Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере
Мистер Меллилоу выпустил своего гостя через стеклянную дверь и смотрел, как он идет по газону, направляясь к калитке, ведущей в сад под названием Холл. Стояла ясная октябрьская ночь, низко над землей висела выщербленная луна, заливая все вокруг фантастическим ярким светом. Мистер Меллилоу сунул ноги в калоши (было сыро, а он никогда не пренебрегал своим здоровьем), спустился с крыльца, миновал солнечные часы и рыбный садок, прошел по раскинувшемуся в низине саду и остановился у изгороди, ограничивающей с южной стороны его скромное владение. Облокотившись о частокол, он, как завороженный, смотрел на низвергающуюся с высоты речку и пологий склон за ней, увенчанный, примерно на расстоянии мили от берега, нелепой каменной башней, известной под названием «Капризница». Долина, склон и башня, собственно, и составляли Страйдинг Холл. Тихие и прекрасные, они лежали перед ним в лунном свете и, казалось, ничто и никогда не сможет потревожить их удивительной безмятежности. Но мистер Меллилоу знал, что это не так.
Он купил этот коттедж, чтобы закончить в нем свои дни. Он думал тогда, что нашел уголок Англии, в котором прошлое не только сохранилось, — таким оно пребудет здесь вечно. Странно, что он, шахматист, не смог просчитать на три хода вперед. Первый ход — смерть сквайра[41]. Второй — покупка Кричем всего Страйдинга. Но даже и после этого он не сообразил, зачем процветающему деловому человеку — неженатому, равнодушному к сельскому хозяйству, — забираться в такую глушь. Ведь на расстоянии всего нескольких миль три довольно больших города — не чета этой деревеньке, приткнувшейся у дороги в никуда. Глупец! Он забыл о линии электропередачи. Как большая безобразная ладья, внезапно выскочившая из того угла, где ее не должно было быть, она размашисто прошагала через четыре, шесть, восемь полей сразу, воздвигая на своем пути безобразные опоры, чтобы отметить ими свой успех, подбираясь к самым дверям его дома.
И все потому, что Крич совершенно спокойно объявил: он продает долину электрической компании; на реке появится электростанция, на прибрежном склоне вырастут временные жилища для рабочих и, как венец всего, — Предприятие, дьявол, скрывший свой лик еще под одним названием, подумал тогда мистер Меллилоу. По иронии судьбы именно он, единственный в деревне, тепло принял Крича. Он прощал ему вульгарные шутки и дурные манеры, потому что Крич одинок, думал он, и у него добрые намерения и, конечно, его радовало, что появился сосед, с которым раз в неделю можно сыграть в шахматы.
Он вернулся домой погрустневший, поставил калоши на их обычное место — возле стеклянной двери, на веранде, убрал шахматы, выпустил из дома кота и запер дверь — он жил один и только днем к нему приходила убираться женщина из деревни. Затем он лег в постель, полный мыслей о Страйдинге, сразу же уснул и ему приснился сон.
Ему снилось, что он стоит в каком-то удивительно знакомом месте. Посреди широкой равнины, изрезанной живыми изгородями, течет река, над ней — небольшой каменный мост. Огромные черные облака тяжело висят над головой, в наэлектризованном, предгрозовом воздухе стоит напряженная, готовая вот-вот взорваться тишина. А вдали, за рекой, синевато-багровые лучи солнца пронзают тяжелые облака и с театральной яркостью высвечивают одинокую башню. Вся сцена была поразительно нереальной — словно картина, нарисованная на холсте. Ему казалось даже, что он узнает руку художника и может назвать его имя. «Какая лаконичность и какой драматизм». — Именно эти слова пришли ему в голову. И потом: «Долго так продолжаться не может». И еще одна мысль: «Мне не следовало выходить без калош».
Ему нужно было во что бы то ни стало добраться до моста, это было важно, жизненно необходимо. Но чем быстрее он шел, тем дальше отступал от него мост, и, кроме того, ему было трудно идти без калош. Он увязал до колен, оскальзывался на крутых прибрежных откосах, покрытых разъезжающейся под ногами глиной. Разлитое в воздухе напряжение спало, но было жарко, как в печи. Он почему-то побежал, и дыхание застревало у него в горле, а когда он поднял голову, то удивился: до башни было рукой подать. Она высилась прямо перед ним, за рекой, а справа, совсем близко от него, чернел лес, которого раньше там не было. Мост же казался на удивление маленьким — не больше булавочной головки.
На опушке леса что-то металось — туда-сюда, туда-сюда, — пугливое и быстрое, как кролик. Теперь лес находился между ним и мостом, а башня, продолжая сиять неестественным ярким светом, возвышалась за мостом. Сам он стоял на берегу реки, но моста уже не было, а башня... башня двигалась. Вот она перешла реку. Одним гигантским рывком перемахнула через лес и была теперь не более чем в пятидесяти ярдах от него, невероятно высокая, сверкающая, вся разрисованная. Он побежал, увертываясь и петляя, но она с маху перешагнула через поле, и, когда он оглянулся, то увидел ее прямо перед собой. И теперь она была не одна, теперь их было две — башня и ее зеркальное отражение, башни-близнецы. Они стремительно надвигались на него с двух сторон, с потаенной угрозой, с тайным намерением сокрушить его. Он метался между ними, дрожа от ужаса и почти задыхаясь. Он уже видел вблизи их гладкие желтые стены, сужающиеся к небу, и заметил, что у подножия одной из них происходило что-то отвратительное — словно бы там ворочалась, припадая к земле, гигантская кошка.
Затем низкое небо раскрылось, как шлюз, и на землю обрушился ливень. Под плотной завесой дождя он прыгнул к подножию башни, прямо к двери, оказавшейся перед ним, и стал взбираться по знакомой лестнице. «Наконец-то я найду свои калоши», — подумал он с чувством глубокого облегчения. Внезапно башню озарила сверкнувшая через бойницу молния, и в ее свете он увидел черную ворону, лежащую на ступеньке. Затем раздался удар грома. Один, второй, третий...
Прислуга барабанила в дверь.
— Ну и спите же вы, ничего не скажешь...
В следующую среду, сидя за ужином, мистер Меллилоу подумал: хорошо бы сегодня Крич не пришел. Всю неделю его не покидала мысль об этой электростанции, и чем больше он думал, тем меньше ему все это нравилось. Он узнал и еще одну вещь, которая усилила его неприязнь к Кричу. Оказывается, сэр Генри Хантер, которому принадлежали обширные земли по ту сторону деревни, предлагал компании куда более удобную строительную площадку, и на условиях весьма выгодных. Просто непонятно, почему выбор пал на Страйдинг. Вероятно, Крич подкупил топографа. Сэр Генри говорил об этом прямо, без обиняков, хотя и соглашался, что никаких доказательств у него нет.
— Он жульничает, — утверждал сэр Генри. — В городе я про него кое-что слышал... Толки самые скверные.
