Поль Магален - Кровавая гостиница
– Однако, — проговорила Марианна, — три дня назад ты сам говорил о Флоранс, что если бы случай….
– Что было уместно три дня назад, сегодня совсем не годится. Сегодня для осуществления моих планов мне необходимы Дениза и Флоранс — это путы, которыми я свяжу офицера жандармского корпуса по рукам и ногам.
– По рукам и ногам? — в недоумении повторили два близнеца, не успевавшие следить за идеями брата.
Жозеф посмотрел на них с презрительной жалостью и проговорил:
– Мои бедные дети, я говорю о том, что жандарм войдет в нашу семью…
Послышались изумленные возгласы, но оратор невозмутимо продолжал:
– Да, Филипп Готье станет нашим зятем дважды.
– Каким же это образом?
– Черт возьми! Для начала он женится на нашей младшей сестре, а потом выдаст за одного из нас свою прекрасную кружевницу.
– Ага! — вскрикнула Марианна. — Так ты не шутил, когда говорил за обедом, что будут две свадьбы?
– Я не имею привычки шутить, — заметил ей старший Арну, — когда речь идет о том, как сберечь свою шкуру. Я даже думал соединить тебя с этим горячим молодцем, но отказался от такой мысли: баба с твоим темпераментом и он с его железной хваткой — плохая пара. Вы сожрали бы друг друга, как волк и собака в одной легенде. Флоранс, напротив, будет для офицера лакомым кусочком. Тамбур-мажоры[18] всегда сходили с ума от таких милых куколок. Вы, кстати, заметили, как жандарм любовался нашей кошечкой, когда ее пытались привести в чувство?..
– Я заметила, — сказала Марианна.
– И Флоранс тоже. Открыв глаза, наша хитрая штучка наградила любезного кавалера словом «благодарю», от которого тот облизнулся, будто меду поел. Эти маленькие девочки, что хоть сейчас могут отправляться в рай без причастия и исповеди, в одну минуту понимают науку бабушки Евы лучше, чем какая-нибудь шаловливая прачка, изучавшая ее с тех пор, как познакомилась с первым любовником!
– Уверен ли ты в своих словах? — спросила вдова из-за печки.
– Ладно, мать, мы же не слепые, и я говорю вам, что наши голубки нашли друг друга. Главное, чтобы ворковали не долго. Впрочем, наша будущая невестка поможет мне ускорить дело.
– Наша будущая невестка?
– Да, сестра вашего будущего зятя.
– Ты рассчитываешь на Денизу?
– Она — мой первый сообщник. Вдвоем мы живенько обстряпаем это дельце. Вы уже можете ощипывать кур и нанимать музыкантов. Отпраздновав две свадьбы, мы будем спать спокойно. Если поручик когда-нибудь и откроет нашу тайну, то он не поведет на гильотину всю свою новую семью. Я говорю «всю», — Жозеф произнес это слово с особенным ударением, — потому что Флоранс, конечно, тоже будет замешана. Мы не снимем с нее вины. Она жила и умрет вместе с нами. Кто докажет, что она не виновна — не виновна, как вы или я?
– Великолепно! — восторженно воскликнул Франциск.
– Да, неплохо, — прибавил Себастьян, — но ты не сказал, за кого из нас выйдет Дениза.
– За того, кто ей больше понравится. Пусть сама выберет.
– Без принуждения?
– Без принуждения.
Марианна потрясла головой и пробормотала:
– Да знаю я эту принцессу из павильона сторожа… Она всех троих оттолкнет.
– Вот тут, ангел мой, ты заблуждаешься, — возразил лукаво Жозеф. — Я возьму это на себя.
Потом, обращаясь к двум близнецам, он прибавил:
– Значит, решено: после того как дочь сторожа сделает свой выбор, те двое, что будут отвергнуты, примут отказ без сопротивления и гнева.
Себастьян наклонился к уху Франциска и прошептал:
– Он, похоже, не сомневается, что Дениза выберет его.
– Что ж, — ответил Франциск, — настанет день, когда с ним сведут счеты. Позже уладим это полюбовно, а может, и иначе.
Жозеф, сделав вид, что не заметил шушуканья братьев, повторил свой вопрос еще раз:
– Идет?
Близнецы колебались, но одобрительный взгляд Марианны разрешил их сомнения.
– Идет! — единогласно объявили они.
Три брата ударили по рукам, как торгаши, заключившие выгодную сделку. Затем Франциск нерешительно произнес:
– Теперь, когда дело улажено, надо бы выпить хоть глоток…
Жозеф не поддержал этого предложения.
– Сегодня ночью вы мне нужны, — сказал он тоном главнокомандующего. — Франциск займет наблюдательный пост на дороге в Невшато, а Себастьян — на Мерикурском тракте. Если вы заметите жандармов, сообщите мне немедленно. Мать останется у постели Флоранс. Марианна пойдет в Армуаз и поинтересуется там от нашего имени, не оправилась ли гражданка Готье от утренних переживаний. Марианна — девушка умная, говорить ей о том, чтобы она наблюдала за происходящим в павильоне, — излишне. А теперь вы, двое, идите на сеновал и поспите немного. Вас разбудят перед ужином.
Двое братьев послушно направились к кухонной двери, выходившей во двор.
– Я пойду с вами, — сказала Марианна. — Эта царапина так меня мучает, что мне хотелось бы заснуть и часа два не думать о боли.
– Так идите же, дети мои, — не без иронии сказал старший. — Ничего не бойтесь, ни о чем не беспокойтесь, и пусть вам пригрезятся сладкие сны. Брат ваш за вами.
– Гм! — хмыкнула девушка, выйдя из дома. — Когда за твоей спиной кто-то есть, в этом хорошего мало! Никто не знает, чего ему захочется сделать в следующий момент — плечом толкнуть или ногой ударить… Этот проклятый Жозеф — олицетворение дьявола. Но пословица верно говорит: черта лучше убить, чем быть им убитым.
XXIV
Новые лица
Первый и единственный этаж строения, в котором находился трактир «Великий победитель», — выше были только чердак да остроконечная крыша — делился на четыре крошечных комнатки. Каждая из них была снабжена самыми необходимыми предметами мебели. До революции гражданин Мансю обычно давал приют приезжим из ближних селений, имевших дела в Виттеле. Эти люди были недостаточно обеспеченными, чтобы останавливаться в гостинице «Кок-ан-Пат», принадлежавшей тогда Жаку-Батисту Арну, отцу нынешних хозяев гостиницы.
Но в течение последних двенадцати лет обитателями этих крохотных комнатушек были лишь извозчики, скоморохи и мелкие купцы, разъезжавшие по ярмаркам.
В одной из этих комнат, с окном над самой вывеской, поселились два странствующих певца, которые в нашем присутствии так неудачно соперничали с Филиппом Готье и его сестрой Денизой за внимание публики. Вечером того самого дня, утро которого ознаменовалось из ряда вон выходящими событиями, наши незадачливые артисты ужинали. Казалось, они очень легко переносили тяжесть своих неудач и не унывали из-за случившегося фиаско. Их стол был заставлен огромным количеством добросовестно опорожненных бутылок и длинным рядом блюд.
