Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
– О да, припоминаю. Правда, частенько попадали пальцем в небо. Однако будем справедливы, не всегда… Вы проявляли задатки недурного детектива, Уотсон.
– Еще раз спасибо. По-моему, я высказал несколько остроумных догадок относительно шляпы мистера Генри Бейкера, и, если помните, на это мне потребовалось всего несколько секунд, тогда как вы долго изучали его котелок.
– Ах да! Та оригинальная проблема, которую подбросил нам случай. Дело о пропавшем голубом карбункуле графини Моркар. Оно определенно скрасило нам Рождество. Мы нашли камень, добились того, что ложно обвиненный лудильщик Джон Хорнер был выпущен из-под стражи, а посыльный Питерсон получил вознаграждение в пятьсот фунтов.
– Я думал, графиня предложила награду в тысячу фунтов тому, кто вернет драгоценность.
– Наверное. Я забыл точную сумму.
– Не лицемерьте, Холмс. Вы никогда ничего не забываете. Подозреваю, что остальные пятьсот фунтов вы положили себе в карман. Я никогда не верил вашим заявлениям, будто вы практикуете свое искусство исключительно ради искусства.
– Человек должен на что-то жить. Мы оба в этом нуждались. Вы же не станете отрицать, что и сами кое-что заработали в результате нашей совместной деятельности. Кроме того, я помог вам с приобретением врачебной практики и квартиры на улице Королевы Анны.
– За что я вам безгранично благодарен, будьте уверены. А как быть с вашим заявлением герцогу Холдернессу, будто вы человек небогатый?
– Я оказал герцогу услугу, и он заплатил мне, как заплатил бы любому другому услужившему ему человеку. И потом, я действительно был беден – в сравнении с герцогом.
– Во всяком случае, вы покончили с бедностью после того, как он отвалил вам огромную сумму. Я не осуждаю вас, Холмс. Я тоже получил вознаграждение, денежное и моральное. Герцог был достойным клиентом.
– Уж вам-то, Уотсон, должно быть известно, что я не прельщался высоким гонораром при выборе дел. Значение имело только одно: достаточно ли оригинален и драматичен случай, чтобы зажечь мое воображение и применить мастерство. За подобные дела я с удовольствием брался, даже если их предлагал бедный клиент. Расходы я погашал за счет более состоятельных искателей наших услуг.
– Истинная правда, мой друг.
– Да, но я припоминаю, как однажды, когда я развил перед вами изложенную выше идею, вы назвали меня своенравным. Своенравным! Меня? Я бы принял эпитет «непрактичный», но не «своенравный». Всегда считал эту черту характера женской, слабому полу она более свойственна, чем мужчинам.
– Слово было выбрано верно. Между прочим, Холмс, вы нередко демонстрировали женские черты, уж можете мне поверить. Ведь вы сами сказали, что я знаю вас лучше, чем кто-либо другой, включая вашего брата Майкрофта! Кстати, как он поживает?
– Наконец-то вышел в отставку. Хотя недавно говорил мне, что правительство время от времени обращается к нему за помощью, когда нужно негласно разрешить сложную дипломатическую проблему.
– Значит, он по-прежнему живет в Лондоне?
– Да. Ни преклонный возраст, ни отставка ни в коей мере не повлияли на его образ жизни. Он по-прежнему курсирует между Уайтхоллом, клубом «Диоген» и квартирой на Пэлл-Мэлл. Майкрофт не любит перемен.
– Он такой с детства?
– До некоторой степени. Семь лет разницы между нами мешают мне утверждать это с уверенностью. Нельзя сказать, что мы вместе росли или проводили много времени. Только когда я стал подростком, а Майкрофт разменял третий десяток, у нас появились общие интересы, вернее, интересы, навязанные нам обстоятельствами. Майкрофт был очень близок с отцом, человеком довольно узкого кругозора. И они вдвоем объединились против меня, будто им претил сам тот факт, что я их родственник. Будто я случайно затесался в их семью.
– Как относилась к этому ваша мать?
– Между мной и матерью существовала особая связь. Это помогало нам дистанцироваться от выходок остальной части семейства. Моя мать, Уотсон, была прекрасной женщиной, волею судеб связанной с деспотичным мужчиной. Если бы Майкрофт в придачу к интеллекту обладал энергией, то стал бы точной копией отца. Я же изо всех сил держался за мать, а она – за меня.
– Она никогда не думала о том, чтобы уйти от вашего отца?
– Это представлялось ей невозможным. Она слишком высоко ценила семейные устои. И хотя наша семья была далека от идеала, она и мысли не допускала, что может поступиться долгом жены и матери. Отец же, напротив, не чувствовал никакой ответственности.
– Для вас это, надо думать, были нелегкие годы, Холмс.
– Я с тревогой ждал отъезда Майкрофта в Оксфорд. Переменится ли ко мне отец? Я считал это маловероятным и оказался прав. Не отдохнуть ли вам, Уотсон?
– Может, минут пять. Всего пять минут, если позволите.
– Конечно, мой друг, я знаю, как нужен бывает отдых.
Интерлюдия– Люси, не знаешь, где сейчас наша мегера?
– У себя в комнатке, ведьма старая!
– Давай передохнем тогда. Как там твой мистер Трэверс? Хорошо себя ведет?
– Он на самом деле очень милый, и нельзя ставить ему в вину попытки приударить за мной, ведь я страсть какая хорошенькая.
– Люси Поллетт! Как не стыдно быть такой тщеславной! Он и со мной пытался заигрывать, между прочим, но потом заметил кольцо у меня на пальце.
– Нет, Полли, он заметил не твое кольцо, а меня! Ты сама знаешь, что это так. Я притягиваю мужчин как магнит.
– Должно быть, они сразу отличают распущенных девиц.
– Это все зависть, Полли, обычная зависть. Если ты привязана к своему мужу-старику, это совсем не значит, будто и другим нельзя получить от жизни капельку удовольствия.
– Да, всем известно, Люси, какие удовольствия ты получаешь!
– Я только что заглядывала к доктору Уотсону. Подумать только, как печально: все, что ему осталось, это говорить вслух с самим собой. Да он и говорит как-то странно, как будто не сам с собой, а с кем-то, кто сидит у него в голове.
– Ты уверена, что там не засиделся посетитель, Люси? Если ты проворонила кого-то, ведьма устроит тебе хорошую взбучку!
– Да нет там никого. В этих палатах и мыши негде спрятаться. Бедный доктор Уотсон. За два последних месяца его никто не навестил, представляешь, Полли!
– Ну хватит уже, Люси. Перестань хныкать и поставь чайник. Выпьем горяченького!
– Разве это не твоя работа?
– Моя?
– «Полли, чайник наливай! Полли, чайник наливай…»
– Ой, как смешно… и между прочим, тебе медведь на ухо наступил.
