Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал
— Неужели и десяти минут без меня нельзя обойтись? — воскликнул Беннет. — Что там у вас стряслось?
— У нас-то ничего, — сказал щербатый. — Просто рядом собралась такая толпа, что мы не можем вывести скот. Наверно, целый миллион сбежался. В павильоне у голштинцев под соломой нашли убитого человека.
— Боже мой! — Беннет вскочил на ноги. — Кто же это?
— Понятия не имею. Ничего нельзя понять. Видели бы вы, какая там неразбериха…
Больше я ничего не услышал, потому что они уже шагали к выходу. Официантка припустила было за Беннетом, но я перехватил её и сказал, что заплачу за еду.
— Выглядело бы естественно, — предложил я Вульфу, — если бы я отправился туда разнюхать, что случилось.
Вульф помотал головой:
— Уже четвёртый час, нас ждут свои дела.
Он поднялся, с ненавистью покосился на складной стул, и мы покинули закусочную. Передвигаться стало легче, чем раньше, так как вместо того, чтобы бестолково сновать во всех направлениях, посетители ярмарки устремились к скотоводческим павильонам. На большинстве лиц можно было прочесть возбуждение и охотничий азарт, как у стервятников, слетающихся к добыче. Мы держались на краю, поэтому избежали толкотни.
Шенкса у стендов с орхидеями не было. Зато там торчал Рэймонд Плен, который выставлял орхидеи двух родов: Laeliocattleya и Odontoglossum. Впрочем, его цветам было далеко до наших. Вокруг стендов бродило обычное количество посетителей, которые либо не слышали об убийстве в голштинском павильоне, либо были оригиналами, которые предпочитали орхидеи покойникам.
Вульф перекинулся с Пленом парой любезностей, и мы взялись за дело. Одно из восемнадцати наших растений явно загрустило, и я поставил его под скамейку и накрыл газетой. Мы тщательно перебрали все остальные, расправляя нежные побеги и листочки, удалили полдюжины цветов, которые начали привядать.
— Вид у них довольно бойкий, — поведал я своё мнение Ниро Вульфу.
— Суховаты, — пробурчал он. — Хорошо хоть, что красный клещ ещё не появился. О! Добрый день, мистер Шенкс.
В четыре часа появилось жюри в полном составе.
Всё произошло так быстро, что все наши переживания и тревоги показались излишними. Вульф получил медаль и все три приза, а Шенксу пришлось довольствоваться утешающим похлопыванием по спине. Впрочем, главное для них было в том, что напечатает в следующем номере «Америкэн орхид газетт» и кто прочитает об этом. У раздосадованного неудачей Шенкса хватило глупости полезть на рожон и попытаться оспорить решение жюри, в ответ на что Рэймонд Плен наградил его обидным хохотом.
Когда жюри удалилось и жители разошлись, Вульф и Плен задержались, чтобы почесать языки. Я понял, что это будет тянуться вечность, и меня снова охватила тоска. Я уселся на ящик, зевнул и принялся обдумывать одну мыслишку, которая зародилась у меня во время нашей беседы с Беннетом. Я очень надеялся, что мои умозаключения неверны, так как в противном случае мы бы здорово влипли и могли оставить все надежды получить гонорар от Осгуда.
Я взглянул на часы: без десяти пять. Я вспомнил, что в пять должна нагрянуть Лили Роуэн за орхидеями, и принялся сочинять колкость, которая разнесёт её на кусочки. Мне показалось, что Лили давно пора проучить. Назвать человека Эскамильо в порядке шутки вполне допустимо, но сделать это, когда он еле дышит и едва унёс ноги, спасаясь от разъярённого быка… Нет, такое не прощается.
Я так и не успел ничего придумать. Сперва меня прервал уход Рэймонда Плена, почему-то решившего со мной попрощаться. Вторая помеха вывела меня из себя ещё больше: я вдруг заметил, что на меня показывают пальцем. В проходе, шагах в десяти, стоял тот самый долговязый соломоворошитель в комбинезоне, которого я подкупил три часа назад, и тыкал в меня пальцем. Справа от него был капитан Бэрроу из полиции, а по левую руку не кто иной, как окружной прокурор Уодделл.
— Взгляните-ка, кто к нам пожаловал, — вполголоса сказал я Вульфу.
Видимо, они решили, что верзила уже сыграл свою роль, и он отправился восвояси, а остальные зашагали прямиком к своей жертве, то есть ко мне. Выглядели они довольно мрачными и лишь сухо кивнули в ответ на наши с Вульфом приветствия.
Вульф опередил их:
— Насколько я понимаю, у вас на руках ещё один труп, и на сей раз мне уже не придётся доказывать, что это убийство?
Уодделл что-то промычал, а Бэрроу, не обращая на них внимания, повернулся ко мне и приказал:
— Ступайте со мной.
— Куда прикажете? — осклабился я.
— К шерифу. Я с удовольствием провожу вас.
Он протянул ко мне свою лапу. Я скрестил на груди руки и отступил на шаг.
— Не торопитесь. У меня есть пистолет и лицензия. Пистолетом я владею на законных основаниях. Нам ведь ни к чему разные глупые осложнения, не так ли?
Глава 16
— Даю слово, капитан, что он не застрелит вас в моём присутствии, — любезным тоном начал Вульф. — Он знает, что я не выношу кровопролития. Тем более что это мой пистолет. Дай-ка его, Арчи.
Я извлёк пистолет и протянул Вульфу. Тот поднёс оружие к глазам и сказал:
— «Уортингтон» 38-го калибра, номер Т-63092. Если собираетесь изъять пистолет, что совершенно противозаконно, как справедливо заметил мистер Гудвин, то напишите расписку, и тогда получите его.
Бэрроу прочистил горло.
— Хватит валять дурака. Оставьте себе этот паршивый пистолет. Идём, Гудвин.
Я потряс головой.
— Я нахожусь здесь также на законных основаниях. Чего вам надо? Если одолжение, то попросите как следует. Если же это приказ, то предъявите подписанный ордер. Вы же знаете законы, как и я. В противном случае не советую меня трогать — костей не соберёте!
— Мы тут, в провинции, тоже слыхали о законах, — сказал Уодделл. — Совершено убийство, и капитан Бэрроу хочет задать вам несколько вопросов.
— Так пусть задаёт. А если хочет побеседовать с глазу на глаз, то пусть вежливо попросит, а не тявкает на меня. — Я повернулся к Бэрроу: — Я знаю, чего вы добиваетесь, чёрт побери! Я видел, как тот переразвитый орангутанг указывал на меня пальцем. Он видел, как я беседовал сегодня днём со своими знакомыми в стойле, возле кучи соломы. А я уже прослышал, что под кучей соломы в том павильоне нашли труп, проткнутый вилами. Должно быть, под той самой кучей — мне всегда везёт. Вам, естественно, не терпится узнать, почему я там оказался, о чём мы разговаривали и какой у меня был повод проткнуть вилами этого беднягу; к тому же врач сказал, что убийство произошло два часа и шесть минут назад, следовательно, я должен отчитаться в своих действиях с десяти утра до двух часов тридцати семи минут дня. Верно?
