Морис Леблан - Канатная плясунья
Она направилась к входу и через прихожую вошла в зал.
Рауль и Шаньи встретили ее удивленными и радостными восклицаниями. На крики прибежала графиня Шаньи.
За столом с двумя приятелями сидел Вуарен, раскладывая вынутые из портфеля бумаги и следя за движениями часовой стрелки.
— Пять часов! — победоносно воскликнул он.
— Ошибаетесь! — поправила Доротея. — Ваши часы спешат. Не угодно ли вам взглянуть на башенные… В нашем распоряжении еще три минуты.
— Ну что же из этого?
— Трех минут вполне достаточно, чтобы заплатить наш пустяковый долг и выставить вас за дверь.
Она распахнула свое дорожное пальто и из внутреннего кармана вытащила пачку тысячефранковых билетов.
— Считайте… Нет, только, пожалуйста, не здесь… Вы с этим будете долго возиться, а нам хотелось бы остаться одним… — и тихо подталкивая, она выпроводила ростовщика с его приятелями во двор. — Извините, но совершенно исключительные семейные обстоятельства. Встреча родственников, не имевших друг о друге вестей в течение двухсот лет. Надеюсь, вы не сердитесь. А расписку отошлете в Нант нотариусу Деларю. Слышите, вот на башне бьет пять! До свидания.
Глава 18. In Robore Fortuna
Рауль был недоволен.
— Нет… нет. Так нельзя. Вы должны были сначала поговорить со мной.
— О чем?
— Об уплате за меня долга.
— Не сердитесь, — мягко ответила она. — Мне хотелось во что бы то ни стало освободиться от этого Вуарена. Завтра, я надеюсь, мне удастся вас убедить.
Она расцеловалась с графиней, а затем позвала и представила трех иностранцев:
— Я привела гостей. Зная, что вы, графиня, сегодня будете здесь, я позаботилась, чтобы вся наша семья была в сборе… Знакомьтесь… у нас есть много что рассказать вам… Я опять встретила Эстрейхера. Теперь он, согласно моему предсказанию, повешен. Рауль, далеко отсюда я видела вашего дедушку с Жюльеттой Азир… Впрочем, мы, кажется, слишком поспешно взялись за рассказы… Пред нами более неотложная задача — познакомиться лучше с нашими тремя кузенами.
Открыв буфет и достав портвейн и бисквиты, она начала угощать присутствующих, рассказывая о своем путешествии в Рош-Перьяк.
— Так, стало быть, — спросила графиня, — бриллианты навсегда потеряны?
— Об этом должны сообщить наши кузены.
Кузены слушали рассказ Доротеи очень рассеянно и, видимо, были заняты какими-то своими мыслями. Неудивительно, что Эррингтон заговорил о том, что казалось загадочным и требовало выяснения.
— Видите, Доротея… Нам непонятно… я думаю, вы не ∙сочтете нескромностью… Разрешите мне сказать откровенно…
— Говорите, говорите, Эррингтон
— Хорошо… Эти триста тысяч франков…
— Вы хотите знать, откуда они взялись?
Доротея с таинственным видом шепнула англичанину на ухо:
— Тут все мои сбережения, добытые в поте лица.
— Вы все шутите.
— Мое объяснение вас не удовлетворяет? Тогда я буду совершенно откровенна.
Наклонившись к другому уху, она прошептала еще тише в с еще более лукавой миной:
— Я их украла.
— Кузина, оставьте шутки!
— Что же вы не верите, Эррингтон? Откуда мне их было взять, если я не украла?
— Я и мои друзья полагаем, что вы их нашли. — Где?
— В развалинах Перьяка. Она захлопала в ладоши.
— Браво! Угадали. Да, Эррингтон, я их нашла. Это деньги маркиза Богреваль, нашего сиятельного предка, который устроил себе под дубом банк и, в надежде получить проценты, закопал туда кредитные билеты… Причем закопал он в восемнадцатом веке, а кредитные билеты выпуска двадцатого века.
Марко Дарио выступил на поддержку Эррингтона.
— Будьте серьезнее, Доротея. Умоляем вас, не смейтесь над нами. Скажите прямо, найдены бриллианты или надо на них поставить крест?
— Почему у вас появились сомнения?
— Во-первых, эти откуда-то появившиеся у вас деньги. Во-вторых, нам кажется невероятным, чтобы вы после долгих месяцев победоносных сражений вдруг сложили руки, когда цель почти достигнута. Мы этого не можем понять.
Доротея поглядывала на них, лукаво улыбаясь.
— По-вашему выходит, дорогие кузены, что я способна совершить двойное чудо: найти бриллианты, не искав их?
— Вы на все способны, — рассмеялся Вебстер. Доротея только тихо улыбалась.
— Вам удалось, правда? — спросила графиня.
— Да, — сказала наконец Доротея.
— Когда же? — вскричал Эррингтон. — Ведь вы все время были с нами?
— О! Вы мне не могли помешать. Еще тогда, в замке Роборэй, я уже знала, где спрятано сокровище.
— Каким образом?
— Благодаря девизу.
— Девизу?
— Да. Он настолько ясен, что я сначала удивлялась слепоте всех искавших и наивности маркиза Богреваль. Но оказалось, что у маркиза был правильный расчет… Дав в своем девизе точнейшее указание, поместив девиз и на башенных часах, и на своей печати — помните, на конверте? — и чуть ли не везде, где только можно, он все-таки прекрасно скрыл свои сокровища.
— Но если вы знали с самого начала, почему же вы так медленно действовали?
— Я сразу узнала только, так сказать, характер тайника, но мне не было известно место его нахождения. Об этом я узнала лишь из медали. А прибыв в Рош-Перьяк, я через три часа нашла и место.
Марко Дарио повторил несколько раз:
— In ribore fortuna… in ribore fortuna.
За ним и другие бормотали эту кабалистическую формулу, как будто бы одно произнесение ее могло произвести чудодейственный эффект.
— Ну-ка, — сказала Доротея. — Вы ведь знаете латынь? Что значит эта фраза?
— Fortuna значит «богатство», — ответил Дарио.
— У нас речь идет о бриллиантах: следовательно, для нас начало фразы означает «бриллианты находятся в…» Где?
— In robore — в твердости души, — смеясь подсказал Эррингтон.
— В крепости… в силе, стойкости, — прибавил Вебстер.
— А еще? Ну же, вспоминайте… Здесь творительный падеж… Вы его производите от слова robus, а нельзя ли произвести от другого слова? Никто не знает? Господа, я знаю латынь очень плохо, но когда я узнала, что этот девиз указывает на место, где спрятан клад, я сообразила, что in robore взято не от robus, а от robor, т. е. дуб… In robore fortuna значит — «бриллианты находятся в дупле дуба». Поэтому 12 июля я и привела вас к дубу… Сами видите, ясно, как апельсин. Когда я осмотрела дуб, увидела на высоте полутора метров след от давнего надреза коры. Это и было, по моим предположениям, то место, куда маркиз Богреваль спрятал свои сокровища… В первые же ночи, когда кузены спали в башне, мы с Кентэном принялись за работу. В темноте ощупью рубили, пилили, сверлили. Наконец наши инструменты натолкнулись на какое-то препятствие. Мы увеличили отверстие, чтобы можно было просунуть руку, и вытащили четыре ядрышка величиною с орех. Сверху была грязь, но достаточно было ее очистить, чтобы перед нами заблистали четыре бриллианта… Вот три из них. Четвертый в залоге у господина Деларю. Он согласился дать мне под него необходимую сумму, хотя, признаться, долго колебался и заставил ювелира произвести самую тщательную экспертизу.
