Джеймс Чейз - Что лучше денег?
Я заметил, что один из них, сидевший в дальнем углу, пристально меня разглядывает. Это был человек примерно моего возраста, и его круглое мясистое лицо показалось мне знакомым. Он быстро встал и подошел к моему столу. Теперь я его узнал, мы с ним учились в колледже и жили в одной комнате. Его звали Билл Стовалл, и он вместе со мной получил диплом инженера.
— Силы небесные! — воскликнул он. — Неужели Джефф Холлидей?
Я поднялся и пожал ему руку. Он спросил, что я делаю в Сан-Франциско, и я ответил, что приехал по делам. Он сказал, что видел «Лайф» и читал насчет моста.
— Ты отхватил себе хорошую работенку, Джефф, клянусь богом! Каждый инженеришка в округе на нее зарился. — Мы сели и поговорили о строительстве моста. Затем я спросил его, чем он занимается.
— Я работаю в металлургической фирме «Фрэйзер энд Грант». Между прочим, Джефф, мы могли бы тебе помочь. Тебе потребуется сталь, а мы можем предложить ее по таким ценам, которые будут для тебя сюрпризом.
Мне вдруг пришло в голову, что на тот случай, если произойдет какой-нибудь прокол и будет установлена моя причастность к плану убийства Римы, было бы неплохо иметь формальный повод для приезда в Сан-Франциско. Поэтому я сказал, что меня интересуют любые данные о ценах на сталь и как насчет того, чтобы их получить?
— Вот что, — сказал он, приходя в возбуждение, — подходи-ка этак в пол-одиннадцатого, и я сведу тебя с нашим шефом. — Он вручил мне свою визитную карточку. — Сможешь?
Я сказал, что смогу; он объяснил мне, как добраться до его фирмы, и ушел.
Все утро и большую часть дня я провел с шефом фирмы. Предложенные им цены были на два процента ниже, чем у других поставщиков. Я обещал связаться с ним, как только проконсультируюсь с Джеком.
Я вернулся в гостиницу в начале шестого. Поднявшись к себе в номер, я принял душ, переоделся, сел за письменный стол и написал имя и адрес Римы на листке бумаги крупными печатными буквами. Потом запечатал листок в конверт вместе с тремя десятидолларовыми бумажками и подписал адрес: «Гостиница Андерсона, Уилбуру».
Я спустился в холл и справился у портье о времени отправления поездов на Холланд-Сити. Он сказал, что ближайший поезд уходит в восемь двадцать вечера.
Я купил у него марку и наклеил на конверт, адресованный Уилбуру. Потом подошел к почтовому ящику и скрепя сердце опустил письмо, тут же испытав побуждение взять его обратно.
Я вошел в бар и заказал виски. Мне было немного не по себе. Завтра к восьми утра Уилбур получит письмо. Что он после этого сделает? Если он действительно намерен убить Риму, то может попасть в Санта-Барбу уже в полтретьего.
Но он был наркоман с таким же непредсказуемым поведением, как у Римы.
Деньги, которые я послал ему на билет, он мог легко истратить на наркотики. Он мог остаться в Сан-Франциско и не поехать в Санта-Барбу.
С этой мыслью, которая облегчала мою совесть, я пошел в буфет и съел сэндвич. Потом расплатился по счету гостиницы. Пока спускали мой чемодан, я заперся в телефонной кабинке, набрал справочную и попросил телефон бунгало, Восточный Берег, Санта-Барба. После обычной паузы мне сообщили номер: Восток-6684. Я занес его в свою записную книжку, затем вышел из гостиницы и взял такси до вокзала.
Я приехал в Холланд-Сити вскоре после полуночи. Контролер на перроне приветливо мне улыбнулся.
— Мое почтение, мистер Холлидей! Есть ли какие-нибудь добрые вести о госпоже Холлидей?
Я сказал, что Сарита выздоравливает и что я надеюсь увидеть ее в субботу.
— Рад это слышать, — сказал он. — Она прекрасная женщина, мистер Холлидей. Надеюсь, этого подонка, который в нее врезался, упекут на много лет.
Водитель такси, который вез меня домой, гоже справился о Сарите. До меня вдруг дошло, что она стала популярной фигурой, и я почувствовал гордость за нее.
Но когда я открыл дверь своей квартиры и оказался в тишине гостиной, на меня навалилась смертельная тоска. Я долго стоял без движения, словно бы ожидая услышать приветливый голос Сариты, потом окинул взглядом привычные предметы обстановки, остановившиеся часы на каминной полке, слой пыли на телевизоре, и сердце у меня сжалось от одиночества.
Я пошел в спальню, разделся, принял душ и влез в пижаму. Затем вернулся в гостиную, налил себе виски, слегка разбавив содовой, сел у телефона и закурил. Допив виски и выкурив сигарету, я взглянул на часы.
Было без двадцати два ночи. Я мысленно перенесся в Санта-Барбу, в убогий домишко на Восточном Берегу, где Рима и Вазари, должно быть, готовятся ко сну, а может, уже легли.
Теперь я должен был выполнить вторую часть своего плана. Я взял записную книжку, лежавшую на столе, проверил телефон бунгало и набрал междугородную. Когда телефонистка ответила, я дал номер и сказал, что буду ждать.
Я сидел неподвижно, уставившись в потолок и прислушиваясь к помехам на линии.
Но вот я услышал мерные сигналы: это звонил телефон в бунгало. Через некоторое время в трубке щелкнуло, и Рима ответила раздраженным тоном:
— Восток-6684. Кто это?
При звуках ее голоса у меня екнуло сердце.
Я спросил нарочито резким и грубым голосом:
— Эд есть?
— Кто говорит?
Слышимость была такая хорошая, что я различал ее учащенное неровное дыхание.
— Неважно кто. Друг. Мне надо с ним поговорить.
— Вы не будете с ним говорить, пока не назовете себя, — сказала она, и я уловил нотки тревоги в ее голосе.
Неожиданно до меня донеслись какие-то посторонние звуки, и я услышал, как Рима произнесла:
— Не будь дураком, Эд!
— Придержи язык! — Это был голос Вазари. — Дай-ка сюда трубку!
Затем он пролаял в мое ухо:
— Кто это?
— Просто друг. — Я говорил медленно и четко. — Рви когти, Эд, и не тяни! Легавые тебя накололи сегодня утром. Теперь они знают, где ты. Они ждут ордера на арест, потом сразу за тобой…
Он быстро втянул в себя воздух, а когда начал говорить, я положил трубку.
Так я и остался сидеть с рукой на телефоне, уставившись в пустоту. Хорошо ли, плохо, но сцена была подготовлена. Через шесть часов Уилбур вскроет мое письмо. Возможно, он махнет первым же поездом в Санта-Барбу. Если он это сделает, тогда Риме каюк, тут я не сомневался, но вот сбежит Вазари или нет? Если сбежит, то он может захватить с собой Риму, и Уилбур найдет бунгало пустым. Если Вазари бросит Риму, Уилбур ее обнаружит. Наконец, если Вазари не ударится в панику и останется с Римой, Уилбур натолкнется на сопротивление. Весь этот план убийства был состряпан на живую нитку и мог повернуться в любую сторону, как подброшенная монетка.
