Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке
На лице молодого человека отразился проблеск надежды.
– Значит, во второй половине дня вы попытаетесь снова изменить мнение жюри? – спросил он.
– Да, – ответил Перри Мейсон. – Сегодня я намерен разбить обвинение вдребезги. Но я ускорю ход процесса не с помощью возражений и перекрестных допросов, быть может исключая кое-какие мелкие пункты. Клод Драмм вскоре обнаружит, что процесс пошел так быстро, что ускользает у него из рук. Ужасы, которыми он рассчитывал пичкать присяжных с различными интервалами в течение трех-четырех дней, были выданы им за два часа. Это для них чересчур. Теперь они готовы ухватиться за любой предлог для эмоциональной разрядки.
Клод Драмм ожидал, что будет упорно пробиваться к цели, но обнаружит, что ему не сопротивляются. Он скачет по полю битвы с такой неожиданной скоростью, что его информация не поспевает за ним. Он сам разрушает собственные обвинения.
– И что именно вы собираетесь сделать сегодня? – спросил Фрэнк Эверли.
Лицо Перри Мейсона приняло суровое выражение, а взгляд устремился вперед.
– Сегодня, – ответил он, – я собираюсь добиться вердикта о невиновности.
Адвокат бросил сигарету в пепельницу и отодвинул стул.
– Пошли, молодой человек, – сказал он. – Нам пора.
Глава 21
Как и предвидел Перри Мейсон, Клод Драмм вызвал продавца магазина спорттоваров, которого доставили из Санта-Барбары. Продавец опознал в орудии убийства пистолет, который был продан обвиняемой 29 сентября прошлого года, и продемонстрировал подпись Бесси Форбс в регистрационной книге огнестрельного оружия.
Торжествующий Драмм указал в сторону Перри Мейсона:
– Можете допрашивать свидетеля.
– Вопросов нет, – лениво протянул Мейсон.
Клод Драмм нахмурился, повернулся к залу и театрально провозгласил:
– Вызовите Телму Бентон.
Телма Бентон давала показания тихим, мелодичным голосом. В ответ на вопрос обвинителя она быстро описала череду драматических событий в жизни покойного – его пребывание в Санта-Барбаре, роман с Полой Картрайт, их бегство, покупку дома на Милпас-драйв, счастье, обретенное в незаконной связи, таинственного арендатора соседнего дома, постоянное наблюдение в бинокль, осознание того, что это не кто иной, как обманутый муж, внезапный отъезд Полы Картрайт и, наконец, убийство.
– Перекрестный допрос, – с тем же торжеством в голосе произнес Клод Драмм.
Перри Мейсон медленно поднялся.
– Ваша честь, – заговорил он, – совершенно очевидно, что показания этого свидетеля могут оказаться крайне важными. Насколько я понимаю, примерно в половине четвертого будет сделан обычный пяти– или десятиминутный перерыв. Сейчас десять минут четвертого, я охотно начну перекрестный допрос и прерву его на положенное время. Но я ходатайствую о том, чтобы, помимо этой паузы, я мог бы допрашивать свидетеля без перерыва до конца заседания.
Судья Маркхэм поднял брови и посмотрел на Драмма.
– У вас нет возражений, мистер окружной прокурор? – спросил он.
– Никаких, – с усмешкой ответил Клод Драмм.
– Допрашивайте свидетеля сколько вам будет угодно.
– Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли, – сказал Мейсон. – Я прошу либо отложить перекрестный допрос на завтра, либо дать мне возможность завершить его сегодня.
– Приступайте к допросу, адвокат, – отозвался судья Маркхэм, постучав молоточком. – Суд не намерен прерывать его, отложив на следующий день, если вы это имеете в виду.
Клод Драмм отвесил вежливый поклон.
– Можете допрашивать свидетельницу хоть целый год, если хотите, – сказал он.
– Довольно! – прервал судья. – Приступайте, адвокат.
Перри Мейсон вновь оказался в центре внимания. Его слова о том, что перекрестный допрос может оказаться очень важным, сыграли свою роль. То, что предыдущие допросы велись весьма поверхностно, подчеркивало вероятность этого предположения.
– Когда вы покинули Санта-Барбару с мистером Форбсом и миссис Картрайт, – начал Мейсон, – миссис Картрайт было известно о вашем положении?
– Не знаю.
– Вы не знаете, что рассказал ей мистер Форбс?
– Естественно, нет.
– Ранее вы были секретарем мистера Форбса?
– Да.
– А не были ли вы больше чем секретарем?
Клод Драмм вскочил на ноги с энергичным протестом. Судья Маркхэм поддержал его.
– Это должно прояснить мотив, ваша честь, – сказал Мейсон.
– Пока что свидетельница не дала никаких показаний, делающих такой мотив сколько-нибудь вероятным, – отрезал судья. – Протест принят, адвокат. Продолжайте и в дальнейшем избегайте подобных вопросов.
– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Вы трое уехали из Санта-Барбары на автомобиле, мисс Бентон?
– Да.
– И в той же машине находилась полицейская овчарка?
– Да.
– По кличке Принц?
– Да.
– Та самая, которую убили вместе с Клинтоном Форбсом?
– Да, – отозвалась Телма с внезапной горячностью. – Принц пожертвовал жизнью, защищая хозяина от трусливого убийцы!
Перри Мейсон медленно кивнул:
– Значит, этот пес прибыл с вами в автомобиле?
– Да.
– Он был предан Поле Картрайт?
– Да, он подружился с миссис Картрайт в Санта-Барбаре и очень к ней привязался.
– Ранее собака проживала с мистером и миссис Форбс?
– Да.
– Вы видели ее в их доме?
– Да.
– Собака была привязана к миссис Форбс?
– Естественно.
– И к вам тоже?
– Да, пес был очень дружелюбный.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – И этот пес выл почти беспрерывно в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое октября этого года?
– Нет.
– Вы слышали, как он воет?
– Нет.
– Разве не правда, миссис Бентон, что собака вышла из дома, стояла около сооружающейся пристройки к гаражу и жалобно выла?
– Нет.
Перри Мейсон резко переменил тему:
– Вы опознали письмо, которое миссис Картрайт оставила для мистера Форбса, когда решила вернуться к своему мужу?
– Да.
– Она лежала в своей спальне, больная гриппом?
– Да.
– Но уже поправлялась?
– Да.
– И неожиданно вызвала такси в отсутствие мистера Форбса?
– Когда мистера Форбса выманили из дома с помощью ложной жалобы окружному прокурору, поданной вами и Артуром Картрайтом, – ехидно отозвалась Телма Бентон, – миссис Картрайт присоединилась к своему мужу. Она сделала это тайком.
– Вы имеете в виду, что она убежала с собственным мужем?
– Она покинула мистера Форбса, с которым прожила год.
– Оставив это письмо?
– Да.
– Вы идентифицируете это письмо как написанное почерком миссис Картрайт?
– Да.
– Были вы знакомы с ее почерком до того, как она уехала из Санта-Барбары?
