Морис Леблан - Канатная плясунья
Доротея передала трем иностранцам три великолепных красных бриллианта Голконды. Камни, все совершенно одинаковой величины, были огранены по-старинному, двойными гранями.
Эррингтон, Дари и Вебстер чувствовали себя смущенными. Два века тому назад странный мечтатель маркиз Богреваль, умерший с грезой блестящего воскресения, доверил эти камни тому дереву, под которым он, наверное, проводил часы отдыха. В продолжение двухсот лет природа медленно и непрерывно вела свою работу, строя слой за слоем крепкую стену для маленькой тюрьмы, устроенной так хитро и остроумно. Двести лет поколение за поколением бродили возле сказочного богатства и, пользуясь смутной легендой, искали его. И вот наконец прапраправнучка разгадывает загадку, добирается до тайника и предлагает им теперь драгоценные камни, вывезенные когда-то их предком из Индии.
— Берите, — сказала Доротея. — Потомки трех сыновей маркиза живут вне Франции. Это и есть их часть. Потомки четвертого сына, живущие во Франции, разделят между собой четвертый бриллиант.
— О каких потомках вы говорите? — спросил граф Октав.
— Я говорю, что нас, наследников-французов трое: вы, Рауль и я. Каждый бриллиант, по оценке ювелира, стоит несколько миллионов. А права всех нас троих равны.
— Что касается моих прав, то они равны нулю, — сказал граф.
— Ничего подобного. Вы забыли договор, который вы заключили с моим отцом и отцом Рауля.
— Этот договор потерял силу за давностью, — вмешался Рауль Давернуа. — Я не возьму ничего. Завещание совершенно точно и не допускает никаких произвольных толкований. Четыре медали — четыре бриллианта. Получить наследство маркиза имеете право только вы, Доротея, и трое наших кузенов-иностранцев.
— Я могу получить, Рауль, но наравне с вами Мы вместе вели борьбу, и ваш дед был прямым потомком маркиза. Поэтому он владел талисманом — медалью.
— Которая не имела ни малейшей ценности.
— Почем вы знаете, когда она никогда даже не была у вас в руках?
— Была.
— Вы, вероятно, вспоминаете тот диск, что я вынула из пруда? В нем ничего не было. Это я устроила приманку для Эстрейхера.
— Нет, я имею в виду другое. После путешествия деда в Перьяк, где вы встретили его с Жюльеттой Азир, я как-то застал его одного в саду. Он со слезами на глазах рассматривал какую-то золотую вещь. Позволил и мне взять ее в руки и посмотреть. Это была медаль, во всем похожая на ваши, но с той разницей, что на обеих сторонах ее по всему рисунку проходил крест, как бы зачеркивающий надписи. Я думаю, что крест обесценивал медаль, указывая, что это был или образец чеканки или просто фальшивый экземпляр.
Молодая девушка была поражена, но овладев собой, довольно рассеянно сказала:
— Ах, так? Вы ее видели? — подошла к окну, прислонилась лбом к холодному стеклу и простояла так в раздумье несколько минут. Последние покровы, окутывавшие тайну, спали. Теперь было очевидно, что существовали две медали. Одна, фальшивая, у Жана д’Аргонь, которая была украдена Эстрейхером, потом попала к отцу Рауля и была переслана его деду. Другая, настоящая, у старого барона, причем он из благоразумия, а может быть, просто по скупости, не говорил о ней ни сыну, ни внуку. Настоящая медаль хранилась в ошейнике собаки, а вторая была передана Жюльетте Азир. Когда настоящая медаль пропала, безумный старый барон хотел попытать счастья с фальшивой.
Считая спрятанную в ошейнике медаль своею и взяв ее, Доротея лишила Рауля прав на наследство. Возвратившись в Мануар и предлагая милостыню сыну человека, который принимал участие в убийстве ее отца, она воображала, что совершает акт великодушия и всепрощения, а на самом деле она всего только возвращала маленькую часть того, что сама же украла.
Доротея молча думала над тем, как ей поступить. Действовать надо осторожно, чтобы не зародить в душе Рауля подозрения об участии его отца в убийстве.
— Отложим до завтра все серьезные дела. Сегодня мы собрались все вместе, и это надо отпраздновать как следует. Рауль, почему вы не приглашаете нас обедать? И моих ребят?
К ней будто бы вернулось ее обычное веселье. Она выбежала к воротам и позвала мальчиков. Капитан сразу попал в объятия графини. Кентэн торжественно поцеловал ей руку. Все заметили, что носы у Кастора и Поллукса сильно вспухли — признак недавней битвы.
За обедом выпили шампанского. Весь вечер Доротея была особенно оживлена, любезна в ласкова со ясени присутствующими. Вебстер напомнил, что завтра 1 августа и она должна объявить о своем выборе.
— Я не отказываюсь…
— Вы будете выбирать между всеми нами, не так ли? Рауль, несомненно, тоже выставляет свою кандидатуру?
— Конечно, между всеми. Но так как выбирать я должна только одного, то разрешите мне обнять вас всех в этот последний вечер.
И она заключила в свои объятья одного за другим всех четырех претендентов на ее руку, потом графа, затем графиню и, наконец, мальчуганов.
Разошлись спать далеко за полночь.
* * *Утром, в то время как Рауль, граф с женой и трое иностранцев завтракали, работник подал хозяину письмо.
Рауль пробежал два листка бумаги и печально сообщил:
— От нее… Так же, как и прошлый раз в замке Роборэй… Она ушла.
«Дорогой Рауль!
Я прошу Вас беспрекословно поверить всему, что я сейчас Вам расскажу и что для меня самой стало ясно только вчера.
Двенадцатого июля на свидании потомков маркиза Богреваль под башенными часами я заняла ваше место, Рауль. Талисман, который я считала принадлежащим отцу, в действительности принадлежал вам.
То, что я пишу Вам, — не предположение, а факт безусловной достоверности. Я уверена в этом так же твердо, как уверена в том, что я живу. Доказательств я не привожу, на это у меня есть важные причины, но я хочу, чтобы и Вы действовали с такой же полной убежденностью и спокойной совестью, как я.
Клянусь Вам своим счастьем, Рауль, я говорю правду Настоящими наследниками маркиза Богреваль, имеющими право воспользоваться завещанным богатством, являетесь Вы, Эррингтон, Вебстер и Дарио. Поэтому четвертый бриллиант принадлежит одному Вам. Пусть завтра Вебстер поедет в Нант, выдаст нотариусу Деларю чек на триста тысяч и возьмет обратно Ваш бриллиант. Я со своей стороны посылаю Деларю сообщение об этом.
Должна сознаться, Рауль, что вчера, узнав истину, я сначала опечалилась. Не очень сильно, конечно, всего на несколько слезинок. А сегодня от печали нет и следа. Я даже довольна. Быть богатой? Нет, это не по мне. С деньгами связано столько гнусностей и неприятностей… Богатство — тюрьма, а я не хочу жить за решеткой.
