаю, миссис Картрайт сознательно пыталась изменить почерк, покинув Санта-Барбару. Она опасалась, как бы не раскрыли ее подлинную личность.
– Понятно. А теперь я показываю вам текст, якобы написанный Бесси Форбс, подсудимой на этом процессе. Это не тот же почерк, что и в записке, оставленной миссис Картрайт?
– Конечно нет!
– Могу я попросить вас написать что-нибудь на листе бумаги, чтобы сравнить почерк с вашим?
Свидетельница колебалась.
– Это абсолютно против правил, ваша честь, – поднявшись, заявил Клод Драмм.
Перри Мейсон покачал головой.
– Свидетельница дала показания относительно почерка миссис Картрайт, – сказал он. – Я имею право продемонстрировать ей другие почерки и спросить ее мнение об их принадлежности в сравнении с почерком записки.
– Пожалуй, вы правы, – отозвался судья Маркхэм. – Протест отклонен.
Телма Бентон взяла лист бумаги и быстро написала на нем несколько строчек.
Мейсон обследовал почерк и кивнул:
– Думаю, мы оба согласимся, что этот почерк совсем не похож на тот, которым написано послание, оставленное миссис Картрайт.
– Естественно, – с холодной иронией произнесла свидетельница.
– Приближается время перерыва, – предупредил судья. – Кажется, вы заявили, адвокат, что не имеете возражений против обычного перерыва в перекрестном допросе?
– Никаких возражений, ваша честь.
– Отлично. Суд объявляет перерыв на десять минут. Напоминаю присяжным об указании не говорить о деле и не позволять обсуждать его в их присутствии.
Судья поднялся с кресла, бросив на Мейсона задумчивый взгляд, и удалился в кабинет.
Перри Мейсон посмотрел на часы и нахмурился.
– Подойдите к окну, Фрэнк, – велел он Фрэнку Эверли, – и поглядите, нет ли повышенной активности среди мальчишек, торгующих газетами на углу?
Стряпчий подошел к окну и посмотрел на улицу.
Перри Мейсон, не обращая внимания на любопытные взгляды, опустился на стул и задумался. Его сильные проворные пальцы барабанили по подлокотнику.
Фрэнк Эверли отвернулся от окна и подбежал к столу защиты.
– Газеты продают с грузовика, – сообщил он. – Похоже на экстренный выпуск. Мальчишки что-то выкрикивают.
Мейсон взглянул на часы и улыбнулся:
– Спуститесь и купите пару газет. – Он обернулся к Бесси Форбс: – Сожалею, что вам приходится выдерживать такое испытание, миссис Форбс, но не думаю, что оно продлится долго.
Женщина озадаченно посмотрела на него.
– Судя по разговорам, которые мне удалось сегодня подслушать, – заметила она, – дело оборачивается весьма скверно для меня.
Охранявший подсудимую помощник шерифа придвинулся ближе к ней. Клод Драмм, куривший сигарету в коридоре, вернулся в зал. Он вновь обрел уверенность в себе и излучал превосходство над адвокатом, который вынужден зарабатывать на жизнь судебными процессами, вместо того чтобы наслаждаться ежемесячным жалованьем, выдаваемым с той регулярностью, с которой правительственные чиновники расходовали деньги налогоплательщиков.
Фрэнк Эверли ворвался в зал суда с двумя газетами, разинув рот и выпучив глаза.
– Они нашли трупы! – крикнул он, подбегая к Мейсону.
Адвокат взял одну из газет, держа ее так, чтобы изумленный взгляд Клода Драмма мог различить заголовки.
«Особняк миллионера – фабрика убийств» – красовался на первой полосе заголовок, набранный крупным шрифтом. Ниже сообщалось более мелко: «Тела Картрайта и его жены обнаружены под полом гаража Форбса».
Клод Драмм сел, выпучив глаза. Судебный пристав пронесся по залу с газетой в руке и скрылся в кабинете судьи. Один из зрителей также вошел с газетой, что-то возбужденно лопоча. Через несколько секунд он уже был окружен людьми, слушавшими его, затаив дыхание.
Драмм склонился вперед.
– Могу я взглянуть на эту газету? – спросил он.
– Пожалуйста, – отозвался Перри Мейсон, протягивая ему второй экземпляр.
Телма Бентон быстро подошла к Клоду Драмму.
– Я должна с вами поговорить, – сказала она.
Мейсон, быстро проглядев статью, передал газету Фрэнку Эверли:
– Прочитайте это, Фрэнк. Похоже, «Кроникл» наткнулась на сенсацию.
– Но почему полиция об этом не знала?
– Возможно, они договорились с друзьями из офиса шерифа, чтобы те помалкивали, пока газету не пустят в продажу. Если бы это стало известно в главном управлении, новость попала бы во все газеты города.
Взглянув на часы, Мейсон встал, потянулся, зевнул и направился в кабинет судьи Маркхэма.
Судья сидел за столом, читая газету. На его лице было написано недоумение.
– Простите, что беспокою вас, судья, – сказал Перри Мейсон, – но время, отведенное на перерыв, подходит к концу, а мне необходимо завершить допрос этого свидетеля до конца заседания. Думаю, вполне возможно, что сегодня нам удастся довести дело до конца.
Судья Маркхэм внимательно посмотрел на Мейсона. Его глаза блеснули.
– Интересно, с какой целью… – Он не окончил фразу.
– Что вас интересует, судья? – осведомился Мейсон.
– Не знаю, должен ли я это обсуждать, – нахмурился судья Маркхэм, – но меня интересует ваше странное требование позволить вам завершить сегодня перекрестный допрос свидетеля.
Перри Мейсон молча пожал плечами.
– Либо, – продолжал судья, – вы самый удачливый из всех адвокатов, либо самый ловкий – не могу решить, какой именно.
– Я всегда считал, что судебное дело подобно айсбергу, – уклончиво ответил Мейсон. – Невооруженный глаз видит только фрагмент, а основная часть скрыта под водой.
Судья поднялся.
– Как бы то ни было, адвокат, – сказал он, – вы можете продолжать допрос.
Перри Мейсон вернулся в зал. Судья Маркхэм почти сразу же появился из кабинета. Пристав несколько секунд стучал жезлом, требуя порядка, пока его призывы не были услышаны. Публика сновала туда-сюда, обмениваясь возбужденными комментариями.
Наконец порядок был восстановлен. Присяжные заняли свои места. Перри Мейсон опустился на стул, судя по всему, абсолютно не тронутый удивительными событиями последних минут.
