Джеймс Чейз - Что лучше денег?
План был сложный, но ничего другого я не придумал. А время шло. Теперь в моем распоряжении оставалось лишь девять дней до срока выплаты тридцати тысяч.
Я смотрел, как Уилбур разговаривает с девушкой. Похоже было, что он пытается в чем-то ее убедить. Он наклонился над столом и говорил вполголоса, ковыряя прыщ на подбородке.
Наконец она нетерпеливо пожала плечами, поднялась и пошла в раздевалку.
Уилбур подошел к стойке бара, наскоро проглотил виски и двинулся к выходу, опять помахивая руками и прищелкивая пальцами в такт музыке.
Когда темноволосая девушка вышла из раздевалки в дождевике поверх вечернего платья, я взял шляпу и плащ и направился к выходу.
Следуя за ней по пятам, я вышел в темноту и остановился у края тротуара, делая вид, что ловлю такси. Девушка удалилась торопливым шагом. Я увидел Уилбура, который ее ожидал. Девушка подошла к нему, они быстро пересекли улицу и свернули в переулок.
Я пошел следом, держась в тени. На повороте я остановился и осторожно выглянул из-за угла, успев увидеть, как они вошли в подъезд многоквартирного дома и скрылись из виду.
Я не знал, сколько он там пробудет, но решил, что вряд ли он останется на ночь. Я занял позицию в темном подъезде напротив и стал ждать.
Через полчаса я увидел, как он спускается по лестнице и выходит на улицу.
Следить за ним было нетрудно. Он ни разу не оглянулся и шел ленивой походкой, громко насвистывая и время от времени выделывая ногами антраша.
Наконец, он вошел в третьеразрядную гостиницу в районе набережной. Я остановился и смотрел сквозь стеклянную дверь, как он снял ключ с доски и стал подниматься по крутой лестнице, пока не исчез из виду.
Отступив на несколько шагов, я прочитал вывеску: «Гостиница — ресторан Андерсона». Затем быстро дошел до конца улицы, взял такси и вернулся в свою гостиницу.
Сколько он там пробудет, одну ночь или больше? Теперь, когда я знал, где он находится, я не имел права его упускать.
И даже в тот момент я все еще колебался. Только мысль о Сарите и необходимость срочно спасать деньги укрепили мою решимость.
Я вошел в телефонную кабинку в холле, отыскал гостиницу Андерсона в справочнике и набрал номер.
Через некоторое время я услышал голос девушки:
— Да? Вам чего?
Я глубоко и медленно вздохнул. Мне стоило больших усилий не положить трубку.
— У вас там живет такой невысокий малый в очках, — сказал я, стараясь говорить грубым голосом.
— Ну и что? — Голос девушки звучал настороженно. — Кто это говорит?
— Друг. Позови его к телефону, сестрица, и поторопись!
— Если вы его друг, как его зовут?
— Ты много говоришь. Позови его к телефону.
— Ладно, подождите, — сказала она с неожиданной скукой в голосе.
Пока я стоял в душной кабинке, прижав трубку к уху, прошло долгих пять минут. Потом я услышал, как девушка раздраженно сказала:
— Почем я знаю кто? Говорю тебе, не знаю. Сам спроси. — Внезапно она завопила от боли. — Ах ты, крыса поганая! Убери свои грязные лапы!
Я услышал, как взяли трубку.
— Да? Кто это?
Я представил себе, как он там стоит, поблескивая очками, с выжидательным выражением на жестоком белом лице.
— Уилбур?
— Ну, я Уилбур. Кто это?
Я сказал, четко и медленно выговаривая слова:
— Вчера вечером я видел Риму Маршалл.
Я услышал, как он с шипением втянул в себя воздух.
— Кто вы?
— Неважно. Вас интересует, где она? — Лицо у меня покрылось холодной испариной.
— Да. Где она?
— Я пришлю вам ее адрес через два дня — утром в пятницу, и деньги, чтобы доехать туда, где она находится, — сказал я. — Никуда не уезжайте до пятницы.
— Кто вы, черт возьми? — заорал он в трубку. — Вы ее дружок?
— Похож я по разговору на ее дружка? — сказал я и повесил трубку.
IIРано утром я позвонил из своего номера в клинику доктора Циммермана. Сестра сказала, что доктор хотел бы поговорить со мной. Могу ли я подождать?
Когда доктор взял трубку, голос его звучал бодро.
— У меня для вас хорошие вести, мистер Холлидей. Состояние вашей жены стабильно улучшается. Она вышла из коматозного периода, и я думаю, через пару дней вы сможете ее увидеть. Нам надо будет подумать насчет второй операции. Когда вы возвращаетесь?
— В пятницу. Я позвоню вам, как только приеду. Вы действительно считаете, что худшее позади?
— Я в этом уверен. Если вы придете в клинику в субботу, вы ее, возможно, увидите.
Я сказал, что обязательно приду, поблагодарил его и повесил трубку.
Известие, что Сарите гораздо лучше, вывело меня из состояния депрессии. Моя решимость избавиться от Римы опять пошла на убыль.
Возможно, в субботу я увижу Сариту. И буду стоять у ее кровати, зная о том, что совершил преднамеренное убийство. Что я почувствую, когда встречусь с ней глазами? Увидит ли она в моих глазах вину?
Я встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Какое, в сущности, имел я право лишать Риму жизни? Я уничтожал ее только для того, чтобы спасти себя от газовой камеры или от тюрьмы. Смогу ли я остаться самим собой, если на моей совести будет убийство? Этот вопрос не давал мне покоя.
Есть ли другое решение? Допустим, я отказался платить — что тогда? Я верил, что она пойдет в полицию, и меня арестуют. Что ждет Сариту без меня? Правда, у нее останутся мои деньги, но как она будет жить, одинокая и беспомощная?
Я пытался быть честным с самим собой. Для чего я собирался избавиться от Римы — чтобы спасти себя от тюрьмы или чтобы не оставлять без помощи Сариту? Я не мог ответить на этот вопрос, но я твердо знал, что Сарита нуждается во мне, и я твердо знал, что Римина жизнь гроша ломаного не стоит.
Я понимал, что мой план дыряв как сито. Даже если я пошлю Уилбуру адрес Римы, нет никакой гарантии, что он ее убьет. Возможно, его ненависть к ней остыла, возможно, он не захочет никуда ехать. И совсем не обязательно, что Вазари после моего звонка бросит Риму. Если он и уедет, Рима может уехать вместе с ним, и Уилбур найдет бунгало пустым. Если, если, если…
Как план убийства, он не выдерживал никакой критики.
Именно в тот момент я решил оставить его как есть. Это будет все равно что подбросить монетку: орел — Рима умирает, решка — я иду в тюрьму. Таким образом, если план сработает и Рима умрет, я вправе буду считать, что это произошло не только по моей вине.
Чтобы отвязаться от своих мыслей, я спустился в ресторан и заказал официантке кофе и тосты. Когда она отошла, я окинул взглядом зал. Там было человек восемь-девять, все явно бизнесмены, сосредоточенные на завтраке и бумагах.
