Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере
— Сделайте мне отпечаток с правильно повернутого негатива, — попросил Уимзи.
— Хорошо, сэр, конечно, сэр.
— И отошлите одну фотографию в Скотланд Ярд.
— Странно, что такое случилось именно с этой фотографией, не правда ли, сэр? И как тот тип ничего не заметил?.. Мы же обычно фотографируем в трех или четырех позах, хотя он, конечно, мог об этом просто забыть.
— Хорошо бы посмотреть, нет ли у вас тех негативов, и, если они сохранились, позвольте мне и их взять с собой.
— Я уже смотрел, сэр. Нет ни одного. Раз был отобран один этот негатив, остальные, без сомнения, уничтожены. Видите ли, сэр, мы не можем хранить забракованные негативы. У нас мало места. А эти три фотографии я сейчас сделаю.
— Приступайте, — сказал Уимзи. — И чем скорее, тем лучше. Быстренько просушите их и оттиски не ретушируйте.
— Конечно, сэр. Через час-другой они у вас будут, сэр. Но что меня удивляет, сэр, почему тот тип не жаловался?
— Ничего удивительного, — ответил Уимзи. — Он, видимо, подумал, что на этой фотографии он больше всего на себя похож. Ее он и выбрал. Видите ли, фотография с перевернутой левой и правой сторонами, именно то лицо, которое он каждый день видит в зеркале — его-то он и признал своим.
— Пожалуй, это верно, сэр. Очень благодарен, что вы указали на ошибку.
Уимзи еще раз сослался на занятость и отбыл. Затем последовал короткий визит в Сомерсет Хаус[37], после чего день был завершен.
Расследование в Брикстоне по адресу, данному ему мистером Дакворти, а также по другим адресам, в конце концов вывело Уимзи на след тех, кто знал когда-то его и его семью. Как оказалось, их прекрасно помнила одна весьма пожилая леди, которая в течение сорока лет держала на той же улице зеленную лавку. Ее энциклопедическая память малограмотного человека сохранила даже дату их приезда.
— Тридцать три года назад, если мы доживем до следующего месяца, — сказала она. — Был как раз день святого Михаила[38]. Хорошенькая молодая женщина, очень даже хорошенькая, а моя дочь — она ждала тогда своего первенького — была без ума от ее малыша.
— Мальчик здесь и родился?
— Нет, сэр, где-то на юге. Но где именно, помню, она никогда не говорила — около Нью Ката, и все. Она была не очень-то разговорчива. Ни с кем бывало не поделится, даже с моей дочкой. А у нее, вы понимаете, были важные причины, чтобы интересоваться, как да что. А та — хлороформ, говорит, и больше ничего не помню. Но я-то думаю, ей здорово досталось, потому она и не любила вспоминать про эти дела. Ее муж, тоже приятный человек, как-то сказал мне: «не напоминайте ей об этом, миссис Харботтл, не напоминайте...» То ли она тогда очень испугалась, то ли повредила что, не знаю, но только детей у них больше не было. Я ей бывало говорю: «Когда у вас, милочка, их будет девять, как у меня, вы привыкнете рожать». Она улыбалась, но только один этот мальчик у них и был.
— И вы, должно быть, здорово привыкли. Вид у вас просто великолепный, — любезно сказал Уимзи. — А сколько было ребенку, когда Дакворти поселились в Брикстоне?
— Три недели, сэр, чудесный был малыш. А волосиков на головке! Сначала они были черные, а потом стали ярко-красные, такие и встретишь-то редко — как морковь! Но не сказать, чтоб красивые, не как у нее, хотя вроде и того же цвета. И лицом на нее не похож, да и на отца тоже, она говорила, он пошел в ее родню.
— А кого-нибудь из их родственников вы видели?
— Только ее сестру, миссис Сузан Браун. Высокая, неприветливая, с каменным лицом — словно б и не сестра ей. Жила она, помнится, в Ившеме, да, точно, в Ившеме. Одно время я покупала там зелень. И хоть теперь зелень в пучки не вяжут, но вот что я думаю о миссис Браун: она была крепкая, с маленькой головкой, ну прямо пучок аспарагуса.
Уимзи должным образом поблагодарил миссис Харботтл и отправился в Ившем. Он уже начал удивляться, как далеко его может завести эта охота, но с облегчением обнаружил, что миссис Сузан Браун — особа весьма уважаемая и хорошо в городе известная, один из столпов методистской церкви[39].
Она все еще сохраняла прямую осанку, у нее были гладкие темные волосы, разделенные аккуратным пробором и собранные на затылке в пучок; широкая у основания и узкая в плечах, миссис Браун и вправду напоминала пучок аспарагуса. Она приняла Уимзи с холодной учтивостью и сразу же заявила, что ничего о своем племяннике не знает. Абсолютно ничего. Намек на то, что он находится в затруднительном, можно даже сказать тяжелом положении, она, казалось, приняла как должное.
— У него плохая наследственность, — заявила она. — Моей сестре Хетти следовало держать его построже.
— Что и говорить! — живо откликнулся Уимзи. — Но — увы! — не у всех у нас сильные характеры, что, впрочем, должно быть источником величайшей гордости для тех, кто таковые имеет. Я не хотел бы досаждать вам, мадам, к тому же, я знаю, у меня есть некоторая склонность к суесловию — ничего не поделаешь, это моя небольшая слабость, — поэтому я перейду прямо к делу. Перед тем как сюда приехать, я побывал у архивариуса в Сомерсет Хаус и выяснил, что ваш племянник, Роберт Дакворти, родился в Саутуарке, в семье Альфреда и Хестер Дакворти. Знаете, удивительная у них там система. Но, конечно, люди есть люди, временами и она может дать сбой, не правда ли?
Миссис Браун положила свои морщинистые руки на край стола, в ее темных проницательных глазах промелькнула тень.
— Прошу простить меня, скажите, под каким именем был зарегистрирован второй ребенок?
— Я вас не понимаю. — Руки ее слегка дрожали, но говорила она твердо.
— Прошу прощения. Никогда не умел точно выражать свои мысли. Родились двое близнецов, не так ли? Под каким именем был зарегистрирован второй ребенок? Извините мою назойливость, но это действительно очень важно.
— Что за странное предположение!
— О, это вовсе не предположение. Я не рискнул бы беспокоить вас ради каких-то предположений. Я знаю точно: был еще ребенок, брат-близнец. Могу сказать, более или менее точно, что с ним стало.
— Он умер, — торопливо сказала миссис Браун.
— Не люблю противоречить людям. В высшей степени неприятная манера поведения, но — увы — обязан возразить вам — тот малыш не умер. Он жив до сих пор. Единственное, что я хочу знать: как его зовут.
— А почему я должна вам что-то говорить, молодой человек?
— Потому что — извините, приходится вести разговор о вещах, не совместимых с хорошим вкусом, — было совершено убийство и подозревается ваш племянник Роберт, — пояснил Уимзи. — На самом же деле, как мне удалось узнать, убийцей является его брат. Вот почему я и хочу до него добраться. И для меня в самом деле было бы большим облегчением — я, видите ли, человек деликатный, — если бы вы помогли мне найти его. В противном случае мне придется обратиться в полицию, и тогда вас могут вызвать в суд в качестве свидетеля, а мне не хотелось бы — право, не хотелось бы — видеть вас свидетелем на судебном процессе по делу об убийстве. Знаете ли, малоприятная реклама. Если же мы сумеем быстро найти его брата, и вы, и Роберт не будете иметь к делу никакого отношения.
