Поль Магален - Кровавая гостиница
Когда все закончилось и толпа убедилась, что смотреть больше не на что, то аппетит и заведенные порядки вновь вступили в свои права, и все разошлись по домам. Во-первых, всем поскорее хотелось навернуть своего супчика из свинины, а во-вторых — обсудить последние события.
В «Кок-ан-Пат», где Флоранс, по настоянию доктора, уложили спать, происходила ссора. Старший Арну ходил по кухне, кидая раздраженные взгляды на высокую девушку, которая перевязывала раскроенный лоб холщовым бинтом, смоченным в водке. Наконец, он круто остановился перед сестрой и грубо обратился к ней:
– Теперь, сокровище мое, я полагаю, ты дашь нам ключ к разгадке?
– Разгадке чего?
– Что ты сделала с Кабри?
Агнесса Шассар, стоявшая у печки, простонала:
– Этот конь стоил нам полсотни пистолей! А теперь ни один живодер не даст за него и одного экю!
Жозеф продолжал с очевидной досадой:
– Ну же, милая, не будем хитрить. Скотина не взбесилась бы сама по себе.
– Позволь, — оторопела Марианна, — так, значит, это не ты вынул булавку?
– Булавку?
Тут Франциск и Себастьян вмешались в ссору. Два близнеца выпили в трактире «Великий победитель», а затем продолжили дома за обедом. Хмель начинал оказывать свое действие. Прибавим еще, что старая вдова благоразумно убрала под замок бутыль со спиртовой настойкой, что привело ее сыновей в дурное расположение духа. Их злоба вылилась на Марианну:
– Ах вот как! Значит, дело в булавке! Не думаешь же ты, что мы поверили этой царапине, которую ты сама себе нарисовала? Твоим стонам и вздохам? Твоим кривляньям?
Марианна пожала плечами и сухо ответила:
– Да разве я ради вас кривлялась? Если те, для кого я это делала, попались на удочку, так какого черта вам надо?
Франциск топнул ногой:
– Ты едва не убила Денизу с Флоранс…
– Конечно, и ужасно сожалею…
– Сожалеешь?
– Сожалею, что у меня ничего не вышло, — пояснила Марианна и процедила сквозь зубы: — Эти дуры меня оскорбляют, особенно Дениза. Да, я ненавижу ее, ненавижу ее тонкие руки, ее восковое лицо, высокомерный взгляд! Стоит ей где-нибудь появиться, так другим там делать нечего. Сначала эти болваны принялись перед ней распинаться из-за какого-то обморока, потом Жозеф заставил меня принести ей воды, будто я ее горничная, затем вы стали спорить, кому быть ее кучером, и, наконец, решили, что я отвезу ее в павильон Армуаза, в наш, между прочим, павильон! Мое терпение лопнуло, и я сказала себе, что буду дурой, если упущу этот случай и не избавлю себя от вашей сахарной куклы, а заодно и от этого змееныша Флоранс, которая не сегодня, так завтра выдаст нас властям. А жандарм испортил все дело, и я напрасно себя искалечила. Ну ничего, я этого так не оставлю!..
Старший Арну, нервно ходивший по кухне, снова встал перед ней:
– Хочешь, красавица, я дам тебе добрый совет?
– Давай! — расхохоталась молодая фурия. — Это будет твой первый подарок.
Жозеф продолжал:
– Я охотно подарю его тебе, потому что мне он не будет стоить ни гроша.
– Ну?
– Не смей прикасаться к поручику и его сестре.
Франциск захлопал в ладоши:
– Наш старший сказал, как святой Иоанн Златоуст, и если мамаша поставит на стол бутылку с настойкой, мы с удовольствием выпьем за брата.
И, так как Агнесса Шассар не двигалась с места, пьяница обратил гнев на Марианну:
– Ты поняла, не правда ли, милая?
– Что?
– Дениза и ее брат — под нашим покровительством, и если ты когда-нибудь посмеешь…
– Да, — подхватил Себастьян, приняв угрожающий вид, — если ты только слово им скажешь…
– И что тогда? — решительно спросила мегера.
Франциск показал ей свой кулак мясника и произнес:
– Я раздавлю тебя.
Себастьян сжал свои пальцы, которые были крепче клещей, и ответил:
– Я задушу тебя.
Марианна окинула их вызывающим взглядом и вскрикнула:
– А ну-ка подойдите поближе, посмотрим вас в деле!
Девушка встала, и тяжелая дубовая скамья, на которой сидела эта бобелина,[17] завертелась как флюгер в ее могучей руке. Противники достали ножи из карманов, а старший брат, любуясь картиной, думал: «Если бы я не нуждался в их помощи, с какой радостью я посмотрел бы, как они перегрызут друг другу глотки!» Однако, заметив, что мать, погруженная в глубокие размышления — сколько может стоить починка ее шарабана, — не очень-то спешит утихомирить своих детей, Жозеф заключил, что будет благоразумнее, если он вмешается.
– Подождите, ягнятки мои! — сказал он спокойно. — Позже будем выяснять отношения. Сначала нам нужно обеспечить себе безопасность…
Марианна и двое близнецов, вероятно, были того же мнения, потому как сразу успокоились, однако не без внутреннего протеста. Девушка, опуская скамью, проговорила сквозь зубы:
– Уж и пошутить нельзя!
– Да, — сказал Франциск, убрав свой нож, — уж и пошутить нельзя! Как же тогда развлекаться, если нет даже стакана вина, чтобы смочить пересохшее горло!
– Я не хочу, чтобы шутили, и не хочу, чтобы пили, — произнес твердым голосом старший. — Мне надо поговорить с вами о серьезном деле, и вы должны меня внимательно выслушать. Во-первых, мои мысли, которые я высказал вам тем вечером, окончательно оформились. Что касается жандарма и Флоранс…
– Прямо сейчас с ними покончим? — спросил Себастьян.
– Я не вижу к этому никаких препятствий, — самодовольно заявил Франциск.
– Дурачье! — холодно произнес старший.
Марианна расхохоталась в лицо близнецам, ошеломленным таким эпитетом. Жозеф обратился непосредственно к ней:
– Тебе я прощаю утреннюю выходку. В ней было благое намерение. Впрочем, план придуман безупречно: ни малейшего усложнения, ни одного компрометирующего факта — все просто, как поздороваться. Лошадь взбесилась, шарабан летит прямехонько в реку, и две бедные женщины гибнут во время падения. Расквашенный лоб для правдоподобия. Тебе не удалось предвидеть только выстрел поручика. Но почему ты со мной не посоветовалась? Вместо того чтобы обратиться ко мне, ты бросаешься в омут с головой, поддаешься личным предубеждениям, злишься, мстишь — что глупее всего, ведь месть ничего не приносит, — и вот результат: в конюшне — одной лошадью меньше, а в сарае — обломки повозки.
– Однако, — проговорила Марианна, — три дня назад ты сам говорил о Флоранс, что если бы случай….
– Что было уместно три дня назад, сегодня совсем не годится. Сегодня для осуществления моих планов мне необходимы Дениза и Флоранс — это путы, которыми я свяжу офицера жандармского корпуса по рукам и ногам.
