Морис Леблан - Канатная плясунья
Должна сознаться, Рауль, что вчера, узнав истину, я сначала опечалилась. Не очень сильно, конечно, всего на несколько слезинок. А сегодня от печали нет и следа. Я даже довольна. Быть богатой? Нет, это не по мне. С деньгами связано столько гнусностей и неприятностей… Богатство — тюрьма, а я не хочу жить за решеткой.
Рауль, вы и трое моих новых друзей, отчасти шутя просили меня выбрать из вас одного себе в мужья.
Разрешите мне в таком же полушутливом тоне ответить, что сердце мое принадлежит четверым моим мальчуганам, в первую очередь самому маленькому из них, а потом и остальным трем. Не сердитесь на меня. Сердце мое до сих пор только сердце матери, и только для моих ребят оно бьется нежностью, беспокойством и любовью. Что будет с ними, если я их покину? Что будет с бедным Монфоконом? Они все нуждаются и во мне, и в той здоровой, бодрой жизни, которую мы ведем. Да и сама я по натуре непоседа, кочевник. У нас нет жилища, кроме фургона. Не сердитесь на нас за то, что из всех возможностей мы предпочитаем беспрестанные путешествия по большим дорогам.
Если вы хотите, то спустя некоторое время мы опять увидимся. Может быть, наши милые родственники согласятся принять нас погостить к себе в замок Роборэй? Давайте даже назначим и время. Пусть это будет на рождественские праздники и перед новым годом. Хорошо?
До свидания, мой друг. Шлю вам горячий дружеский привет и несколько слезинок… последних. In robore fortuna. Богатство в твердости души.
Обнимаю всех, Доротея».После того как Рауль прочитал письмо, все долго молчали. Наконец, граф произнес:
— Любопытное создание. Когда подумаешь, что у нее в кармане было четыре бриллианта, то есть десять-двенадцать миллионов, и она свободно могла их оставить у себя, ничего не сказав…
Но молодые люди не были расположены поддерживать разговор. Доротея была для них феей счастья, и теперь эта фея исчезла.
Рауль, взглянув на часы, молча пригласил всех идти за ним. Захватив с собой подзорную трубу, он привел их на самый высокий холм имения.
Далеко на горизонте по пыльной дороге, извивающейся по полям, тихо подвигался фургон. Рядом с Кривой Вороной, которую вел под уздцы Кентэн, маршировали трое ребят.
А сзади одна шла Доротея — княжна д’Аргонь, канатная плясунья.
